Не время для драконов - Сергей Лукьяненко

Ивер призадумалась.

— Значит, так. К Торну — восьмерых. Столько же — к Ритору. И по четыре — к двум другим Стихийным. И будем ждать. Пока.

— Может быть, стоит и мне, — мурлыкнула Ота, — …прогуляться? У всех осведомителей есть один главный недостаток — они не владеют стратегической информацией. И значит, не понимают, что надо искать…

Лой в очередной раз порадовалась, что вовремя заметила и приблизила к себе Оту.

— Нет, подруга, — ласково ответила она. — Нет. Прогуляться придется мне.

— Почему же это?

— Как раз потому, что только я, — Лой послала подруге и конкурентке самую очаровательную улыбку, — владею всей стратегической информацией.

Пусть Ота поломает себе голову, пытаясь сообразить, что же еще известно великой Лой Ивер!

ГЛАВА 9

Поезд то ускорял свой бег, то притормаживал на крутых поворотах, когда путь изгибался дугой. Виктор дремал, сидя на кровати, откинувшись головой на мягкую стенную обивку. Один раз он услышал странный скрежет, открыл глаза и обнаружил, что Ярослав маленьким бруском острит свой нож. От взгляда Виктора мальчишка покраснел, спрятал брусок и сел неестественно прямо.

Вояка…

Виктор закрыл глаза, борясь с искушением вновь начать расспросы. Наверняка мальчик мог бы ему многое рассказать.

Но по-прежнему стоял в сознании запрет. То ли страх, то ли отвращение к возможному результату расспросов — приступу видений, ярких и выматывающих.

Да что же он такое… точнее — кто такой? Откуда берутся эти галлюцинации? Не было с ним такого, не могло быть…

Виктор и сам не заметил, как задремал.

И оказался на берегу, по колено в антрацитово-черной воде. Глухо рокотал прибой.

Опять!

Вот только ночью… Господи, это было только сегодняшней ночью! — Виктор был уверен, что спит. А сейчас — нет.

Во сне бывает все. И краски — яркие, живые. И звуки.

Но никогда, почти никогда не чувствуешь собственного тела. И уж точно не замечаешь, что вода — мокрая, солнце — жжет затылок, камни под ногами покрыты скользким налетом.

— Дьявол! — только и сказал Виктор.

Между этими снами и видениями уж точно не было ничего общего. В видениях он был лишь зрителем. Взирал на происходящее, ничему не удивлялся и не осознавал себя — собой. В общем-то, если уж судить непредвзято, как раз-то эти наваливающиеся ни с того ни с сего видения и напоминали нормальные сны.

А сейчас он совершенно отчетливо помнил — кто он, как попал в Срединный Мир. Помнил и Тэль, и погибшего Предельника, и мальчишку Ярослава, еще минуту назад возившегося с кинжалом.

Зачерпнув воду в ладонь, Виктор поднес ее к лицу. Вода как вода. Прозрачная. Откуда же берется этот густой черный цвет, сочный, словно чернила в авторучке?

Волна плеснула, окатив его до пояса и прервав дальнейшие эксперименты. Виктор торопливо побрел к близкому берегу. Вдали виднелись те самые причудливые горы и приземистое строение, в котором он давеча побывал. Кислой вони в воздухе больше не было, и дым из трубы не валил.

— Что же такое, а, братцы-кролики… — прошептал Виктор. Крикнул: — Эй, хозяин! Мне понравилось, принимай гостей!

В проеме, заменяющем дверь, никто не появился. И огонь, в прошлый раз мерцающий в темноте, исчез. Виктор попрыгал на берегу, высоко задирая ноги в попытке вытрясти воду из ботинок. Ничего не получилось, пришлось усесться на обкатанную волнами гальку и разуться.

Нет, неправильно все это. Слишком реально для сна. Разве можно во сне зачерпнуть пригоршню мокрого песка — и рассмотреть отдельную песчинку? Разве ощутишь прикосновение каждого камешка, разглядишь в прозрачности воздуха любой изгиб фиолетовых ветвей на далеких деревьях?

Полноте, а сон ли это?

Виктор ощутил страх — пока неуверенный и робкий. Как холодный комок на сердце. Он ведь в мире, живущем по иным законам? Почему бы не допустить, что и сны здесь материальны?

Нет! Нельзя поддаваться такой мысли. Хотя бы потому, что после первого такого сна он не нашел на теле синяков или кровоподтеков. А нелепая драка с коренастым уродом должна была их оставить.

«Бывают сны, доченька. Просто сны.» Что ж, доверимся старику Фрейду из анекдота. Попробуем разгадать до конца подкидываемые подсознанием загадки.

Виктор натянул влажные носки, неохотно всунул ноги в ботинки — босиком бы пройтись, но что-то не хочется резать ступни об осоку.

Он двинулся к «лаборатории», приминая высокую траву. И остановился — пораженный.

От берега, немного с другой точки, тянулась к строению тропинка. Примятая, сломанная недавно осока. Правильно. Там он и шел.

Не сон — и не явь. Он оставляет следы в этом мире — а вот мир не оставляет на нем своих следов. Невольно ускорив шаги, Виктор вышел на старую тропку и перешел на бег. Откуда-то пришла мысль, что отпущенное ему время не так уж и велико. А можно — и нужно что-то понять.

— Хозяин! — Остановившись у входа, Виктор сделал последнюю попытку докричаться до толстяка-алхимика.

Тишина. Далекий шум волн — и все.

— Ну… тогда не серчай. — Виктор вошел. Вновь зрение мгновенно приспособилось к полутьме.

Обрушившаяся полка по-прежнему на полу. На оставшихся висеть, кажется, поубавилось предметов непонятного свойства. А самое главное — исчез котел, и не горит огонь. Доварилась кашка… кашка с миниатюрным Фредди Крюгером…

Опасливо оглянувшись — нехорошо все-таки, Виктор приподнял крышку сундука. Осторожно — вдруг там найдется еще какая-нибудь мелкая гадость?

Сундук был пуст. Толстый слой пыли, паутинка по углам. А это интересно. Как же ухитрился толстяк достать отсюда человечка?

Виктор вдруг понял, что рад, очень рад этой маленькой нестыковке снов. Иначе — было бы уж совсем тяжело. Сон, едва ли не ярче и последовательнее реальной жизни — вещь неприятная.

— Кхе-кхе!

Он обернулся.

Красномордый верзила стоял в проеме, вытирая ладони о необъятное брюхо. Поглядывал смущенно и слегка лукаво, будто неудачно пошутивший приятель. Улыбочка была неумелая, но вроде бы дружелюбная.

— А нет ничего, господин хороший! — объявил он. — Такие, значит, дела… кончилось…

— Что — кончилось?

— Да вот все, что было, все и кончилось, — очень вразумительно объяснил толстяк. Вошел, задевая плечами стену. Со вздохом обвел взглядом помещение: — Славненько тут было…

— Где котел-то? — грубо спросил Виктор.

Толстяк вновь осклабился:

— Котел? Докипел! Вашими стараниями, все вашими стараниями… и как угодно будет вашей милости…

Он раскланялся в издевательском, шутовском поклоне. Вид этой паясничающей туши с повадками старого пропойцы вызывал какое-то брезгливое отвращение.