Невеста по заказу - Каролина Дэвидсон

Суп оказался вкусным. Кроме картофеля, Лотти положила туда сушеный горох и морковь, которые хранились в погребе. Для бульона она использовала остатки свинины, и суп получился густым, наваристым, ароматным. Хлеб, завернутый в полотенце, был еще теплым. Лотти поставила на стол блюдо с маслом.

– Сегодня я помогала делать масло, – с гордостью сообщила девочка и вспыхнула, когда все посмотрели на нее.

– Я уверена, ты хорошо помогаешь Лотти, – сказала бабушка, вытирая губы маленьким белым платочком.

– Лотти, у нас есть салфетки? – тихо спросил Джон.

– Да, конечно, – ответила его жена и поспешно встала, чтобы исправить свою оплошность.

Лотти открыла дверцу буфета и достала две тяжелые льняные салфетки, которыми никто не пользовался с момента ее появления в этом доме. Передавая салфетки гостям, она извинилась:

– Простите, я не подумала.

– Ничего, страшного, – успокоил ее мистер Шерман, аккуратно раскладывая салфетку на коленях. Он с нежностью смотрел на детей и ел не много, ловя каждое их движение.

– Вы останетесь ночевать? – спросил Джон, пересаживая Сисси на другое колено.

– Мы не хотели бы вас стеснить, – медленно проговорил мистер Шерман и посмотрел на жену. – Впрочем, до города далеко, и если вас не очень затруднит…

Он окинул взглядом широкую кровать, затем посмотрел наверх, в темноту мансарды, где стояли детские кроватки.

– Мы с Лотти будем рады уступить вам нашу кровать, – сразу же предложил Джон.

– А вы сами, где будете спать? – спросила миссис Шерман, посмотрев на Лотти.

Молодая женщина взглянула на мужа, и ее щеки залились краской.

– Мы можем пойти на сеновал, правда, Джон? – робко проговорила она, снова вспоминая минувшую ночь.

Джон уверенно кивнул:

– Конечно. Мы хотим, чтобы вы остались.

– Только на одну ночь, – тихо сказала Элизабет Шерман. – Завтра мы переночуем в гостинице, а в пятницу утром поедем в Сент-Луис.

Эти слова словно камнем упали на сердце Лотти. Она резко поднялась, вдруг окончательно осознав сложившуюся ситуацию. Дети, которых она успела полюбить, через день покинут ее. Губы задрожали, и она, резко повернувшись, направилась к умывальнику и стала переливать остатки супа в другую посудину, чтобы оставить на завтра. Лотти накрыла суп салфеткой и поставила на полку. Затем с наигранной улыбкой повернулась к столу.

– Наверное, пора укладывать детей, – проговорила она.

Томас нахмурился, но Лотти покачала головой.

– Твой дядя должен поговорить с вашим дедушкой, Томас. Так что бери Сисси, идите, умывайтесь и надевайте пижамы.

Мальчик стоял, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

– Может, я чем-нибудь помогу? – спросил он.

– Мне осталось только подоить корову и задать корм лошадям, – сказал Джон, отрицательно покачав головой. – Может, перед тем как лечь спать, Томас покажет бабушке то, чему он научился за эту неделю, – предложил он, обращаясь к Лотти.

Затем он кивнул Томасу и был награжден благодарной улыбкой мальчугана.

– А мистер Шерман, если ему будет угодно, может пойти со мной в сарай и взглянуть на лошадей, пока я буду доить корову, – продолжал Джон, заранее уверенный в ответе.

– Да, конечно, – согласился Джентри Шерман, без колебаний направляясь к двери. – Я не умею доить, но с лошадьми, конечно, помогу.

– У них есть подпись судьи, – сказал Джон, и его слова громом прогремели у нее в ушах.

Лотти уткнулась головой в грудь мужа и, обхватив руками его шею, крепко прижалась к нему, пытаясь согреться.

– Этого я и боялась, – прошептала она.

Светила полная луна. Джон оставил открытым окошко на сеновале, чтобы через него в их убежище проникал лунный свет. К ночи похолодало. На горизонте стали собираться тяжелые тучи.

