Мёртвые душат - Александр Бреусенко-Кузнецов

Дверь принадлежала к первому ярусу замка, на который гости не допускались, и куда она может вести, Лимну трудно было и предположить. Решившись, он легко спрыгнул со второго яруса во двор замка, стараясь держаться густой тени, отбрасываемой лестницей.

Юркнув в эту самую дверь за широкой спиной палача, разведчик оказался в кладовой, где лежал всякий ремесленный инвентарь, имеющий отношение к столярному и кузнечному делу. Никакой Бокси здесь не было, да и двери, ведущей куда-то далее — тоже.

Надо бы возвращаться. Но вот незадача: палач куда-то ушёл, а вместо него явился молодой вертлявый стражник с живой тревогой во взоре. Мимо такого не проберёшься, если не успокоить его чем-нибудь увесистым. Но даже если успокоишь — очнётся и поднимет тревогу. А коли не очнётся — другие поднимут. В Глюме убивать стражников как-то не принято. Здесь убивают кого угодно из гостей, но никак не их сторожей.

Прошёл добрый час, а Лимн всё не решался выйти из кладовой. И понимал при этом, что время работает не на него: дверь сюда не была заперта, значит, кладовой недавно пользовались — что-то вносили или выносили — и ещё собирались вернуться. Надо же было так неумно здесь застрять!

Досадуя на задержку в проведении разведки, Лимн постоял, не теряя из виду стражника в проёме приоткрытой двери, затем уселся на доску в углу кладовой, прикрывающую аккуратно сложенную и перетянутую кожаным шнуром груду металлического лома. Поскольку при этом что-то под ним сдвинулось, то карлик, опасаясь выдать себя громким шумом, вскочил и воззрился на своё импровизированное сидение.

И что же он узрел в груде упорядоченного металлического хлама? Громоздкую детскую сабельку Фема — старшего братца дурачка-великана Ома из Мнила. Не далее как месяц назад эта игрушечная сабелька ещё находилась в занятом старой Бокси из Шенка доме старосты деревни Клёц.

Ну вот и закончился спектакль с кормлением теней. Довольный великан Плюст покинул свой балкон, разошлись и другие зрители. Остался лишь Чичеро, да стражник, приставленный за ним наблюдать. Лимн всё не возвращался. Неужто попался?

Когда тени внизу двора окончательно затихли, Чичеро понял: дальнейшее его пребывание на наблюдательном посту становится подозрительным. Тогда он встряхнулся, словно пробудился от сна, и двинулся по коридору к отведенной ему комнате. Если Лимн не попался, а просто где-то застрял, пережидая опасный момент, то догадается, где его искать.

Стражник, которому сегодня поручили Чичеро, шёл сзади на приличном расстоянии и откровенно зевал. Он был не из самых надоедливых шпионов, которых в замке тоже хватало. Убедившись, что Чичеро привычно свернул в тот тупик на третьем ярусе замка, где находилась отведенная ему комната, соглядатай беспечно прошествовал дальше.

Посланник подавил желание броситься на поиски Лимна (его вмешательство юркому карлику скорее навредит, чем поможет) и прошёл к своей двери. У двери его ждали.

Итак, утешил себя Лимн, если он теперь и попадётся на выходе из той западни, которую сам себе устроил, то сможет хоть чем-то себя утешить. Некая тайна великана Плюста приоткрылась. Ясно, что если в замок Глюм попала даже игрушечная сабелька — вещь никчемная и ныне предназначенная в переплавку — то и все более ценные вещи из Мнила находятся тоже здесь.

Понятно, для кого их стерегла в Клёце наглая карлица. А ещё разгадана причина решительного запирательства Бокси в ответ на дознавательские попытки Чичеро. И вот почему великан Плюст перевёз её из Мнила в собственный замок, но так и не применил к ней полагающихся пыток, а выпустил из тюремного каземата. Бокси из Шенка была его сообщницей с самого начала: вот в чём разгадка.

Лимн так воспрял духом, как, помнится, добряк Ом, когда завидел свой барабан, привезенный Зунгом после второго посещения Клёца. Но Ом просто глупо радовался, карлик же гордился своим цепким умом. Его сидение в кладовой теперь не казалось досадной ошибкой в самом начале славных дел. Нет! Эту дверь он запомнит, чтобы в будущем сюда не зайти, но запомнит и те нити событий, которые здесь прояснились.

И, кстати говоря, если уж в первом попавшемся никчемном помещении замка Глюм ему так повезло с находкой, то этому причиной одно из двух: либо он, Лимн, исключительно везуч (на это радостно надеяться!), либо замок Глюм просто доверху напичкан вещами, ведущими знатока к хитроумным разгадкам, новым загадкам и разгадкам новых загадок (а вот это — куда более вероятно!).

После месячного уныния в составе Чичеро — тот ведь затаился, не желая обнаружить перед слугами хозяина замка свою сложную природу — Лимн впервые почувствовал себя победителем. Подъём, пережитый им, был столь велик, что повлиял и на внешнюю ситуацию. Вертлявый стражник, который так смущал стремящегося к чистой работе карлика, неожиданно покинул свой пост, а вернулся лишь после того, как Лимна и след простыл.

Поскольку узнано было для начала достаточно, а возможности вновь напасть на след Бокси из Шенка у Лимна не предвиделось, он решил вернуться к Чичеро. Благо, забава великана с кормлением теней в самом разгаре, и мало кто, слоняясь по полутёмному замку, приметит ловкую карличью фигурку.

Кто же поджидал Чичеро перед дверью отведенной ему людьми Плюста комнаты? Сразу было ясно, что не Лимн: фигура была полноразмерная, не карличья. Сперва посланник решил, что видит перед собой застигнутого врасплох вора. Помнится, именно возвращаясь с вечернего представления великана, Чичеро недосчитался двух «призрачных шкатулок», оставленных в запертом помещении.

Но для вора у ожидающей его тени была чересчур уверенная поза. Да и время, удобное для воровства, слишком давно просрочено. Тут Чичеро предположил, что его пришли убивать, но удобный момент для нападения визитёр спокойно пропустил.

Значит, решил посланник, его хотят либо куда-то препроводить, либо же — передать какое-то безотлагательное распоряжение Плюста. И он ошибся.

Ждал его не кто иной, как Бларп Эйуой, богатый купец из Карамца — один из последних гостей замка Глюм. Бларп, должно быть, ещё не освоился в замке, не понял его неписанных правил и не осознал, что разговоры между гостями здесь не поощряются.

— Рад видеть в добром посмертии славного посланника Чичеро, — произнёс Эйуой церемонное приветствие в карамцком стиле. — Могу ли я быть принят в вашем обиталище?

— Извольте! — просто сказал Чичеро.

Купец прошествовал к нему.

Поскольку дверь изнутри не запиралась, Чичеро, войдя следом, не стал её прикрывать. Предложил купцу сесть, после чего устроился и сам — с таким расчётом, чтобы держать в поле зрения и гостя и дверь.