Русские сказки - Роман Злотников

— Не стоит беспокоиться, господа. Я уже привык обходиться малым. Тащевские бараки — неплохое место для подобного обучения.

— И все же, все же, — настаивал генерал, — окажите честь.

Барон кивнул:

— Хорошо, но только если во время обеда мы сможем поговорить без помех.

— Ну, это несложно, — заметил Тропин, — нам накроют в соседней комнате.

Однако первая половина обеда прошла почти без разговоров. Несмотря на всю деликатность барона, было видно, что он изрядно оголодал. И генерал сдержал свое нетерпение. Что оказалось совсем нетрудно, стоило ему исподволь взглянуть на барона, с жадностью поглощавшего обыкновенное сало и картошку. Наконец барон насытился и, смущенно улыбнувшись, повернулся к генералу:

— Прошу простить, господа.

Граф Бронков мелко замотал головой:

— Ну что вы, что вы, мы понимаем. Барон вытер салфеткой рот и отодвинул от себя пустую тарелку. Несколько мгновений все молчали, наконец генерал решительным тоном проговорил:

— Итак, барон, мы с нетерпением ждем вашего рассказа.

Барон Конгельм согласно кивнул:

— Ну, во-первых, должен вам сообщить, господа, что князю удалось установить точное местонахождение его величества, — Он сделал многозначительную паузу и закончил: — Семейство суверена в настоящее время находится под охраной в Катендорфе. Генерал взволнованно вскинулся:

— Бог ты мой! Никогда бы не подумал. Но ведь это почти тысяча верст от…

— …от Вивадии. Гораздо дальше, — задумчиво произнес граф и повернулся к барону: — Я, конечно, понимаю, что вопрос не совсем уместен, но поймите и наше беспокойство… Насколько этим сведениям можно доверять?

Барон пожал плечами:

— Сейчас сложно доверять кому бы то ни было. Но князь посчитал эту информацию заслуживающей доверия. И, как мне представляется, в настоящий момент у него есть гораздо больше возможностей, чем у нас, чтобы убедиться в ее достоверности.

Генерал подался вперед:

— Князь уехал?

Барон Конгельм кивнул:

— Около трех недель назад. — Он умолк и, помявшись, стыдливо спросил: — Не найдется ли папироски, господа? Последняя неделя была для меня не очень удачной. — Он улыбнулся с горькой иронией. — Никогда бы не подумал, что дорога до Коева будет такой долгой и утомительной.

Генерал протянул свой портсигар. Барон затянулся и откинулся на спинку стула:

— Знаете, господа, в последнюю неделю у меня было много свободного или, вернее, бесполезного времени. И потому в голову все время лезли разные мысли обо всем, что происходит со страной и со всеми нами… — Он помолчал, выпуская дым. — По-моему, если посмотреть на это с точки зрения здравого смысла, то все происходящее настолько невероятно, что напрашивается мысль о вмешательстве каких-то потусторонних сил. Ну посудите сами. Разве может огромное, формировавшееся в течение тысячелетия государство в одночасье рухнуть? А это безумие, охватившее нас, да и весь цивилизованный мир четыре года назад? А то, что творится сейчас? О чем говорят эти так называемые соратники? Они, видите ли решили перерестроить мир так, чтобы раздать всем сестрам по серьгам! Ведь именно этого требует теория господина…

— Не произносите при мне этого имени, — раздраженно вмешался генерал. — Все глубокомысленные рассуждения, изложенные в его толстом труде под названием «Богатство», совершенно не тянут на полновесную экономическую теорию. В самом лучшем случае они могут служить лишь почвой для восторженных рассуждений экзальтированных курсисток или прыщеватых студентиков, — он саркастически улыбнулся, — ибо уже триста лет назад лучшие умы человечества пришли к выводу, что нельзя доводить идею равенства до полного абсурда. Собрать все, что произвел каждый, в одном месте и поделить поровну на количество ртов — лучше не придумаешь, чтобы окончательно уничтожить всякое желание совершенствоваться или хотя бы просто честно трудиться.

