И приходит ночь - Эллисон Сафт

– Отключение электричества. Такое иногда происходит из-за ветра.

– Как бы сильно я ни доверяла этим огням, я говорила о звуке.

– Тоже ветер?

– Это совершенно точно не было ветром.

Прозвучало слишком по-человечески, слишком болезненно. Когда-то Рен высмеяла бы себя за страх. Однако бессонница лишила ее самообладания и позволила разыграться воображению. Что могло ползти в темноте Колвик-Холла?

Или, может, кто-то был ранен?

Или отравлен?

Вряд ли она была готова кого-то исцелять, наполовину в бреду и одетая для сна. Ночная рубашка почти утопила ее в белой ткани, покрытой оборками на воротнике, и пышных рукавах. Но если кто-то нуждался в ней, то к черту приличия. Она скорее упадет в обморок, чем будет бороться со шнурками корсета прямо сейчас.

– Я собираюсь выяснить это, – решительно сказала Рен. – Снимешь лекарство с горелки, когда сработает таймер?

– Вы собираетесь выяснить? Зачем?

Рен накинула поверх платья подбитую мехом накидку и схватила со стола канделябр.

– Ты беспокоишься обо мне?

– Конечно нет, – фыркнула Ханна. – У вас, очевидно, недостаток сна. Но уже почти полночь, и если вы не вернетесь до этого…

– Если это правда всего лишь ветер, я вернусь через минуту. Лоури ничего не узнает.

– Но…

– Щипцы на столе рядом с горелкой. Спасибо! – Рен проскользнула мимо Ханны в коридор, преследуемая ее недовольным стоном.

За пределами комнаты царила полная темнота. Никто и ничто не двигалось за пределами света свечей, но с ветром снаружи дом глубоко застонал, заскрипело дерево.

Где-то под ней хлопнула дверь.

Рен услышала собственное слишком громкое дыхание. От изнеможения все выглядело нечетким и нереальным. Тени были мягкими, как туман, но, по мере того как она шла, превращались в длинные строгие линии. Она протянула руку в пустое пространство, чтобы не врезаться во что-нибудь – или в кого-нибудь.

Наконец она ухватилась за что-то твердое и холодное: перила главной лестницы. Она с облегчением прислонилась к ним. За перилами длинный спуск на первый этаж казался бесконечной пропастью. Единственный свет исходил от ее канделябра, тускло отражавшегося в зеркале на другом конце атриума. Это выглядело так, как будто на нее смотрела еще одна усталая девушка в ночной рубашке.

Хотя ей не хотелось углубляться в темноту, любопытство взяло верх. Она спускалась шаг за шагом, пока ее босые ноги не коснулись пола. Холод пробежал от стоп до макушки. Когда Рен собиралась крикнуть, шум – камень, ударяющийся о камень, – приковал ее к месту. Затем послышался шелест ткани.

Что-то двигалось за гобеленом.

Что-то было в запрещенном восточном крыле.

Рен одним вздохом погасила свечи и нырнула за диван. Медленные неровные шаги отмечали каждую ужасную секунду. Со своего наблюдательного пункта она увидела оранжевые отблески света лампы на вздувшихся половицах. Она осмелилась прижаться к земле, содрогаясь от холода, пробежавшего по животу. Она мельком увидела черные начищенные ботинки, украшенные аккуратным рядом серебряных пуговиц. Еще один рывок вперед, и фигура оказалась в поле зрения.

Лоури. Несмотря на сильный холод, на нем не было куртки, а рукава его совершенно белой рубашки были закатаны до локтей и…

Это кровь?

Она ручейками стекала по его руке и бисеринками оседала на кончиках пальцев. Должно быть, это он кричал. Но что он делал в восточном крыле? Он сказал, что там опасно – достаточно опасно, чтобы получить такую рану?

Лоури поднял руку к свету. Он согнул пальцы и внимательно осмотрел, как сухожилия на запястье прилегают к коже. С каждым сжатием кулака кровь снова сочилась из раны. Что за выражение исказило его лицо? Оценивание или восхищение? Она явно вторгалась во что-то, чего не должна была видеть. И хотя бояться было неразумно, она не хотела знать, что он сделает, если найдет ее здесь. Ничем хорошим это точно не закончилось бы.

Когда Рен переместила вес на ноги, половица под ней заскрипела.

Последовавшая за этим тишина казалась оглушительной.

– Кто здесь?

Шаги Лоури угрожающе стучали по половицам. Свет его лампы скользнул к ней. Рен затаила дыхание и прикрыла рот ладонями.

Целую вечность Лоури не двигался.

Затем, что-то невнятно пробормотав, он отвернулся. Темнота нахлынула обратно, как прилив.

Рен прерывисто выдохнула, вжимая голову в бархатную спинку дивана. Когда ее нервы успокоились, она почувствовала тиканье у своего бедра. Ее карманные часы? Она так зациклилась на расследовании шума, что забыла оставить таймер Ханне. Как только Лоури уйдет, ей придется поспешить обратно наверх. Через минуту ее противоядие должно было перестать кипеть, и ей необходимо убедиться, что его сняли с огня, прежде чем оно денатурируется.

Как только пришло осознание этого, карманные часы зазвонили громко и звонко, как свисток.

17

Рен словно облили холодной водой. Все тело оцепенело.

Она ожидала хоть какой-то реакции Лоури – крика, испуга. Однако он стоял совершенно неподвижно, выражение его лица медленно омрачалось страхом.

– Кто здесь?

Она сунула руку в карман ночной рубашки и выключила таймер. С каждым движением секундной стрелки он пульсировал в ее пальцах, как бьющееся сердце. Не было смысла пытаться спрятаться. Рен стояла на нетвердых ногах.

– Простите, что помешала вам.

– О, мисс Сазерленд. Что вы здесь делаете? – В его голосе не было особого нетерпения, но чувствовалась настойчивость. Мерцание его лампы разрывало окружающую тьму.

– Я услышала какой-то звук.

– Какой звук?

– Вроде бы стон. – Она смогла ответить на удивление ровным голосом. Восстановив дыхание, Рен добавила игриво-строгим тоном: – И похоже, я была права, что решила проверить. Вы поранились.

Вблизи, сквозь непрерывную струйку крови, она разглядела его рану более отчетливо. Она уже была зашита черной ниткой, и кожа сморщилась от неумелой, торопливой работы. Стежки были похожи на железную дорогу, вшитую в плоть. Вокруг нее виднелись другие шрамы, блестящие и ребристые. Некоторые были оспинами, похожими на семена клубники, другие были широкими, неправильной формы, как каньоны.

– Ах, это? Ничего страшного. – Лоури убрал руку. – Жаль, что вы застукали меня. Из-за этого я кажусь лицемерным, не так ли? Это крыло – смертельная ловушка, но там… там находится винный погреб. Я собирался принести бутылку и провалился в какие-то обломки.

«Лжец».

Объяснение имело мало смысла, а хронология – еще меньше. Рен только что видела, как Лоури вышел из восточного крыла, и рана уже была обработана, хоть и некачественно. Что бы он там ни делал, он принес с собой медикаменты. Не говоря уже о том, что порез был идеально чистым. Никакие обломки не могли оставить такой глубокий прямой разрез.

А вот скальпель мог.

Лоури улыбнулся, и, хотя внутри нее