Записки горного стрелка - Комбат Найтов

— Но, кто сможет Вам помешать сделать это потом?

— Никто, так же как и сейчас. Мы имеем возможность это сделать, имеем повод для этого, но предлагаем не доводить это до конца.

— Может быть, дело, всё‑таки, в нашем военно–морском флоте? И в отсутствии такового у Вас?

— Самое крупное Ваше соединение маневрирует сейчас в районе шестого градуса северной широты, и пятого градуса восточной долготы у Каролинских островов. Через шесть часов мы сбросим наш подарок адмиралу Нимитцу: несколько бутылок коньяка и пожелание дальнейших успехов.

— Уфф! — послышался громкий выдох Президента. — Господин Сталин, не надо меня так пугать! Лично я уже всё понял, а вот убавить спеси некоторым военным, по–моему, необходимо! Генерал! Соединённые Штаты не намерены вести войну на самоуничтожение.

— Но, господин Сталин, все вышеперечисленные средства доставки и само наличие у Вас ядерного оружия находятся под очень большим сомнением: всё это только кино. В кино существует Кинг–Конг, а в жизни этого зверя просто нет. Экран всё стерпит. — упёрся Маршалл. Перспектива проиграть войну очень сильно беспокоила главного стратега США. — Мне бы хотелось лично убедиться в том, что всё вышесказанное не является огромным блефом.

Сталин заулыбался.

— Тогда Вам предстоит съездить на аэродром Чкаловское с Командующим ВВС маршалом Вершининым. А мы займёмся послевоенным устройством мира.

Генерал, в сопровождении Вершинина, вышел из кабинета, а Сталин и Рузвельт перешли к практическому обсуждению Договора о нераспространении ядерного оружия. Вернувшегося через три часа Маршалла Сталин встретил с улыбкой.

— Убедились, генерал?

— Да, господин Сталин. Надобности, посылать Ваши самолёты к Каролинским островам, нет. Господин Президент, Советский Союз имеет термоядерное оружие и самолёт–бомбардировщик, способный нанести удар по любой точке США, дозаправиться в воздухе с аналогичной машины, и вернуться на базу. Средств ПВО, способных предотвратить его появление в любой точке США, мы не имеем.

Переговоры длились три дня, после этого Президент улетел в Лондон. Результатом стал его приказ о выводе американских войск с острова. Сталин гарантировал ему, что не начнёт операцию против Великобритании, пока он выводит свои войска. Резко изменившееся поведение американцев стало причиной целой серии публикаций в английской прессе, но, первый пролёт наших разведчиков над Британией, и полное бессилие хвалёной английской ПВО, заставило всех притихнуть. Первого октября последовала безоговорочная капитуляция Германии. Второго — Венгрии. Наши войска стремительно накатывались к берегам Атлантики, десанты занимали аэродромы и командные пункты немецких войск.

Король Георг VI вызвал Черчилля.

— Единственно возможный путь предотвратить катастрофу: Ваша немедленная отставка и назначение новых выборов.

— И это благодарность за выигранную войну?

— Великобритания проиграла II мировую войну с разгромным счётом, сэр Уинстон! У нас был шанс, но лично Вы всё перечеркнули. От нас отвернулись даже наши союзники, а Сталин всерьёз готовится форсировать Канал. Так что, подавайте в отставку всем кабинетом.

Спустя неделю после капитуляции Германии, Сталин вспомнил обо мне.

— Лаврентий, а где 'горный стрелок'? Надо бы передать в СССР-81 кое‑что.

— В Долгопрудном, там строится завод, он почти постоянно там.

— Да–да, правильно. Нехорошо получилось, мы его даже не позвали на этот триумф.

— А, может быть, и правильно, что не позвали?

— Я так не думаю, Лаврентий. Собственно, почему я о нём вспомнил. Вот, прочти! — он передал Берия газету 'Правда' с хвалебной статьёй об успехах Советской Армии, советской науки и техники, о мудром руководстве страной товарищем Сталиным и ЦК ВКПб. — Если этот фонтан не заткнуть, то вся правда об этой войне будет искажена до неузнаваемости. За Полтаву я хотел его наградить, а он сказал, что не может присваивать себе чужие заслуги, и попросил наградить Ахромеева, непосредственного разработчика операции. А мы, выходит, можем присваивать чужие заслуги. Нет, Лаврентий! Надо изменить тональность подобных статей. Требуется говорить о великом вкладе в Победу всего Советского народа. Ведь это он дал нам эту технику, эту тактику и эту стратегию. Через этого мальчишку, ведь он совсем ещё мальчишка. И мы с тобой не имеем права даже думать так, что мавр сделал своё дело, мавр должен уйти. Тем более, что он там опять что‑то придумал, вот и возится в Долгопрудном. Давай съездим туда.

