Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Историческая проза » Мир и война - Юрий Хазанов

Мир и война - Юрий Хазанов

Читать онлайн Мир и война - Юрий Хазанов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 66
Перейти на страницу:

Фотография четвертая. На тех же Патриарших года три спустя. Отец в темном пальто с котиковым воротником, в такой же шапке-пирожке, держит за руку уже трехлетнего меня. Лица у нас обоих не слишком довольные: может быть, я капризничал перед тем, как согласился неподвижно постоять перед объективом уличного фотографа, а может, просто зимнее солнце светит нам прямо в глаза.

Отцу в это время около тридцати трех, он работает в Наркомпроде заместителем начальника хлебо-фуражного управления страны; он беспартийный, а его непосредственный шеф Вейцер — заядлый большевик. За что и будет через десять с лишним лет обвинен в отравлении хлебопродуктов и фуража и расстрелян. К счастью, отец угодил в тюрьму несколько раньше своего начальника, так что при всем желании не мог вместе с ним пропитывать ядом пшеницу и овес в закромах любимой родины.

И последняя, пятая, фотография — уже лет десять спустя, в середине тридцатых, вскоре после возвращения отца из мордовских концлагерей. Трое мужчин в теплых пальто (отец — в том же, что на предыдущем снимке), в кепках. За их спинами серые скалы, покрытое тучами небо. Это в доме отдыха, в горах Кисловодска. Второй на фото — наш друг и сосед Александр Ильич (Ляля-Саша), человек, которого я любил, как мне кажется, больше всех после отца. Третий — чей-то сослуживец. Александр Ильич тоже недавно вернулся из заключения, тоже, как отец, с трудом устроился на малооплачиваемую работу — и вот они совместно решили использовать свое право на отдых. (Который в любую секунду мог быть прерван правом на новый арест.)

Больше у меня фотографий с изображением отца не было и нет. Если не считать еще одну, увеличенную с какого-то удостоверения, очень неудачную, — она долго висела в квартире на Малой Бронной после его смерти.

2

В штаб Закавказского фронта Юрий отправился не один. Вместе с ним получил назначение невысокий и стройный темноволосый военинженер III ранга Аркадий Тюрин. Очень приятный, очень разговорчивый и компанейский мужик — таким он сразу показался Юрию. Любил говорить обо всем понемногу, но, главным образом, о женщинах и о поэте Константине Симонове, с которым приятельствовал и переписывался. Симонов Юрия не интересовал, но про женщин он слушал с должным вниманием.

Ехать до Тбилиси решили с двумя остановками: в недавно отбитом у немцев Ростове и в Баку. В первом городе у Тюрина были знакомые женщины («для тебя тоже бабу найдем, Юра!»), во втором жили Юрины родственники — двоюродные сестры Люда, Ира, тетя Люба, старшая сестра матери, ее муж, дядя Гриша Пиралов, и у них гостила, если это можно так назвать, в те военные месяцы юрина московская бабушка.

Как уже говорилось, сроки прибытия к новому месту службы были не очень определены, поэтому наши вояки не слишком торопились, и поезд, который их вез, — тоже.

В Ростове все было по-деловому: с вокзала — к тюринским женщинам, они жили неподалеку; в их квартире — почти сразу к столу с едой и самогоном; от стола — сразу в койку. Тюрин, в отличие от Юрия, остался доволен проведенной ночкой, пускался в подробности, а когда сидели уже в вагоне поезда, увозившего их в направлении Баку, показал Юрию золотое кольцо, которое подарила на прощание «его баба». «За ударную работу», — сказал он, чем вызвал зависть Юрия — не столько, пожалуй, к самой «работе», сколько к той легкости и простоте, с какими новому приятелю давалось общение с противоположным полом: неумолчная болтовня ни о чем в застолье и сама собой разумеющаяся «награда» за все это.

Еще двое суток нудной езды — и они в Баку. С Московского вокзала переходят на соседний — Сабунчинский, едут электричкой до поселка Разина, где и живут родственники Юрия, у которых он никогда в жизни не бывал, — виделся с ними только в Москве, когда те изредка наезжали. Чаще других гостила у них старшая из двух сестер, Люда — сначала одна, потом с мужем, тоже архитектором, Иваном Бендой, в домашнем обиходе Гансом, а потом — с народившимся сыном Ваней. Остальных Юрий помнил довольно смутно.

На улице Кирова в трехкомнатной квартире на последнем этаже трехэтажного дома, больше похожего на барак, в квартире, которую дядя Гриша Пиралов, старый художник-пейзажист, получил от местных властей за особые заслуги — а именно, за написание известной в городе картины о партизанах Гражданской войны; в квартире, где водопровод работал только по ночам, и то не всегда, но зато постоянно был газ, — в этой квартире, считая юрину бабушку и не считая двоюродного брата Рафика, ушедшего на фронт (он был сейчас в блокаде под Ленинградом), находилось семь человек. (После войны, после женитьбы Рафика их станет на какое-то время девять.)

