Княжна Дубровина - Елизавета Салиас-де-Турнемир

— Нѣтъ, сказала Анюта твердо, — я желаю жить въ Москвѣ въ своемъ домѣ, съ моимъ дядей и семьей моей.

— Анюта, Анюта, воскликнула Александра Петровна и въ голосѣ ея слышались слезы, — ты хочешь оставить насъ, меня! Ужели я мало тебя любила, мало баловала?

И Александра Петровна протянула къ Анютѣ руки свои и въ этомъ движеніи сказалась вся тревога ея добраго сердца.

Анюта стремительно вскочила со своего стула, холодное выраженіе сбѣжало съ лица ея — она стала на колѣна предъ больною теткой, взяла руки ея, покрыла ихъ поцѣлуями и заговорила нѣжнымъ, полнымъ чувства голосомъ:

— Никогда не забуду я любви вашей, ни вашихъ нѣжныхъ ласкъ. Никогда не оставлю васъ. Всякое утро или когда вамъ только будетъ угодно я буду пріѣзжать къ вамъ, постараюсь развлечь васъ, буду разсказывать, что видѣла, что дѣлала, гдѣ веселилась. Вамъ самимъ будетъ пріятнѣе и скука меньше будетъ томить васъ. Вѣдь я знаю, что вы скучаете. Я представлю вамъ моихъ сестрицъ, Митя говоритъ, что одна изъ нихъ красавица, а другая умница, и я научу ихъ любить васъ и забавлять васъ. Я знаю, что вы и Машу полюбите. Ее нельзя не полюбить. Всё это вышло изъ того, что вы ихъ не знаете и вообразили, что люди въ провинціи не такіе же люди какъ мы. Они лучше и сердечнѣе насъ…

Анюта говорила съ жаромъ. Генералъ обратился къ Варварѣ Петровнѣ и сказалъ вполголоса, но такъ что Анюта слышала:

— Mais elle est charmante! remplie de coeur et d'esprit. Elle vous fait honneur!

Это похвала Анютѣ отъ свѣтскаго и придворнаго человѣка польстила Варварѣ Петровнѣ. Лицо ея немного прояснилось. Александра Петровна обняла Анюту, которая сѣла на скамейку у ногъ ея.

— C'est un plaisir de vous vois ainsi, ma nièce. Vous faite un bien joli tableau, сказалъ генералъ, потомъ посмотрѣлъ на часы и прибавилъ: — Мнѣ пора. Я долженъ васъ оставить, поговорите, посовѣтуйтесь, сдѣлайте обоюдныя уступки. Завтра я пріѣду и мы окончательно всё устроимъ.

Онъ расцѣловалъ сестеръ, опять поцѣловалъ руку Анюты, и со словами: une vraie nymphe, une déesse! вышелъ поспѣшно изъ комнаты.

— Я не вижу причины заводить ссоры, сказалъ генералъ на другой день, кушая свой кофе въ диванной, окруженный всѣми сестрами. Старшая и меньшая глядѣли на него съ умиленіемъ и восторгомъ, Варвара Петровна была мрачна и задумчива. — Семейныя ссоры, сцены, продолжалъ онъ, — все это одно мѣщанство. Можно сдѣлать — дѣлай, нельзя, покорись любезно, de bonne grace, какъ говорятъ французы, вотъ правило благовоспитанныхъ и рожденныхъ людей, и это мое правило. Законъ за Анну. Мы не можемъ удержать ее силой, стало-быть надо любезно согласиться исполнить ея желаніе. Къ чему послужитъ нашъ отказъ, если она можетъ уѣхать, когда захочетъ, не спросясь ни у кого.

— Эти Долинскіе сманили ее, это вѣрно, воскликнула съ гнѣвомъ Варвара Петровна. — Имъ выгодно жить съ ней, на ея счетъ.

— Ахъ, ma soeur, сказала Александра Петровна, — зачѣмъ обижать людей, не зная навѣрное виноваты ли они? Я думаю, что Анюта съ самаго перваго дня и до сей минуты имѣла въ мысляхъ уѣхать отъ насъ къ Долинскимъ.

— Такъ пусть ее ѣдетъ куда хочетъ, воскликнула Варвара Петровна съ великимъ негодованіемъ, — но на меня ужь не разчитываетъ. Я ни за что выѣзжать съ ней не соглашусь.

— Совсѣмъ неблагоразумно, сказалъ ей братъ съ важностію и недовольнымъ тономъ, — тебя же всѣ осудятъ. Она на виду, даже въ Петербургѣ знаютъ о ней, и что скажутъ о тебѣ, если воспитавъ ее, ты откажешься ввести ее въ свѣтъ. Mettre le monde dans la confidence d'une sotte affaire de famille, — jamais. Я не согласенъ на то, чтобы тебя осмѣяли, и прошу тебя не дѣлать такой глупости.

— Совершенно вѣрно, сказала Александра Петровна, — братъ правъ и ты, ma soeur, сама это знаешь и сказала не подумавъ.

Варвара Петровна молчала. Генералъ довольный молчаніемъ, какъ знакомь согласія, продолжалъ:

— Она рѣшилась уѣхать, пусть же она оставитъ домъ вашъ съ соблюденіемъ всѣхъ приличій и родственныхъ, лучшихъ отношеній. Не можно ли уговорить ее взять съ собою ея бывшую гувернантку, Англичанку. Вчера она показалась мнѣ очень представительною.

— Я ни во что не хочу вступаться, сказала Варвара Петровна, — когда ты, братъ, рѣшилъ, что виноваты мы, а Анна права.

— Mais soyez donc raisonnable, сказалъ нетерпѣливо генералъ. — Я стараюсь устроить все къ лучшему!.. Voilá encore une idée qui me vient: — я сдѣлаю еще попытку и постараюсь прельстить ее. Пошлите за ней.

— Анна, сказалъ генералъ, когда Анюта вошла въ комнату, — мнѣ пришла новая мысль въ голову, другая комбинація. Я увѣренъ, что съ твоимъ воспитаніемъ, лицомъ, станомъ (онъ не утерпѣлъ и повторилъ: taille de nymphe) ты произведешь большое впечатлѣніе и будешь имѣть громадный успѣхъ въ свѣтѣ. Москва, другъ мой, не больше какъ деревня большихъ размѣровъ, и весь вашъ здѣшній большой свѣтъ не болѣе вотъ этого наперстка. (Онъ игралъ наперсткомъ Лидіи и разсмѣялся.) Ты птица большаго полета, тебѣ надо просторъ, чтобы взмахнуть прелестными крылами и взлетѣть высоко. Проведи лѣто въ деревнѣ, съ дядей, а зимой пріѣзжай ко мнѣ въ Петербургъ. Если ты хочешь жить въ своемъ большомъ Петербургскомъ домѣ, мы можемъ устроить и это. Мы пользуемся милостями двора; моя жена съ радостію представитъ тебя ко двору и будетъ вывозить тебя. За успѣхъ я ручаюсь.

— Но, дядя, я не забочусь объ успѣхѣ. Благодарю васъ.

— Но о чемъ же ты заботишься?

— Я хочу жить въ семьѣ, съ моими.

— Однако ты желаешь выѣзжать въ свѣтъ! Какiе выѣзды въ Москвѣ? Здѣсь нѣтъ ни одного дома прилично и конфортабельно устроеннаго и ваши балы такъ ничтожны, танцовать не съ кѣмъ! Rien que des gamins!

— Я желаю выѣзжать, чтобы веселиться, а у меня есть близкіе знакомые съ дѣтства. Съ этими gamins я еще танцовать училась и всѣ они мнѣ близкіе знакомые. Я не хочу ѣхать въ Петербургъ, оставить всѣхъ, кого я люблю, и тетушекъ въ особенности.

— Спасибо, сказала Александра Петровна, — на добромъ словѣ. Уѣхать въ Петербургъ значило бы совсѣмъ насъ покинуть. По крайней мѣрѣ въ Москвѣ, хотя и въ разныхъ домахъ, я буду видѣть тебя всякій день.

— Конечно такъ, сказала Лидія. — Ахъ, Анюта, не оставляй насъ, не забывай, что мы безъ тебя останемся совсѣмъ однѣ.

— Никогда, сказала Анюта, — я васъ не оставлю.

— Завтра я непремѣнно долженъ уѣхать въ Петербургъ, сказалъ генералъ, — но прежде отъѣзда еще разъ я долженъ переговорить съ тобою, милая Анна. Я даю тебѣ цѣлыя сутки на размышленіе. Взвѣсь, мой другъ, мое предложеніе и рѣшись. Повѣрь мнѣ, пренебрегать имъ нельзя. Твоя настоящая сфера Петербургъ и рано или поздно ты будешь блистать тамъ! Лучше раньше, чѣмъ позднѣе! А теперь прощайте, мнѣ пора!

Онъ поспѣшно простился съ сестрами и быстро, гремя шпорами пошелъ по широкимъ, высокимъ гостинымъ. Онъ всегда куда-то спѣшилъ, когда пріѣзжалъ въ Москву. Внѣ Петербурга онъ чувствовалъ себя какъ рыба, которую вытащили изъ воды.

Дѣло идетъ на ладъ, подумала Анюта, уходя на верхъ; она замѣтила, что ея присутствіе раздражало Варвару Петровну и мало оставалась съ тетками.

Генералъ обѣдалъ дома и просидѣлъ съ сестрами до девяти часовъ вечера. Онъ оживленно разсказывалъ имъ петербургскія новости общественныя, политическія и свѣтскія, говорилъ о балахъ, о пышности двора и блескѣ свѣта, объ итальянской оперѣ и чудесахъ искусства въ Эрмитажѣ, ибо узналъ, что Анюта страстная охотница рисовать. Онъ всячески старался прельстить ее изображая петербургскую жизнь. Въ девять часовъ онъ уѣхалъ на вечеръ.

— Такъ какъ же, Анна, сказалъ онъ ей на другой день, улыбаясь.

— Все такъ же, сказала она, тоже улыбаясь.

— Мы рѣшили, что ты лѣто проживешь въ деревнѣ, а зиму…

— Въ Москвѣ, подсказала она, — съ дядей, въ моемъ домѣ. Дядя Долинскій согласится быть моимъ попечителемъ, вмѣстѣ съ вами.

Онъ взглянулъ зорко.

— По закону, сказалъ онъ, ты имѣешь право управлять сама и потому я отказываюсь…

— Нѣтъ, прошу васъ, я ничего не понимаю, слишкомъ молода и управлять не берусь. Прошу васъ попрежнему заниматься моими дѣлами. У меня есть и другая до васъ просьба. Дайте мнѣ денегъ, онѣ мнѣ необходимы для отъѣзда. Я до сихъ поръ никогда не имѣла въ рукахъ ни единаго гроша. Мнѣ не давали даже карманныхъ денегъ. Такъ жить очень скучно… Я чтобы подать въ церковь или бѣдному должна была просить мелочи.

Генералъ взглянулъ на сестру и покачалъ головой укоризненно.

— У нея всего было съ излишкомъ, сказала Варвара Петровна.

— Это правда, подтвердила Анюта, — но теперь мнѣ надо денегъ для жизни въ деревнѣ.

— Несомнѣнно. Нынче вечеромъ ты ихъ получишь, Кромѣ того, тебѣ надо экипажи: карету: коляску, лошадей. Тамъ ничего нѣтъ, тамъ тридцать лѣтъ никто не жилъ. Я прикажу, всё будетъ куплено и исправлено.

— Дядя, сказала Анюта, — я давно желаю ѣздить верхомъ. Мнѣ хотѣлось бы имѣть смирную верховую лошадь, и для братьевъ также. Ихъ двое, и кабріолетъ или панье въ четыре мѣста, для тетушки и сестрицъ.