— Куда!!! Твою мать!!! Убью!!! Назад!!! — услышала Сонечка, вбежавшая в свежепостроенное помещение для вакуумных печей без комбинезона, стерильных бахил и специального 'намордника'. К её ногам кинулись сразу три робота, остановились возле неё и заморгали красными неонками. Она кинулась назад. Я понял, что что‑то случилось, и пошёл к выходу. Эта бестолковая комсомолка вечно паникует. Мы, я и трое студентов МФТИ, проверяли программу роботов, выполнявших влажную уборку помещения. По графику это должно делаться в воскресенье в 2 часа ночи. 'Тёти Маши' полностью автономны, и получают координаты с датчиков в верхних углах плавильной. В момент их работы весь процесс останавливается, и только после дополнительной вентиляции и просушки может быть запущен вновь. То есть, это часть производственного процесса. Плюс требовалось убедиться в том, что программа написана правильно, и действительно вся площадь охвачена их работой. Я вышел в коридор, через тройной тамбур–шлюз. Вместе с Сонечкой стояли Сталин и Берия. Я снял глухие очки и маску, скинул капюшон комбинезона.

— Здравия желаю!

— Здравствуй, Андрей Петрович! — сказал Сталин и протянул руку. Я приподнял обе руки в белых перчатках и покрутил обеими, показав, что не могу пожать руку.

— Соня! Проводите товарищей Сталина и Берия одеться, и помогите им!

Спустя минут десять все трое, одетые в спецодежду, появились у шлюза. Постояли под вытяжкой, под ультрафиолетом, накинули маски, вошли в последний шлюз. Я открыл дверь электронным ключом. Надо будет забрать его у Сонечки.

— Вот, товарищ Сталин. Учим роботов убираться в помещении.

Круглые цилиндры выполняли уборку. После них по палубе шла чуть влажная полоса.

— Здесь 12 роботов–уборщиков, 8 из них убирают пыль и микрочастицы, а эти делают влажную уборку раз в неделю. Мы проверяем их работу и настраиваем их, чтобы они убирали всё помещение без 'огрехов', вовремя дозаправлялись, меняли инструмент, реагировали на появление в помещении посторонних.

Я прошёл вперёд и поставил ногу на пути робота. Тот застыл в трех миллиметрах от меня. Пожужжал, поморгал красными сигналами, отъехал назад и объехал ногу, но, как только я убрал её, дал задний ход и промыл этот кусок пола.

— Для чего всё это? — спросил Сталин.

— Грязь и пыль выведут из строя будущий процессор очень быстро. Скорее всего, он не заработает, из‑за того, что будет нарушена чистота изготовления. Операционная хирурга, по сравнению с этим цехом — просто помойка.

— Что здесь будет?

— Это плавильный цех. И почему будет? Вот стоит печь. Ещё пятнадцать будут установлены в этом месяце.

— Что они делают?

— Плавят кремний в атмосфере аргона, и получают монокристалл кремния диаметром 520 мм и длиной 1500 мм. Это основа для производства. 50 процентов брака рождается в этом цеху, поэтому здесь должно быть чисто. Вот сюда пройдите, я покажу готовые заготовки. — за стеклянной герметичной дверью лежало шесть черных блестящих цилиндров. — Пока это всё, товарищ Сталин. Остальное оборудование ещё не доставлено. Надо освоить этот процесс, затем двигаться дальше.

В кабинете, куда мы прошли, сняв спецодежду и сунув её в автоклав, Сталин высказал недоумение по поводу роботов–уборщиков:

— Мне кажется, Андрей Петрович, что это абсолютно нерентабельно: использовать дорогущие самоуправляемые машины для такой простой операции. Их механизмы можно применить для других целей, а эту работу могут выполнить самые малообразованные люди, в конце–концов, инвалиды.

— У меня нет столько Лаврентий Павловичей, чтобы к каждой бабушке приставлять по одному, извините, товарищ Берия. У человека постоянно меняется настроение, он может задуматься, заболеть, просто халатно отнестись к работе, уйти на профсоюзное собрание или забастовать. И что? Останавливать цех из‑за него? Ну, а насчёт рентабельности… Стоимость тонны кварца — несколько рублей, стоимость процессоров из этой тонны — около 300 тысяч рублей. Так что, всё окупится. Не сразу, но очень быстро. Да, всё это дорого, абсолютно не совпадает с нашим национальным характером, будем искать людей, способных работать на подобных производствах. Там, в СССР, пошли по предложенному Вами пути, в итоге наметилось огромное отставание именно по качеству комплектующих. Техника больше ремонтируется, чем работает, существует 'чёрный рынок' радиодеталей. В магазинах и на заводах ничего нет, приходится ехать к магазину 'Электроника', и покупать ворованные на заводах детали. Можете представить себе, как это 'благоприятно' отражается и на экономике, и на обороноспособности страны.