Смерть в Сонагачи - Рижула Дас

— Как вас зовут? — прошептала Лали.

Девочка, утешавшая сестру, провела языком по сухим губам.

— Я — Дурга, а она — Лакшми.

— Это мадам Шефали послала вас сюда? Вы работали на нее? — спросила Лали, стараясь говорить тихо, чтобы не напугать девочек.

Ей было любопытно — она никогда не видела девочек в «Голубом лотосе». Там, конечно, были молоденькие девушки, но она уже давно не встречала таких малышек под крышей мадам.

Дурга медленно помотала головой:

— Тот дядя… он привел нас сюда.

Лали спросила:

— Который из них?

— Тот, что сидел рядом с нами, в темных очках.

— О, Рэмбо, — сказала Лали, и Дурга кивнула. — Где он вас нашел?

— На станции Силдах.

— И что вы там делали? Где ваши родители?

Дурга снова помотала головой и опустила взгляд на свои руки, сложенные на коленях. Лакшми повернулась на бок и захлопала ресницами, глядя на Лали. А потом произнесла все еще хриплым от слез голосом:

— Родителей нет. Тот дядя сказал, что даст нам работу, еду и жилье, если мы пойдем с ним. Он отвез нас в другое место, в Калькутту — я не знаю куда, — и мы жили там два месяца.

Дурга добавила, словно перехватывая эстафету:

— Он приводил к нам… мужчин. Иногда мы были вместе, я и Лакшми, а иногда делали это порознь. В первый раз было ужасно. — Она закрыла глаза, сжала кулаки и слегка содрогнулась.

Они обе замолчали, оставляя Лали гадать, стоит ли еще расспрашивать.

Дурга сама продолжила:

— Он сказал, что печать нельзя ломать, иначе мы им больше не понадобимся. Но нам все равно нужно заплатить за дорогу, поэтому он приводил мужчин. Им было позволено кое-что делать… все, только не срывать печать.

Все последние дни Лали говорила себе, что это просто очередная работа. Ей хотелось вырваться из Сонагачи, уехать куда-нибудь с клиентом вроде мистера Рэя. В лихорадочных, отчаянных снах она рисовала картину «заграничных» каникул, скроенную из обрывков голливудских фильмов, скрепленных тонкой нитью воображения. Квартира, немного денег и постоянный щедрый бабу, которому Лали хранила бы верность. Закрывая глаза, она протягивала руку и как будто могла дотронуться до светильника в изголовье иллюзорной кровати, аккуратно застеленной новыми простынями, благоухающими чистотой; она чувствовала аромат дорогих кремов, которые делали ее кожу мягче и на три тона светлее. Бабушка когда-то рассказывала ей сказку о девочке, которая плавала в волшебном озере, а выйдя из воды, превратилась в самую прекрасную женщину. Когда король на охоте увидел ее, сразу женился на ней и забрал с собой в жизнь, полную изысканных богатств. Ни о чем не догадываясь и не позволяя себе думать, она создала собственное волшебное озеро из Рэмбо и мадам Шефали, апартаментов «наверху» и мистера Рэя, той странной, прохладной и душистой комнаты в отеле «Парк» и Сони, за которой следовала, как за миражом и рекламой, как пьяница за эфемерным лотерейным билетом.

Соня. Лали почувствовала внезапный прилив ненависти. Соня приходила и уходила, когда ей заблагорассудится, и та невидимая чума, что царапала их шкуры, с завидной легкостью соскальзывала с ее кожи. Куда она ходила? Где Рэмбо? Что знала Соня? И все равно это работа, снова и снова твердила себе Лали. Возможно, это было не совсем честно, но лучше уж так, чем верить, что ее доставили сюда и заключили в тюрьму. Религиозные люди всегда находят в священных писаниях место для греха. Либо она здесь, чтобы работать за деньги, либо ее выбрали жертвой. Она не знала, чему верить.

Лали нащупала прохладный продолговатый предмет рядом со своей подушкой. Нажала кнопку, и телефон вспыхнул. Она проверила приложение, установленное Рэмбо на экране; там высветилось число, совершенно невообразимое. Если это деньги, то где они хранятся? Если это деньги и они принадлежат ей, стало быть, она не жертва, значит, это работа, и, как только она будет выполнена, Лали сможет вернуться к жизни, которую знала, или выбрать другую жизнь по своему желанию. Если это действительно ее деньги, она хотела бы подержать их в руках. Только не те бледно-желтые пятисотенные банкноты. Лали содрогнулась. Банкноты теперь стали просто бумагой… и что-то надломилось внутри. Будь у нее сейчас пачка пятисотенных банкнот, она бы разбросала их с балкона «Голубого лотоса», подожгла, раскурила, как сигарету, просто ради освобождения и горечи этого освобождения. Экран телефона погас, и Лали снова нажала кнопку, уставившись на цифры, аккуратно выстроившиеся в ряд. Она могла бы отдать эти деньги брату, только нужно узнать, как их получить с экрана, чтобы они попали в руки. Она могла бы спросить Майю. Лали запнулась в своих мыслях. Да, Майя понимала в этом. Майя, с опухшим синим лицом и кроваво-красной раной на шее. Неужели Майя тоже думала, что нашла волшебное озеро?

Девочки уже уснули. Дурга свернулась калачиком рядом с сестрой, все еще обнимая ее за талию. Лали наблюдала за этими крохами, съежившимися в позе эмбриона, чтобы уместиться вдвоем на узкой железной кровати. Если Лали и Соня приехали сюда выполнять работу и не более того, что здесь делают девочки? И если им предстоит выполнять такую же работу, что тогда ожидали от Лали?

Глава 33

Рэмбо направился к деревьям, подальше от огней общежития, где все еще толпились послушники. Хотя металлическая надпись на гигантской въездной арке утверждала, что здесь находится Нанданканан — Сад небес, большинство называло это место дворцом. Рэмбо втайне считал Махараджу напыщенным индюком, однако никогда бы не позволил столь крамольной мысли слететь с его губ. Эти люди наводили на него ужас — все, от крестьянина Чинту до мадам Шефали и всемогущего Махараджи.

Они — акулы, а он — жалкая неядовитая змея, что иногда запутывается в рыболовной сети, бесполезная и никому не нужная. Рэмбо все о себе знал. Но акулы акулами, а возле них вьются и рыбешки помельче, и они могут много чего рассказать об этих хищниках. Всегда найдется кто-то, кто продаст информацию.

Некоторые покупали лотерейные билеты в расчете на везение. Рэмбо прикупил кое-какую информацию. Он рискнул.

На этом деле можно было хорошо заработать. Деньги витали в воздухе. Тем более теперь, когда даже не нужны банкноты, чеки или что-то еще, что в его долгой, суетной жизни означало настоящие деньги. Соня сказала, что речь идет о суммах со многими нулями. Только представьте себе. Рэмбо хотел бы иметь друга, преданного товарища,