Прибытие - Олеся Шеллина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я сел рядом с Митяем, который обхватил голову руками и сидел, слегка согнувшись.
— Что, так плохо? — спросил я участливо.
— Терпимо, — тихо ответил Митяй. — Это было слишком неожиданно.
— Ты спросил, я ответил. — Пожав плечами, вытянул ноги и закрыл глаза. При этом рука сама непроизвольно легла на изголовье меча, придерживая его.
— Я не в претензии. — Митька замолчал, а потом добавил. — Тебя Алмаз искал. От хозяев убежал. На нём метка магическая, оказывается стоит. Так старший конюх фон Вирганов прибежал вчера уже под вечер. Еле утащил. Попросил меня, чтобы я с тобой поговорил.
— О чём? — я приоткрыл глаз и покосился на него.
— Алмазу скоро на ежегодных скачках Гиблых земель выступать. Туда все двадцать баронов съедутся. Он же один из фаворитов. Только эта скотина не хочет выступать. Под жокеем стоит, как столб. Вот Маркус фон Вирган — сынок моего покойного нанимателя и решил попросить тебя прийти проведать коня. Может даже на скачках рядом с ним побыть. Чем-то привязал Алмаза к себе. Тоскует он, вот и выделывается.
— Что-то я не заметил настолько сильной дружбы между мной и Алмазом, — я выпрямился, поглядывая на Митяя с изрядной долей скепсиса. Почему-то мне показалось, что он прикалывается надо мной.
— Да кто же коню в душу заглянет? Он скотина бессловесная. Ты бы сходил, глянул что ли. Жалко же коня.
— Коня жалко, — я кивнул, хотя никакой жалости к наглой и вредной скотине не испытывал. — Как поправишься, сходим. Кстати, нам люди нужны будут. Сами мы не справимся и с поддержкой нормального быта и со всеми другими обязанностями Охотников.
— Значит Кедровы не вернутся, — задумчиво проговорил Митяй.
— Они уже никогда не вернутся. Мы их в фамильном склепе похоронили. — Ответил я тихо, хотя он у меня ни о чём не спрашивал.
Митяй даже, если и хотел что-то сказать, то не успел. Потому что дверь распахнулась и оттуда выскочил довольный жизнью зайка, с конфетой на палочке, за ним выбежала бабушка, стараясь не выпустить из виду. Её муж задержался в кабинете, благодаря Дашу. Без лампочки во рту, он смог это сделать.
— Пошли, — я встал и помог Митяю подняться. Пока он сидел, всё было нормально, но, как только вставал, его вело в сторону.
Мы вошли в просторный кабинет. Я усадил Митьку на кушетку и только после этого повернулся к застывшей посреди комнаты девушке.
— Что с вами случилось? — она явно спрашивала про обоих, но при этом смотрела исключительно на меня.
— Митяй с березой не разминулся по дороге. На сотрясение похоже. Займитесь сначала им, а потом я о себе расскажу.
Она кивнула и быстро подошла к кушетке. Её руки окутались золотистым сиянием, часть которого перешла на парня, когда она тщательно ощупывала его голову.
— Потерпи, сейчас будет немного неприятно, — проговорила она.
Я же сел на стул и принялся осматривать кабинет. На первый взгляд здесь было мало общего с кабинетами врача, к которым я привык. А с другой, на глаза попадались мелочи, которые прямо указывали на вид деятельности хозяйки кабинета. То столик с разложенными на нём инструментами. А вот шкаф, забитый различными флаконами с зельями. Назначение всех этих вещей я не понимал, и надеялся, что никогда не пойму, испытав их применения на себе.
— Ну вот и всё, — снова раздался голос Даши. — Будешь пить это по пятнадцать капель три раза в день три дня. И больше лежи.
— Я могу идти? — Митяй поднялся с кушетки.
— Да, иди.
— Через три дня, как поправишься к замку приходи, — я посмотрел на Митяя, и тот очень осторожно кивнул, после чего вышел из кабинета. Даша же подошла ко мне, вопросительно посмотрев прямо в глаза.
— Так, а с вами что? Тоже с берёзой не разошлись на дороге? — спросила она улыбнувшись.
— Нет, с берёзами у меня всё хорошо, — я протянул ей повреждённую руку. — Случайно по дурости ухватился за чашку, которую дед заморозил.
— Магические травмы гораздо труднее поддаются лечению, — и Даша обхватила мою ладонь двумя руками.
— Знаете, я уже догадался, — криво улыбнувшись, поморщился, когда по пальцам прошла волна целительской магии. — Да, у меня ещё один вопрос. Вы можете навестить нас в замке. Что-то я за состояние деда беспокоюсь.
— А ещё Александр Борисович разрешил мне изучить ваш феномен, — Даша отпустила мою руку, вытащила из шкафа с лекарствами флакон и принялась наносить на мои раны студенистую субстанцию, приятно пахнущую мятой. — Так что да, я приеду в замок. Завтра в полдень вас не затруднит меня принять? — И она быстро и ловко наложила повязку на пальцы.
— Нет, не затруднит, — я поднялся со стула, опустив перевязанную руку. — Сколько с меня?
— Нисколько, — она покачала головой. — Я обещала главе вашего рода, что возьму плату только, когда смогу полностью понять, что с вами происходит.
— А я в этом случае смогу расплатиться? — она вспыхнула, я же, легко поклонившись, вышел из кабинета. Ну, а теперь можно и узнать, что же дедам Келлер сказал, и что они выяснили у него.
Глава 19
Александр Борисович ещё не успел уйти со двора, как в калитку постучали. Он переглянулся с Сергеем и негромко задал вопрос Хозяйке. Ему не нужно было уточнять, к кому он обращается. Она откуда-то знала, что именно к ней.
— Кто там ломится? — в его голосе прозвучало недовольство. — И разве кто-то вообще может сюда стучаться? По-моему, ты всех тормозила на середине моста.
— Это капитан Келлер, Александр Борисович, — голос звучал негромко. Сергей слышал, а вот тот, кто стоял перед воротами — нет. — Учитывая, что ему не так давно был предоставлен частичный допуск в вашем присутствие, я позволила ему обозначить своё присутствие. Мне отозвать его частичный допуск в вашем присутствии?
— А у Вюрта можешь отозвать? А то этот фашист недобитый дружков сюда приведёт, — хмуро спросил Сергей.
— Нет, допуск Ганса фон Вюрта может аннулировать Хранитель. Потому что именно он ввёл этот допуск в мой код. Частичный допуск капитана Келлера не является частью системы и может быть отозван по решению главы рода.
— А я тебе говорил, Саня, что надо было сжечь эту пакость поганую, — ядовито бросил Сергей. — Ну что, мне открывать этому Келлеру, или на хер послать через дверь?
— Открывай. Надо же выяснить, зачем он притащился обратно. Видно же было, что ему не по себе в замке. Правда, понять не