Юру и Тюрина, которые свалились как снег на голову, приняли радушно, хотя в доме было голодно и, как всегда в этой семье, напряженно. Дядя Гриша плохо себя чувствовал, на всех обижался, ни с кем уже много месяцев почти не разговаривал. Сестры общались друг с другом исключительно через кошку: «Кошка, скажи этой идиотке, чтобы не торчала так долго в ванной и не выливала последнюю воду из бака…» И так далее, в таком роде. Ганс был удручен, испытывал постоянную неловкость из-за того, что по причине чешско-немецкого происхождения его не взяли в армию. Сестра Ира только что получила известие о гибели на фронте своего жениха. Бабушка, приехавшая из Москвы, была уже совсем слаба и плоха.

Роль скрепляющего и примиряющего фактора в этой семье выполняла тетя Люба — Тюґики, как ее называли дочери. (Здесь почти у всех были семейные клички: отец звался Агэ, брат Рафик — дядька, Ира — тетка, Люда — Люлюда.) Тюики никогда ни на кого не обижалась, со всеми разговаривала — вежливым высоким голосом. Ее в семье любили и берегли — в меру своих сил и умения. Она вела хозяйство для всех противоборствующих сторон: стояла в очередях, отоваривала хлебные и прочие карточки, готовила обед. А в свободное время читала книги на французском языке, которые брала в местной библиотеке («роуманы» — как говорили, поддразнивая, дочери) или слушала на старом патефоне пластинки с классической музыкой. (Откуда в поселки иностранные книги? Скорее всего, реквизированы у арестованных буржуев и интеллигентов из личных библиотек. Другие отобранные вещи — драгоценности, мебель, одежда — не становились достоянием народа, а, по большей части, оседали в квартирах советских начальников разных мастей и рангов.)

В честь прибытия дорогих гостей — Люлюґтки, как по старинке называли Юрия, и милого, любезного военного инженера Аркадия — в доме нашлась водка. За стол сели все — это был день всеобщего примирения (вероятно, только на одни сутки, до их отъезда); Юрий рассказывал о Москве, о вымерзшей квартире на Бронной, о бомбежках, о встрече с отцом; Тюрин говорил вообще о войне, а также о своем друге поэте Симонове, прочитал его стихотворение «Жди меня», после чего Ира заплакала и вышла из комнаты. Больше других пили Юрий, Ира и Ганс. Последний почти ничего не говорил, хотя Юрий помнил его общительным и остроумным. Молчал и дядя Гриша и вскоре ушел к себе, молчала юрина бабушка. Сейчас он не испытывал к ней былого, устоявшегося за долгие годы, раздражения, но лишь сочувствие и жалость. Единственное, что четко сохранилось в памяти Юрия от этого дня, проведенного в Баку, — он полулежит на кровати в большой комнате, рядом с ним Ира, он положил голову на ее теплую плоскую грудь, слушает какую-то музыку и рассказ о пришедшей на жениха похоронке, о том, как она ходила к его родителям; а в другом конце комнаты сидит притихшая, безучастная ко всему бабушка — противная баба-Нёня его детства…

В Тбилиси Юрий прибыл с некоторым знанием грузинского языка. В вагоне от одного из пассажиров он услыхал (и запомнил на всю оставшуюся жизнь) две основополагающих фразы: «Чйми гуго кбргия» и «Сад минехбр, генацвале?» Что соответственно означает: «Моя девушка хорошая» и «Куда ты идешь, дорогая?» Все это, не считая уже известных ему слов «кацо» и «гамарджоба», а также двух матерных ругательств, составляло его грузинский словарь.

С этим словарным запасом он вышел из поезда и отправился в штаб Закфронта, неподалеку от центральной площади имени товарища Берия, где уже со следующего дня начал заниматься привычным бумажно-телефонным делом. На квартиру устроился по адресу, полученному в Баку, — на улице Плеханова, у пожилой армянки, родственницы друзей его сестры Иры, в сумрачной комнате на первом этаже. Довольно далеко от Штаба, зато дешево. Аркадий Тюрин разместил свое бренное тело у очередной знакомой женщины — везде у него знакомые! С Юрием они работали в разных отделах, а потому встречались редко, но при встрече Аркадий не забывал каждый раз сообщать о своих любовных утехах и успехах, а также о получении очередного письма от незабвенного дружка и знаменитого писателя Кости Симонова.

Работали в Штабе целыми днями; разумеется, без всяких выходных, но, слава Богу, на столах никто не спал. Бомбежек здесь не знали, погода становилась все теплее. Хотя какое она имела значение для Юрия, если он сталкивался с этой погодой лишь на пути из дома в Штаб и обратно. Никаких красот, никаких достопримечательностей города он не видел: узкая улица, вторая такая же, мост через Куру, площадь Берии… И снова то же — в обратном порядке. По дороге часто замечал одну и ту же странную фигуру: седоволосого, с длинной белой бородой старика, на котором в любую погоду только короткие холщевые штаны да крест на волосатой груди. Прохожие говорили, он дал зарок так ходить после гибели на фонте своего единственного сына.

1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 66
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Мир и война - Юрий Хазанов торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Вася
Вася 24.11.2024 - 19:04
Прекрасное описание анального секса
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит