Кремль - Сергей Сергеев

«Соратники», хорошо знающие эту особенность, узнавали наступление «момента истины» по взгляду, язвительным замечаниям и пацанской бесшабашности. В эти минуты премьер становился похож на молодого и задиристого парня, затевающего драку, — словно пытался своими репликами «завести» соперника, проверить его «на вшивость».

Сегодня он перекинул волну раздражения от «жулика Морева» на весь проект мегакорпорации. В свете «вновь открывшихся обстоятельств» он разобрал эту идею на детали, дал всему проекту политическое обоснование, а теперь насыщался раздражением и злостью, чтобы нанести решительный удар, внезапный и жесткий.

«Морев, конечно, не одинок! — с возмущением подумал премьер. — Не один такой уродился. Но пример хорош. В семье не без урода. Решил стать участником проекта. Созрел. Очень вовремя! А заодно рассчитывает и руки погреть. Не жарковато будет? Лабинского тоже пора поставить на место. А то мечется между Кремлем и Белым домом. Совсем забегался. Кстати, почему о Рашидове забыли? Он же „катализатор“ мегапроекта. Нужно посмотреть, чем человек дышит, откуда такая кипучая активность…»

Первый вице-премьер Шереметьев, «главный по кризису» в правительстве, заслуженно пользовался репутацией современного, эффективного менеджера и любил подкреплять этот образ своим внешним видом и манерой поведения. Широкая голливудская улыбка, снисходительное похлопывание по плечу, быстрая и уверенная походка, молниеносные оценивающие взгляды, стремительность в принятии решений. Именно так должен выглядеть антикризисный управляющий в крупной компании. И тем более в «Корпорации „Россия“».

Он был твердо уверен, что кризис — его стихия, время новых возможностей и перспектив. Правда, к обсуждению этой темы подходил осторожно, старясь не высказываться по ней вовсе, чтобы не будить опасных мыслей и параллелей.

Конечно, он был готов возглавить правительство, но как отнесется к такой возможности премьер? Прямой путь к цели далеко не всегда самый короткий, особенно в коридорах власти.

Более всего на свете Шереметьев не хотел, чтобы премьер заподозрил его в попытках подсидеть, договориться за спиной, затеять сложную интригу. Такое не прощают.

Несмотря на внешнюю бодрость и уверенность, Шереметьев чувствовал, что тучи сгущаются. У него было много друзей, ибо он всегда хотел, чтобы каждый, кто поработал с ним, потом оставался «в обойме». Вот и сейчас друзья вовремя подсказали, что некие «доброхоты» старательно подсовывают премьеру дезинформацию. Дескать, именно он, Шереметьев, распространяет слухи, что главе правительства лучше уйти в отставку и переждать кризис на более спокойной должности, а на свое место выдвинуть первого заместителя и руководителя «антикризисного штаба».

Это не могло не насторожить премьера. Тонкий психолог Шереметьев уже читал в его глазах вопрос: «Ты действительно этого хочешь?» Но завести откровенный разговор и рассеять недоразумения Шереметьев не решался.

«А вдруг меня подозревают? И не усилятся ли подозрения, если я заговорю на эту скользкую тему?»

— Премьер просил срочно подойти, — сообщили из приемной.

Шереметьев нахмурился. Обычно встречи назначались заранее, и он был прекрасно осведомлен о рабочем графике премьера.

— Кто-то еще приглашен?

— Вице-премьер Сазонов.

— Какой вопрос?

— Точно не знаем, но настроение жесткое.

«Этого еще не хватало!» — подумал Шереметьев.

Премьер молча показал вошедшим в кабинет заместителям на столик для доклада. Наклонившись низко над рабочим столом, он заговорил с еле сдерживаемым возмущением.

«Тон и правда жесткий», — заметил Шереметьев. Он был готов ко всему. В любой момент.

Вице-премьер Сазонов надел на лицо обычное в таких ситуациях сонное и слегка отрешенное выражение, наклонил голову набок и старательно записывал.

— Экономический кризис не достиг пика, и такое состояние может продлиться еще долго. Ситуация непростая. Год будет трудным, но катастрофы не произойдет. Если мы правильно расставим акценты в антикризисных мероприятиях. — Премьер сделал паузу и посмотрел на Шереметьева.

Тот также записывал в рабочий блокнот, но медленнее, чем Сазонов. Взгляд премьера можно было расценить как порицание за медлительность. Или выговор за какой-то промах. Или, наоборот, как признание, что Шереметьев по рангу выше, чем Сазонов, а значит, с него больше спрос.

