Тень дракона. Пленница - Любовь Сергеевна Черникова

— Может, она просто ногу подвернула или того хуже — сломала, вот и заорала как резаная? — не слишком уверенно предположила вслух.

Собственный голос немного успокоил и, морщась от недовольства собственной трусостью и одновременно безрассудностью, я сошла с тропинки и поспешила к лесу, тревожно всматриваясь в просвет, где исчез Баламут.

Цветодрак выпорхнул навстречу, когда я еще только подходила к леску, и суматошно заметался вокруг моей головы, наводя суету и панику.

— Там! Там! Какие-то человеки и… такое!

Из его сбивчивого щебета я мало что понимала. Похоже, не умел он выражаться так же отчетливо, как начитанный Соник, или связь между нами еще не настолько окрепла. Но в том, что случилось что-то из ряда вон, не осталось никаких сомнений.

— Не мельтеши! — шикнула я на цветодрака. — Говори спокойно! Что там за люди и что за «такое» с ними?

Больше всего я переживала, чтобы это «такое» не оказалось чем-то вроде стаи местных летучих мышек или каких-нибудь варгов. Я уже успела насмотреться достаточно, чтобы моя фантазия допускала существование любой другой самой невероятной нечисти.

— Человеки там! Как ты такие же человеки! — еще больше сбил меня с толку Баламут.

— Такие, как я?!

Признаться, в душе всколыхнулась надежда. Что если я не одна такая, кто попал в мир Драконьих Пределов? Может, неизвестные мне силы перебросили сюда моих соотечественников? Вместе будет намного легче выбраться…

А может, маленького дракошку напугал отряд спецназовцев, обнаруживших странную дыру в другой мир или даже настоящий танк? Если дела именно так обстоят, то я могу понять местную девушку. Увидев подобное еще не так завопишь.

Так я размышляла, торопливо пробираясь между деревьями, сильно напоминающими земные осины. Серые не слишком толстые стволы росли часто, а между ними — трава, вроде той, которой зарос двор замка, только пореже и пониже. То и дело приходилось петлять, огибая колючие кусты, которые я окрестила шиповником.

Если бы не цветодрак, я бы уже заблудилась в этом околке и, наверное, вышла бы с той же самой стороны, с которой зашла, но Баламут то и дело возвращался, нетерпеливо чирикал, помогая выбирать мне верный путь.

Изрядно исцарапанная я выбралась на опушку, за которой обнаружился покрытый сеткой нешироких тропок спуск к реке. Не знаю, это Берлиантар, или тот самый его приток, в заводи которого я грабила чужие сети, но здесь река совсем близко подходила к лесу и к дороге, по которой я ходила к морю.

Но остолбенеть и юркнуть обратно в заросли меня заставило совсем не это.

Никакого спецназа и танков, которые пришли меня выручать. Это я, конечно, размечталась. Река здесь, круто изгибаясь, образовывала излучину, и к обрывистому в этом месте берегу причалило судно, на которое по узким сходням молодчики сомнительного вида загоняли людей со связанными руками. Судя по перепуганному виду, добровольно они бы ни за что на эту ладью грузиться не стали, но увесистые дубины, плетки и притороченные к поясу мечи конвоиров делали свое дело.

Все пленники были молодыми, трое крепких парней и шестеро девушек. У девушек руки почему-то были связаны спереди, а у парней — сзади. А еще здесь были детишки разных возрастов. От сверстников Силана и Македона, до совсем мелких — лет пяти-семи.

— Пожалуйста, отпустите малых! — умоляла низенькая полная девушка, стоявшая у самых сходней.

Вместо ответа ее грубо пихнули в спину. Сделав несколько семенящих шагов по деревянным сходням, она потеряла равновесие и полетела вперед на палубу, неловко подставив связанные впереди руки. Ударившись о доски, она вскрикнула — на той стороне никто даже не подумал ей помочь, только раздался глумной гогот.

— Ах вы, скумы подраные! — ломающимся голосом вскрикнул вихрастый рыжеволосый паренек, на вид ровесник моих давешних гостей.

Такой же коренастый и круглолицый, как и девушка, он очень был похож на конопатую. Напрашивался вывод — брат и сестра? Парнишка налетел на толкнувшего его сестру надсмотрщика, но в силу возраста и разницы весовых категорий отлетел и плюхнулся на задницу. Другой надсмотрщик не преминул его пнуть.

— Не троньте Нанькууу! — завопила девица с ладьи.

При падении она разбила нос, и на щеке наливался краснотой будущий синяк. Это было видно даже на расстоянии.

В том, что это судно — ладья, я не была уверена. Не особенно разбираюсь в плавсредствах и не оперирую терминами, но в голове имелся вполне сложившийся образ речной ладьи с одним сложенным парусом, накрытой своеобразным тентом палубой и щитами по бортам.

Парнишка попробовал огрызнуться, за что получил еще несколько тумаков. Благо, никто не пускал в дело дубинки. Заплакали дети. Двое хмурых парней постарше попробовали было заступиться, но вот с ними никто уже не собирался церемониться. Началась форменная свалка. Заступника покрупнее повалили трое и принялись охаживать дубинками всерьез. Повылетали из ножен мечи, останавливая остальных от попыток вмешаться.

Завизжали-заплакали девушки, заголосили еще громче дети. События развивались стремительно за считанные секунды, и пока я думала, что же такого предпринять, из этой кучи-малы выскочила маленькая девчушка и понеслась в мою сторону с душераздирающим криком:

— Мамааааааааа!

У меня в глазах потемнело, и вдруг память вернулась, а меня снесло словно ударной волной…

— Мамочка! Мамаааа! — с громким криком несется ко мне моя маленькая Злата.

Коленки разбиты до крови, за лапу она держит игрушечного синего дракончика, которого назвала Соником. Хлопают по плечам русые косички, перепачканное личико кривится. Она только что выбиралась из песочницы и неудачно свалилась.

Моя дочка… Моя девочка. Мое сокровище… Мой ребенок! Ребенок, который остался на Земле, в другом мире без меня!

Вопящая девчушка, которая стала катализатором лавины воспоминаний, врезалась в меня и завизжала, переходя на ультразвук и окончательно меня деморализуя. Но ее визг подействовал как нашатырь, и не дал рухнуть в пучину беспамятства.

— Тише, тише, — обняла я ее, пытаясь успокоить. — Не кричи, пожалуйста! — увещевала я ребенка некоторое время, прежде чем она оказалась способна слушать.

— Там азбойники! Они нас забеут и… — всхлипывая, частила девчонка лет пяти-шести.

Выдав еще одну малоразборчивую тираду, она оглянулась и завизжала снова. Я тоже коротко вскрикнула от испуга, увидев небритого мордоворота с кривой ухмылкой. Настоящий разбойник и безо всякой романтики!

— Еще одна краля! И где они тебя прятали? Много вас там таких?

— Мало! — огрызнулась я, задвигая девчушку за спину.

Если честно, я до дрожи в руках перепугалась. Знаю, подобных молодчиков, к несчастью, доводилось иметь дело, и закончилось тогда все не слишком хорошо. Тупой исполнитель, привык действовать нахрапом. Запугивать. Такому нельзя показывать страх, а