Привет, любимая (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна

      - Кузнецова Александра Владимировна.

      Щелчок по носу был оценен. Роман Анатольевич приподнял брови. Не ждал. И напрасно. Я передала Ванечку тете Нине. Незаметно поправила халат.

      - Чему обязана? - тон мой был еще ледянее, чем у незваного гостя.

      - Это, надо думать, мой племянник? - Роман Анатольевич глазами указал на Ванечку. Ванечка давно уже перестал хныкать и теперь таращил глазенки на незнакомого дядьку.

      - Вы не ответили мне, - сухо напомнила я.

      - Я, собственно, по делу ...

      Этот надменный человек начал потихоньку съезжать со своего номенклатурного тона. Так тебе и надо. Знай наших! Что это на него так подействовало только, интересно знать? Недоброжелательный прием? Или явление племянника дяде? Как бы то ни было, Мишкин брат мне очень не понравился. И я всем своим видом демонстрировала это.

      - Ну, я вас слушаю.

      - Разрешите раздеться? Это разговор не на одну минуту.

      Да? А мне сначала показалось, что он не собирается у нас задерживаться. Переменил решение? Ну-ну ...

      - Пожалуйста. Вешалка вот. Прошу меня извинить. Я тогда переоденусь.

      Дверца шкафа скрыла меня от этого наглеца. Я скинула затрапезный халат. Что же надеть? После родов габариты мои увеличились, и теперь на меня ничего не налезало. Пришлось с трудом втиснуться в старый рабочий костюм, самый свободный из моих шмоток. Волосы были тщательно расчесаны, высоко подняты и заколоты шпильками. Быстрый взгляд в зеркало - все отлично! Я вышла из-за дверки.

      Роман Анатольевич топтался у входа в комнату. Посмотрел на меня и замер.

      На что это он так вытаращился? У меня что, костюм грязный?

      Он продолжал топтаться и молчал, словно язык себе откусил. Растерялся? Или смутился? Скорее, последнее. Хотя ... Не очень-то он похож на человека, способного смущаться. Тем не менее, кажется, смущен.

      - Проходите на кухню, - вежливо, но неприветливо предложила я. - Здесь разговаривать неудобно. У нас всего одна комната.

      Да, всего одна комната. Вся завалена: куча неглаженных пеленок и ползунков на столе, игрушки, кроватка, горшок, в углу - коляска. Не хватало, чтобы этот человек внимательно разглядывал нашу нищету.

      Роман Анатольевич кивнул, соглашаясь, и пошел на кухню. Я отправилась за ним, жестом успокаивая тетю Нину, которая оставалась в комнате с Ванечкой.

      - Мама скоро придет, Ванечка, - уговаривала тетка сына, который тянулся ко мне.

      - Значит, моего племянника зовут Иваном? - поинтересовался Роман Анатольевич, без приглашения устроившись на угловой табуретке. Меня передернуло. Что это он, как у себя дома?! Родней нас возомнил?!

      - С чего вы взяли, что это ваш племянник?

      Я внимательно разглядывала Мишкиного брата. Нельзя же по первому впечатлению в прихожей составить окончательное мнение. Или можно? По глазам видно, не дурак. Благополучен. Умеет держаться. Красивый мужчина. Наверняка, имеет у женщин успех. Но слишком надменный. И этим производит крайне неприятное впечатление. Нет, не симпатичен. Мне ровесник, а выглядит лет на десять старше.

      Он язвительно улыбнулся.

      - Только не придумывайте, что он от соседа. Мальчик - вылитый Михаил. Это видно невооруженным глазом.

      Кем он там мне приходится? Деверем? Или шурином? Кажется, все-таки деверем.

      - Очевидно, вы думаете, что сказали мне приятное?

      Я перестала откровенно и беспардонно разглядывать его. Подошла к плите. Пристроила чайник на конфорку. Кинула через плечо быстрый взгляд. Как мой деверь среагирует? Осталась довольна. Он действительно растерялся.

      - Чай? Кофе? - спросила я его насмешливо.

      - Кофе ... если можно ... - он хлопал длинными ресницами.

      - Можно. Почему нет?

      Он молчал. Рассматривал меня с видом перепуганной курицы. Чего бы он от меня не ждал, не дождется.

      Молчание затянулось. Но начинать первой, проявлять любопытство? Увольте. Я варила кофе и ждала: что дальше?

      - Аля!

      Ого! Уже Аля?! Быстро он!

      - Объясните, почему вы никому ничего не сказали?

      Я сразу поняла, он говорит о Ванечке. Хм, это его так заело?

      - Очень просто. Я не хочу иметь никаких дел с вашим семейством.

      Его глаза вылезли из орбит. Видимо, думал, раз я не шантажировала их своим ребенком, значит, ударюсь в другую крайность - буду отрицать Мишкино отцовство. Я же не дура. Глупо отрицать очевидное. Ванечка - точная копия Рыжего. Почему бы мне попросту не сказать правду?

      - Но у вас, наверное, крайне плохо с деньгами?

      Ишь ты! Материальное положение мое его озаботило.

      - Это мои трудности. В подачках с барского стола не нуждаюсь.

      Он полез в карман пиджака. Вытащил носовой платок и вытер им лицо. Что он там вытирал? Не пойму. Пота даже на лбу у него не было ни капли. Вообще, в нашей квартире жары не случалось и в самое знойное лето.

      - Но ведь ребенку нужны фрукты, натуральное молоко ...

      - У моего сына есть все необходимое.

      Он склонился над чашкой, в которую я мстительно плесканула горячий кофе, в тайной надежде, как бы ненароком, облить этого мерзавца.

      - Мать с ума сойдет от радости. Как же! Первый внук! - сказал Роман Анатольевич, адресуясь к самому себе.

      Он еще целую минуту бормотал на завлекательную тему. Пришел мой черед вытаращить глаза.

      Я встала прямо перед ним. Подбоченилась, как торговка, и в первый раз за много лет высказала представителю этой семейки, что я о них думаю. Они надеются, я позволю им уродовать Ванечку, как они изуродовали его отца??? Может, моя бывшая свекровь и сойдет с ума от радости. Судить не берусь. Я ее практически не знаю. Только она - бывшая свекровь, и мне здесь не нужна. Ни ей, ни ее мужу Ванечку не видать, как своих ушей. Хватит с меня Кузнецовых.

      - А теперь говорите, зачем пришли, и убирайтесь, - закончила я свой монолог. Мне уже надоело разыгрывать из себя светскую даму. Да и спесь с этого господина была давно сбита. Можно и расстаться, наконец.

      - Ух ... У Вас действительно ... характер ... того ...