Королевский наместник (СИ) - Богородников Алексей Владимирович

Шилнагаил знал. Пара неплохих мечей, ящиков каталийского вина, жемчуг для любовницы, накидка из меха каталийского овцебыка, роскошное седло для его верного Геркулеса. К множеству подарков принц привык, но и посол как-то всегда вовремя успевал одним из первых поздравить его высочество.

Чего принц не знал, так величины даров посла графу Сентенты, зачастую выражающуюся в золотом эквиваленте, монетами. Но такие мелочи ему знать необязательно.

— Кто как не он поможет разоблачить негодяя-магоголика, втершегося в доверие к наивной принцессе? — пафосно провозгласил Сентента, играя на струнах братской любви.

При этом выражение лица принца особой, пламенной любви не выразило. Скорее там была детская обида и ревность.

«Ох, как это хорошо!» — возрадовался про себя граф Сентента, — «Клин гордыни в глупое сердце надо вбивать глубже.»

— Со временем её высочество обязательно поймет на какие жертвы вы шли ради неё, — заверил Сентента Шилнагаила, — истинная мудрость властителя в сотворении добра даже для тех, кто его по своей неразумности отвергает.

— Когда приём? — спросил подбодрившийся принц.

— Завтра, после четвертого деления Бокарины, — ответил Сентента.

Бокаринами единственные часы в Тритикаме, назвали в честь часовщика, соорудившего их на стене королевского дворца.

— Буду готов, — заверил принц и добавил с улыбкой, — если мой гидромех не подведет.

С водяными часами, да вообще со всеми известными часами, такое часто случалось. Точность плюс-минус лапоть, зато красиво изукрашенный циферблат с обнаженной девушкой, вырезанной в драгоценном камне, на поплавке из плавательного пузыря морского слонопотама — клепсидры Шилнагаила были одним из самых дорогих в Шайне.

«Дороже только у короля, — подумал Сентента, — и в моём поместье.» Вслух он сказал, что лично заглянет за его высочеством.

***

— Тайнократий, но зачем нам ставить на принца вопреки величественной воле? — осмелился задать вопрос барону Ферми его ближайший соратник Анд Лиссел. — Не лучше подождать, когда их величества определятся с престолонаследием. Какая нам разница: про принца, про принцессу выгодные слухи распускать?

О приостановке работы тайной курии Ферми графу Сентенте не соврал. Вот только из пяти человек в курии, троих самых надежных, он предупредил, что для тайной стражи это будет только видимостью остановки. В данный момент, все трое сидели в его кабинете.

— Да, мы будем работать вопреки воле короля и королевы, — сказал барон, — но король не вечен, надо думать о будущем. Принц Шилнагаил оценит наши старания позже. Вы все знаете принцессу: как думаете, что она скажет про престолонаследие и свою очередь в ней?

— В пекло вашу очередь, я буду убивать монстров! — пискляво спародировал принцессу самый младший из них, тайнократос Кадан Тролин.

Когда все отсмеялись барон Ферми поднял вверх толстый красный палец.

— Всё верно! — внушительно пробасил он, — Аише до фени дворец, все придворные, мишура балов и развлечений. Она — вылитая её прабабка Ариша Шторморожденная. Этой лишь бы чудище какой убить. Ариша верила, что, если всех монстров убить, то на земле воцарится спокойствие и благодать. Наступит Золотая пора разумности. Люди станут добрее, пищи больше, развитие разумных цивилизаций ускорится. Аиша Подавляющая такая же идеалистка. О королевстве не сильно задумывается, о простых людях — тем более. Нашей службе нужно думать обо всем: чтобы не было крамолы, чтобы лорды воровали в меру, людей голодом не морили, чтобы враг завтра у ворот не стоял. И себя забывать не следует. Кто лучше нас со всем этим справится? Шайреду Четвертому пятьдесят три. В шестьдесят все короли уходят — заполучить «проклятие Герогейна» никто не желает. Об этом проклятии мало кто знает даже среди знати, но вы к тайне допущены. И вот перед королевской семьей задача: разбалованный сынок и идеалистка-принцесса. Отпрыск начал попивать, шляется по шлюхам, прожигает в удовольствиях жизнь, но кто такого не делал в двадцать? Как поступили бы в семье обычного шана?