— Нас критикуют и в России, и за рубежом: непонятно кому, по каким критериям и зачем выделяем финансовую помощь. Огромную по своим масштабам. Многие об этом спрашивают. А мы не объясняем. Да и сами, видимо, нечетко понимаем, как будут использоваться финансовые вливания. Для чего они? На какой результат мы рассчитываем?

«Кто его так разозлил?» — подумал Сазонов.

«Ответить или не стоит? — размышлял Шереметьев. — Вроде он ко мне обращается. Пока не стоит. Посмотрим, что конкретно имеет в виду».

— Кому помогать, каким образом и на каких условиях — нам небезразлично. Вот возьмем проект создания металлургической мегакорпорации. Она объединит всю отрасль. А у меня сомнения. Они и раньше были, хотя я поддержал этот проект. И кстати, имел отдельный разговор с президентом на эту тему. — Премьер помолчал. С недовольным видом.

Шереметьев оторвался от записей и покивал. В глазах у него читались сочувствие и искреннее сопереживание.

— М-да… уже в нашем разговоре высказал свои мысли, — понизил голос премьер. — А теперь сомнения усилились. У нас и так монополизация экономики. Причем в ключевых отраслях.

— Но размеры наших компаний отстают от мировых гигантов в металлургии. Им трудно выдерживать конкуренцию. Собственно, поэтому мы и рассматривали проект, — заметил Шереметьев.

«Молодец, — подумал премьер. — Принципиален. А мог бы сразу от всего отказаться. Извините, не учел, проморгал. Правильно, нельзя сразу сдаваться».

— Объединять все равно придется. Это дело времени. Но проблемы остаются, — терпеливо пояснил премьер. — В огромной корпорации нам будет трудно, практически невозможно проконтролировать, как соблюдаются государственные интересы. Или вообще не соблюдаются. Мы к такой роли не готовы. Тем более при отсутствии контрольного пакета акций. Что-то здесь не то. Вы сами как думаете?

— Я хотел доложить по этому вопросу, но не успел, — подал голос Сазонов.

Шереметьев посмотрел на него с изумлением: «Неужели у него и на этот вопрос есть ответ? А скромно держался».

— Только что поступило письмо из Администрации президента. Они сообщают, что владелец «Ферросплавов» Морев скрыл от нас важные документы о состоянии своей компании.

— Так, так… — с интересом заметил премьер. — Что он нахимичил? А всем врет, что Кремль его поддерживает.

— Морев фактически продал акции компании и не является ее собственником.

— Хорош подарочек, — саркастически улыбнулся премьер. — Взрывчатка в подарочной упаковке. А для кого же он деньги просит?

— Надо полагать, выделенные кредиты он рассчитывал перевести на свои личные счета. Формально компания существует, но активы из нее выведены. А счета остались.

— Ну, это крупное и циничное мошенничество, — возмутился Шереметьев.

Ситуация представлялась ему напряженной, но не драматичной. Получалось, что риски просмотрело не правительство и не «антикризисный штаб». Просто нашелся такой урод, как Морев, который пытается всех обмануть. А это уж извините! Мошенниками и прочим преступным элементом должны заниматься правоохранительные органы. Пусть покажут, на что они способны!

— Так-так, — отозвался премьер ледяным тоном, отчего тонким узорчатым инеем покрылись отремонтированные стены кабинета.

Или Шереметьеву показалось. Но температура явно покатилась к отметке ниже нуля. В кабинете повисло тревожное ожидание.

— Министр финансов знает? — спросил премьер.

— Я хотел сначала вам доложить, — вполне убедительно заметил Сазонов.

— Вот и подтверждаются мои сомнения. Рано всем доверять. Таких, как Морев, нужно брать сами знаете за какое место.

Шереметьев и Сазонов дружно кивнули, подтверждая, что знают. Или догадываются.

— А где сейчас Морев? — Премьер заметно повеселел и, улыбаясь, посматривал на притихших заместителей.

У Сазонова слегка порозовели щеки. Шереметьев держался молодцом, но лицо еще больше осунулось и даже слегка вытянулось. Только по этим признакам можно было догадаться, что подобные совещания стоили нескольких лет жизни.

— В больницу лег на обследование, — сообщил Сазонов.

— Вы передайте ему, чтобы пришел и отчитался по этому вопросу. А то мы к нему доктора пошлем. Подлечим. Может, взять его под стражу?

— А за что? Он имел право продать свою компанию, — заметил Шереметьев.