Тут в разговор, с сомнением покачав головой, вступил граф:

— Вы не совсем правы, генерал. Экономическая теория, которой собираются руководствоваться «соратники», вовсе не предполагает простого распределения по числу ртов. Это просто глупости, розовая водица для нищих и убогих. Да и, по большому счету, большей части тех, кто сейчас взобрался на вершину, глубоко наплевать на ЛЮБЫЕ экономические теории. Они просто воспользовались шансом и сейчас всеми силами стараются удержать то, чего добились. Но они не понимают одного, а именно того, что аристократия твердо усвоила за долгое время своего правления. — Граф подался вперед и произнес зловещим тоном: — Власть, захваченная кровавым путем, может порождать только еще большую кровь. И даже если они сейчас удержатся, то потом, когда новый клан укрепится, начнется то же, что было у бриттцев во времена Края или войны Двух династий. — Он фыркнул. — Да что там далеко ходить, вспомните наши княжеские междоусобицы или что творилось рядом с престолом еще лет двести назад. Барон со вздохом кивнул:

— Вы правы. Этих господ ждет кровавое будущее. И единственное, что меня волнует, так это то, что вместе с этой сворой кровавая волна прокатится и по всей нашей многострадальной родине. — При этих словах глаза барона вдруг предательски блеснули, и он резко отвернулся.

— Ну-ну, батенька, — замахал руками генерал, — что уж вы так сразу-то. Рано еще нас всех хоронить. Ведь ОНИ еще не победили, а мы не проиграли.

Барон снова вздохнул и помотал головой:

— Прошу простить, господа, нервы совсем ни к черту…

— Полноте, барон, успокойтесь, — заговорил граф, смущенно отводя глаза, чтобы не видеть слез, — Вот ведь вы сказали, что князь обнаружил место заключения суверена. Так что все еще может измениться.

Барон нервно погасил папиросу:

— Князь… Знаете, господа, я ведь не закончил свою мысль. Так вот, все происходящее кажется мне каким-то чудовищным заговором неких могущественных сил, которые играют в какие-то странные, мерзкие игры. Смешно, но сейчас ферзями на этой гигантской доске вдруг стали типичные пешки, отличающиеся единственно звериной способностью к выживанию и полной беспринципностью. А все те, что были ферзями или считались таковыми, — все они либо исчезли, либо абсолютно беспомощны. Вы не находите это странным?

Граф и генерал переглянулись. Сказать по правде, до сего момента они как-то особо не задумывались над этим, но сейчас склонны были признать, что рассуждения барона не лишены некоторого смысла. Хотя, с другой стороны, мало ли подобных мыслей рождается сегодня в воспаленном мозгу людей, вырванных из привычного достойного существования? Чего только не довелось им слышать в последнее время — от столь популярной в широких кругах версии о кознях кайзерцев и до жутких слухов о заговоре олимов, пытающихся возвысить своего бога над остальными. А потому граф лишь уклончиво сказал:

— Все может быть.

Барон взволнованно тряхнул головой:

— Я понимаю ваш скептицизм, господа. Но кое-что, что подтверждает мое предположение.

Генерал и граф Бронков почувствовали некоторую неловкость. Конечно, Тащевские бараки явно не способствуют психическому здоровью. Но до сего момент барон выглядел, в общем, достаточно… нормально. А Конгельм между тем продолжал:

— Я имею в виду свои предположения по поводу того, что все мы суть некие пешки, совершенно не понимающие происходящего, но вынужденные выступать и делать ходы на доске. — Он помолчал, словно подыскивая слова. — Однако, как мне кажется, на доске есть и фигуры, которые осведомлены о происходящем гораздо лучше, чем мы.

Граф и генерал снова переглянулись и недоуменно уставились на барона:

— Что вы имеете в виду?

Барон растянул губы в холодной улыбке:

— О, всего лишь то, что некоторые из наших теперь уже общих знакомых разительно выделяются из унылого ряда растерявшихся серых посредственностей, к которым господа, я вынужден отнести и себя. Эти люди знают и умеют намного больше, чем свойственно даже самому пытливому и трудолюбивому выходцу из весьма обеспеченной семьи, к которым они, без всякого сомнения, принадлежат. И эти знания и умения, к моему немалому удивлению, по большей части как раз и относятся к того рода деятельности, которая становится столь необходимой в смутные времена, подобные нынешнему.

Барон вопросительно взглянул на одного, затем на другого собеседника:

— Ну, господа, неужели вы до сих пор не догадались, о ком я говорю?

Над столом повисла напряженная тишина. Граф, стараясь не встречаться глазами с бароном, медленно отодвинул от себя тарелку и натужно спросил:

— Ну и в чем же вы их обвиняете?

— Бог ты мой, — усмехнулся барон, — совершенно ни в чем. Более того, я считаю, что в настоящий момент князь со товарищи — это наша единственная надежда. Как мне представляется, сейчас за доской сидят два… вернее, две группы игроков и наш князь есть посланец той группы, которая играет как раз за нашу сторону. — Он немного помедлил. — Вопрос только в том, насколько он свободен в своих поступках и как скоро игроки введут в дело иные фигуры, в том числе и на противоположной стороне.