– Видимо, пойдет снег, – сказал Джон, накрываясь еще одним одеялом. – Я, пожалуй, закрою окошко.

– А зачем ты его вообще открывал?

Он отыскал губами ее уста и откинул с ее лба волосы.

– Мне хотелось лучше тебя видеть, дорогая.

Их губы вновь встретились.

– Увидеть меня? – спросила Лотти.

Он поцеловал ее крепко и настойчиво. Его язык проник в ее рот, и тотчас же тепло разлилось по всему ее телу. Лотти почувствовала желание, на которое он все время намекал и которому не давал в полной мере высвободиться в предыдущие ночи. Джон заключил ее в объятия, а Лотти на сей раз, без стеснения крепко прижалась к нему.

Он поднял голову, глубоко вздохнул и коснулся рукой ее щеки в том месте, где спутался локон золотых волос.

– Мне захотелось получше рассмотреть женщину, с которой я занимался любовью последние четыре ночи, – сказал он. – Но здесь чертовски холодно. Так что придется поиграть в жмурки под одеялом.

– Джон! – Лотти резко приподнялась. – Ты говоришь ужасные вещи!

Его улыбка сверкнула в лунном свете, уничтожив печаль, которая заставляла его брови хмуриться и затуманивала голубизну его глаз в течение трех последних дней. Он снова заключил ее в объятия и осторожно, но настойчиво стал притягивать к себе.

– Дорогая, этой ночью тебе придется услышать от меня и кое-что похуже, – пробормотал он ей на ухо. – Я даже могу тебе рассказать, как прекрасны эти…

Он зарылся лицом в ее пышную грудь, и Лотти задрожала от возбуждения, почувствовав сквозь ткань его горячее дыхание. Она извивалась под ним, подставляя для поцелуев свои самые интимные места, и он постанывал от наслаждения, выполняя ее безмолвные требования. Его пальцы ловкими и безошибочными движениями расстегивали гладкие белые пуговицы. Джон распахнул ее рубашку и припал дерзкими губами к ее телу.

– А ты уверен, что все супружеские пары делают так? – спросила Лотти слабым, прерывающимся голосом; она была не в силах скрыть наслаждение, которое он доставлял ей своими ласками.

Джон засмеялся низким, хриплым смехом, заставившим ее вновь покрыться гусиной кожей.

– Все, кроме полных дураков, милая, – прошептал он. – Правда, не все женщины так же восхитительны и прекрасны, как ты. В этом, конечно, есть разница.

Подняв голову, Джон смотрел на нее глазами, еще недавно потускневшими от печали, но теперь глаза его сияли, он наслаждался видом ее юного тела.

– Ты ведь не оттолкнешь меня, правда? – спрашивал он, в то время как его пальцы исследовали округлости ее груди и ласкали нежную плоть, твердевшую от этих прикосновений.

Лотти медленно кивнула, не в состоянии произнести ни слова. Ее тело вновь объяла дрожь сладострастия, и он, увидев ее реакцию, повторил ласку.

– Я так хочу тебя сегодня.

Даже когда Джон произносил эти слова, его руки ласкали тело Лотти, заставляя ее извиваться под его ласками, он высвобождал ее страсть, пробуждая в ней чувственность. Он вдыхал ее запах и поражался свежести, дразнящему аромату, который так манил его. Он добивался ее осторожно, искусно руководя ею. Поцелуями, возносившими ее к вершинам блаженства, и ласками, приводящими ко все новым и новым ступеням наслаждения, он заставил ее тело искать его прикосновений. У Джона перехватило, дыхание, когда он услышал стоны Лотти. Он ощутил всплеск чувств, названия которым не знал. «Мне никогда еще не было так хорошо, я никогда не испытывал ничего подобного», – подумал он с изумлением. Его руки стали еще более нежными, губы ласкали ее тело, находя самые интимные уголки. Ее глубокий гортанный стон заставил его возликовать. Но напряженная пульсирующая плоть не позволяла больше ждать и требовала немедленного удовлетворения.