— Пригрозили лишить наследства? — осторожно высказал Херак Фомиш, старший тайнократос стражи.

— Да, — согласился барон Ферми, — задери нас всех шнобель Шиноры, если королевская семья смещением очереди не хочет сказать принцу: «Шилнагаил, остепенись сейчас, превозмогай, время еще есть, докажи, что достоин трона!»

— А принц знает подоплеку? — спросил третий тайнократос Аларх Диокин.

— Никто не знает, — взглянул на него Амьен Ферми, — и никто не должен знать. Но напялить на себя корону Аиша не позволит. Исходите из самого очевидного. Да она просто-напросто сбежала из дворца, когда ей обрыдло здесь находиться. Ничего её не остановило: ни вероятный гнев отца, ни просьбы матушки быть послушной девочкой. Убежала с королевским охранником и его другом. Вернулась с титулом, новой территорией и трупом Марди. И что было дальше? Её закрыли во дворце на пять жалких дней. Пять дней! Она за это время вынесла из своей опочивальни самого короля, плюнула в эсванийского принца и снова уехала в Самур. Королевские гвардейцы рассказывали, что её болт, скастованный без палочки, прошел дверь насквозь и, если чуть правее, прошел бы через его величество. Шайред Четвертый вместо того, чтобы ворваться обратно и надавать дочери пощечин, сбежал к королеве. Только она и дочку успокоила. Не приказала быть послушной, не закрыла на ключ, не выдала эсванийскому принцу побыстрее замуж, а просто о чем-то договорилась с ней. Так что на следующий день принцесса уже выехала в Самур за новым титулом и славой.

— Так ответьте мне, тайнократосы? — задал им очевидный вопрос барон Ферми, — зачем Аише Шайн? Она его любит, без сомнений, поможет в трудную минуту, но жить во дворце, править? Решать политические вопросы, балансировать среди интересов знати, вникать в цифры налогов, строить города и дороги? Вы серьезно считаете, что она будет этим заниматься?

Тайнократосы молчали. Представить Аишу занимающейся делами королевства было сложно. Повесить какого-нибудь барона за продажу хлеба со спорыньёй — да раз плюнуть. Разнести набег орков — запросто. Но представить, как эта девочка сидит за картой и бумажками, проверяя нарезку заслуженного домена из королевских земель для верного барона — ну такое. С возрастом она поспокойнее станет, идеализм о жизнь сточится, но сейчас предложи ей такую судьбу. Взглянет на тебя тёмно-синими глазищами и во рту уже не язык, а стылая сосулька еле ворочается.

— Вот и я говорю, — довольно заключил Ферми, — её предназначение легенды. Шайн слишком мал для неё. Она даже если узнает, что мы принцем занимались вопреки воле короля, только спасибо скажет.

— Тайнократий, а что же её возлюбленный? — осмелился задать вопрос Кардан Тролин. — Неизвестная величина, появившаяся ниоткуда. Вдруг он полон самых разных амбиций? Что делать если его цель стать принцем-консортом при королеве?

— Ты при всех не ляпни про возлюбленного, — проворчал барон, — язык то оторвут вместе с задницей. Парниша — конкретный феномен. Но думаю им займется граф Сентента, а мы просто понаблюдаем в сторонке. Джерк Хилл пока занимается чисто городским бизнесом и на него у нас ничего нет. На королевском совете мы на него посмотрим, оценим. Влезать в чужие расклады бывает вредно. Насколько вредно и кому вредно проверит наш толстый дружище граф.

«Трудновато не притворяться много лет туповатым барончиком, — подумал Ферми, — сложно рассчитать идеальное время для удара. Можно было подкинуть королеве документы о воровстве графа на поставках ткани в Эсванию. Но сдается мне, это просто увеличило бы размер откупных Сентенты. А ядовитую змею всегда следует убивать одним ударом. Заговор с участием южнокаталийского посла — идеальное решение для обеления своего имени. Конечно, сбитый принц — ужасная трата ресурсов, но Шилнагаила не сразу, однако лет за пять королевская чета простит. За пять лет из этого идиота можно зачаток мужчины сделать с моей помощью. Переживет где-нибудь в глухомани опалу, заматереет, будет многим обязан. А Аиша… Ей точно не до престола, но родственные чувства в ней всё равно будут сильны, только благодарна останется.»