В объятиях порочного герцога - Александра Хоукинз

— У тебя хорошенькие ножки. Жду не дождусь, когда можно будет впиться в эту белую плоть зубами! — проговорил он, прикусывая нежный ореол соска.

Имоджен попыталась закричать, но с губ ее сорвалось лишь жалкое всхлипывание. Мужское тело своей тяжестью, казалось, выдавило из ее легких весь воздух. Она почти не могла дышать. Но стоило ему сунуть руку ей между ног, как она снова принялась отбиваться. Слезы текли по щекам Имоджен, пока она молча пыталась предотвратить насилие, совершаемое над ее телом.

Внутренний голос твердил, что она ничего для Норгрейва не значит. И ей не хотелось превратиться в пешку в его руках, чтобы впоследствии быть использованной, сломанной и отвергнутой. Тристан — вот кому Норгрейв желал причинить боль! И ей хотелось кричать, до того все это было несправедливо…

— Вам не нужно ничего доказывать, милорд! — пробормотала Имоджен дрожащими губами. — Вспомните, вы сами сказали: Тристану нет дела до того, что случится со мной.

Рука Норгрейва замерла у нее между ног. Он посмотрел в заплаканные глаза девушки и выглядел при этом таким же потерянным, какой она себя чувствовала.

— Дело не в нем, Имоджен. Речь идет о нас. О нашем совместном будущем. Вы вполне приемлемая для меня партия, даже несмотря на то, что опозорены. И ваш батюшка щедро мне заплатит за то, чтобы я женился на его безрассудной дочурке, особенно если я скажу ему, что вы вполне можете оказаться беременной от меня.

— Отец никогда не согласится на этот брак! Тем более после того, как я расскажу ему обо всем!

— Вы говорите будто вздорное дитя, Имоджен! — И он стиснул пальцами ее тело, напоминая, на чьей стороне сила. — Ваш отец вращается в самых высоких кругах, и он любой ценой постарается избежать скандала. И потом, подумайте о будущем своей сестрицы. Неужели ее планам на удачное замужество не суждено сбыться из-за вас?

Имоджен, отвернувшись, всхлипнула.

Маркиз, наклонившись, нежно поцеловал ее в щеку.

— Не надо злиться, дорогая. Я могу подарить вам наслаждение, и очень скоро вы будете дрожать от нетерпения, предвкушая любовную игру!

Будучи не в силах скрыть свое отвращение, Имоджен приподняла голову, и ее вырвало. Рвотные массы испачкали маркизу сорочку и рукав сюртука. Норгрейв моментально отпустил ее и соскочил с кровати, морщась от гадливости. Он и не подумал прикрыться, и вид его возбужденного мужского естества напомнил ей о том, чем грозит промедление. Имоджен скатилась с кровати и больно ударилась коленями о пол. Стиснув зубы от боли, она попыталась встать.

— Ну нет, так легко ты не сбежишь! — с мрачным удовольствием протянул Норгрейв.

Имоджен успела дотянуться до осколка стекла под столом прежде, чем он силой перевернул ее на спину, и нанесла удар. Острый край рассек маркизу кожу, и на его левой щеке, от внутреннего уголка глаза до рта, появилась алая царапина.

С рычанием он выбил осколок стакана из ее пальцев.

— Смотри, что ты наделала! Ты за это заплатишь!

Не обращая внимания на кровоточащую рану на лице, Норгрейв схватил ее за шею и сжал так, что у Имоджен перед глазами замигали яркие точки. Она попыталась оторвать его безжалостные руки от своей шеи, хватая воздух ртом, но все еще была в перчатках, и пальцы постоянно соскальзывали. В глазах потемнело.

— Не смей терять сознание! — проговорил он, склоняя к ней свое искаженное гримасой презрения лицо. Капли крови пролились на лицо Имоджен словно горячий дождь. — Дорогая, мы только начали, и я хочу, чтобы ты насладилась каждой минутой!

Глава 16

Тристан ощутил укол тревоги, обнаружив, что входная дверь не заперта. Неужели кто-то из слуг проявил такую халатность? Нет, этого просто не может быть! И тут он вспомнил о полученной от Имоджен записке:

«Вы могли бы предупредить меня заранее. Приеду, как только смогу. Надеюсь, Вам не придется ждать слишком долго.

Имоджен»

В послании не было ничего, что могло бы дать повод для тревоги, за исключением одного важного момента: Имоджен ответила на записку, которой Тристан не посылал. Она покинула семейный кров, где была в безопасности, ради свидания с ним. Что ж, если выяснится, что это очередной розыгрыш Норгрейва, этот болван поплатится за него!

— Имоджен!

Она не ответила. Кто-то зажег лампы в холле. Тристан подошел к столику и увидел на нем дамский ридикюль. Под сумочкой оказался ключ — тот самый, который он ей дал. Герцог, взяв его, нахмурился. Имоджен понятия не имела об истинном значении его поступка. Это был знак доверия. Старый дом принадлежал ему, и, давая Имоджен ключ, он предоставлял ей доступ к частичке себя. Она получила разрешение исследовать все сокровища, находящиеся внутри, и, к удивлению Тристана, ей удалось открыть потайные двери в его сознании и сердце, о существовании которых он сам не подозревал.

Беззаботность не входила в число его пороков, поэтому Тристан не раздавал ключи от своего дома всем понравившимся ему женщинам. Кроме Имоджен, в мире существовал только один человек, который имел дубликат, и этот человек был его ближайшим другом.

Норгрейв.

Тристан, сунув ключ в карман, взял переносную масляную лампу. Он не имел представления, как долго Имоджен пришлось дожидаться его. Может, она даже уснула на кровати, где они столько раз лежали вместе, и сейчас ей снится, как они занимаются любовью… При мысли, что сейчас он развеет дремоту и будет медленно любить ее своим телом, герцог ускорил шаг.

Поднявшись на второй этаж, он осмотрелся. Здесь тоже было темно и тихо. В первую очередь он заглянул в их обычную спальню. Ни души…

«Будь я проклят! Да где же она?»

Усилием воли он отогнал сладострастные мысли и несколько раз позвал девушку по имени. Со стороны апартаментов покойной матери послышался тихий стон. Герцог редко использовал эту часть дома, поэтому бóльшая часть мебели в комнатах была очень старой.

Дверь в спальню матери была открыта, и там горели свечи. Тристан испытал облегчение, стоило ему понять, что он нашел наконец свою неуловимую возлюбленную. Однако в голосе его сквозило беспокойство, когда он вошел и позвал:

— Имоджен, ты не слышишь, что я зову тебя? Входная дверь открыта, и я уже испугался…

У Тристана пересохло в горле, когда он увидел, в каком состоянии спальня. Несколько стульев перевернуто, на полу — осколки разбитого стакана. Покрывала скомканы и сброшены с кровати, как если бы кто-то что-то искал. Осторожно обойдя осколки, он приблизился к тому месту, где стояла одинокая лампа, и в этот момент увидел ее съежившейся на полу возле кровати. Имоджен сидела, прижав колени к груди, закрыв лицо руками, и тихо плакала.