Дезире — значит желание - Барбара Картленд

— Вы поедете в Шотландию? — простодушно спросила Корнелия, прочитав длинное послание от тети Лили об отличных охотничьих трофеях и о том, как ей жаль, что герцог не с ними — ему бы очень понравилось.

— Нет, в этом году не поеду. Мы вернемся как раз к охоте на куропаток в «Котильоне», а потом к нам приедет король охотиться на фазанов.

У Корнелии упало сердце — значит, он все уже обдумал. Он был готов вернуться в свой мир, к людям, к которым принадлежал, несмотря на пылкие слова любви, несмотря на все то, в чем он клялся Дезире. Итак, счастье, с таким риском украденное ею на эти несколько недель, оказалось всего лишь жалкой претензией на настоящее счастье.

Это еще не настоящая любовь, думала она. Огорчение и обида помогли ей в этот вечер остаться холодной и равнодушной ко всем ухаживаниям герцога. Она порадовалась, когда ей удалось расстроить его планы и даже затруднить ему встречу с Дезире.

— Мне хотелось бы сегодня послушать оперу, — сказала она, зная, что он считает часы, оставшиеся до того, как можно будет заехать за Дезире на квартиру к Рене.

— Сомневаюсь, что удастся достать места в этот поздний час, — ответил герцог.

— Я пошлю Вайолет узнать у швейцара, не можем ли мы получить ложу, — сказала Корнелия, прежде чем герцог успел придумать подходящий предлог.

Ложа была заказана, и Корнелия заставила мужа просидеть три часа, слушая «Кармен», а потом отвезти ее поужинать в каком-то скучном ресторане.

Перед тем как отправиться в оперу, Корнелия послала Вайолет к Рене с запиской:

«Я задержу его как можно дольше, но, если он все же явится, скажите ему, что Дезире поехала с кем-то ужинать и вы не имеете ни малейшего представления, куда они отправились».

Вечером следующего дня она готовилась встретить герцога с холодностью женщины, считающей, что с ней обошлись пренебрежительно. В течение дня в изобилии прибывали цветы и пришло письмо с извинениями и изъявлениями любви. Корнелия прочитала его с замиранием сердца и на секунду прижала к груди.

В этот вечер она была в новом платье из зеленого шифона, которое подчеркивало зеленый оттенок ее глаз и делало ее похожей на нимфу, дикую и прекрасную, но с неким штрихом изысканного совершенства, какой мог нанести только Париж. Рене одолжила ей изумрудное колье, изумруды были у нее и в ушах. Желая досадить герцогу, на средний палец левой руки она надела кольцо с крупным солитером. Он заметил его, как только она вошла в салон, где он уже ждал ее.

— Зачем на вас это кольцо? — ревниво спросил он. — Кто вам его подарил?

— Вопросы, всегда вопросы, — уклонилась Корнелия. — Вы даже еще не поздоровались.

— Это кольцо — от него? — Голос герцога звучал резко.

— От кого? — спросила Корнелия с непонимающим видом.

— Вы прекрасно знаете, кого я имею в виду. Как вы можете так играть со мной? Вы же знаете — я схожу с ума при мысли о том, что кто-то может дарить вам драгоценности, которых вы от меня не принимаете, и имеет право любить вас. Иногда я думаю, мне следовало бы убить вас, чтобы вами не владел никто, кроме меня.

— И после этого вы будете счастливы?

— А вы думаете, я счастлив, воображая вас в объятиях другого мужчины? — в бешенстве спросил герцог.

— Зачем же вы тогда это воображаете? — холодно осведомилась Корнелия.

— С кем вы провели прошлый вечер?

— Это мое дело. Полагаю, вам известно, что очень невежливо отменять приглашение на ужин в последний момент. Когда из «Ритца» доставили вашу записку с отказом, у меня не было никаких других планов.

— Знаю, знаю, — простонал герцог, — но я ничего не мог с этим поделать. Мне пришлось поехать в оперу. Клянусь вам, этого нельзя было избежать. Было сущим адом сидеть там, зная, что мы могли бы все это время быть вместе.

Корнелия пожала плечами, удачно скопировав хорошо известный жест Рене.

— Что поделаешь? — сказала она. — Неожиданно приехал один человек, и я провела очень… приятный вечер.

Тут она увидела лицо герцога и поняла, что зашла слишком далеко. Он схватил ее за плечи и резко повернул к себе.

— Этот мужчина, кто бы он ни был, целовал вас? — спросил он. — Я убью его, если целовал.

Корнелия замерла. Их взгляды встретились, выражение дикой ярости исчезло у него из глаз; потом он со звуком, напоминавшим стон, заключил ее в объятия и впился в ее губы медленным, страстным поцелуем. Огненная волна прокатилась по обоим, не оставив ничего, кроме растущего желания.

В Корнелии его властный поцелуй пробудил такой восторг и возбуждение, какого она не ведала никогда прежде. Но когда все поплыло у нее в глазах, она сделала над собой усилие, со слабым вскриком вырвалась из его объятий и бросилась к двери.

У себя в спальне она сидела, сжимая ладонями пылающее лицо, стараясь унять грохочущее сердце. Она взглянула на себя в зеркало: приоткрытые губы, дрожащие ноздри, томно полуприкрытые веками глаза с расширенными зрачками… Сколько она сможет продолжать сопротивляться ему?

Спустя некоторое время слуга Рене принес ей записку на серебряном подносе.

«Ради Бога, простите меня, — читала она. — Я совсем потерял голову, иначе никогда бы не нарушил данное самому себе обещание: никогда не целовать вас, пока вы мне этого не разрешите. Если я причинил вам боль и расстроил вас, то ужасно об этом сожалею. Пожалуйста, вернитесь, и мы поедем ужинать. Если вы откажетесь меня видеть, я, наверное, сойду с ума. Я так долго был без вас, что больше этого не вынесу».

Корнелия перечитала записку дважды; потом, стараясь говорить ровным голосом, она сказала ожидавшему ответа слуге:

— Передайте его светлости, что я выйду к нему через десять минут.

Она села к туалетному столику и привела себя в порядок. Потом вернулась в салон.

Герцог стоял на ковре перед камином. Он не слышал, как она вошла, и ее поразило выражение глубокого отчаяния на его лице.

Глава 12

Ваша мать пишет, что все готово к нашему возвращению в субботу, — сообщила Корнелия герцогу, просматривавшему свою собственную почту, доставленную из Англии перед самым ленчем.

— Я тоже получил от нее письмо, — сказал он. — Она пишет, что они украшают подъездную дорожку в «Котильоне» — совершенно ненужный жест.

— Кажется, они будут рады нас видеть, — весело заметила Корнелия.

Он в явном раздражении бросил свои письма на стол, встал и пересек комнату.

— Если нам нужно быть там в субботу, мы должны выехать в четверг, то есть послезавтра, — заметил он. — Нам обязательно возвращаться? Здесь очень мило.

— Охота на куропаток начинается в будущий понедельник, — напомнила Корнелия, — в это время у нас будут жить несколько ваших гостей.