Белый Волк - Александр Мазин

— Что нужно храбрым воинам конунга Харальда в доме бедной вдовы? — осведомилась Рунгерд величественно.

Один из норегов, лидер, надо полагать, поскольку на нем были самые увесистые золотые браслеты, шагнул вперед и, подумав малость, вложил меч в ножны. Как-то несолидно угрожать мечом такой женщине. Еще кое-кто прибрал оружие. Но не все, так что мы с Медвежонком убирать оружие не стали.

Предводитель вестфольдцев откашлялся.

— Тело Эйвинда-ярла… Где оно?

— Пойдем, — Рунгерд с достоинством развернулась и поплыла к дому.

Предводитель зашагал следом. Остальные потянулись за ними, но мы с Медвежонком оказались проворнее и пристроились позади Рунгерд.

В дом ввалились всей ватагой.

Мертвый королевич лежал на столе, в доспехах, с оружием… В общем, как положено.

Гудрун сидела рядом с ним.

Предводитель норегов сунулся вперед, аккуратно, но решительно оттеснив Рунгерд, наклонился к покойнику, коснулся его щеки, принюхался…

На бородатой роже отразилось некоторое замешательство (Блин, что у нас не так?), но он тут же принял грозный вид и уставился на меня.

— Кто его убил?

Хороший вопрос. Я прикинул, что успею приколоть норега раньше, чем он выхватит меч. У меня-то клинок в руке… Впрочем, с этим делом торопиться не стоит. Я еще не готов умереть.

— Тебе показать камень, который его убил? — осведомился я, нагло глядя прямо в глаза вестфолдинга.

— Расскажи, как это случилось! — Вестфолдинг не верил мне ни на грамм, по роже видно.

— Он съезжал со склона на лыжах и упал на камни.

— Этого не может быть!

— Хочешь сказать, что я лгу? — Я подбавил в голос угрозы. Поединок меня вполне устраивал. Один на один у меня куда больше шансов, чем один — на пятнадцать.

— Ты — Ульф Черноголовый, сын Вогена! — заявил норег. — Тот, кто убил Торсона-ярла!

— Именно так.

Приятно, когда ты — известная личность.

— Я — хёвдинг Харальда-конунга Харальд Щит!

Допустим, что дальше?

— Эйвинд был лучшим лыжником Вестфолда. А у вас тут и гор настоящих нет. Эйвинд не мог упасть!

— Что ж, Харальд Щит, пусть боги рассудят, лгу я или нет, — спокойно произнес я.

Полгода назад для меня эти слова были бы пустым звуком. Сейчас я знал, что это не так. Электрическое копье Одина вбило в меня уважение к подобным клятвам.

Но ведь я же не лгал! Эйвинд действительно упал на камни.

Вестфолдинг колебался. Правда — правдой, а репутация у меня солидная. Такую не заработаешь без покровительства свыше. А что Один — Отец не только воинов, но и лжи, факт общеизвестный.

— Может, у тебя есть свидетели? — Харальд Щит, определенно, не хотел поединка и искал лазейку, чтобы его избежать.

— Есть, — сказал я. — Дочь госпожи Рунгерд и Сваре Медведя Гудрун была с нами в тот день.

— Не та ли Гудрун, которую Эйвинд назвал своей невестой? — Вестфолдинг прекрасно знал ху из ху, но на всякий случай решил уточнить.

— Да, это она.

— Позови ее, пусть говорит.

Появление Гудрун нореги встретили одобрительным гомоном. Многие из них, насколько я слышал, осудили выбор королевича. И особенно — свадебный дар, который был заплачен за простую дочь датского помещика. Теперь им стало понятно, почему Эйвинд запал на эту девушку. Несмотря на заплаканные глаза, Гудрун выглядела настолько же обворожительно, насколько ее мать — величественно.

— Что мне говорить? — дрогнувшим голосом спросила Гудрун, обращаясь к нам с Медвежонком.

— Правду! — опередил меня Свартхёвди. Я-то предпочел бы просто задать вопрос и получить четкий лаконичный ответ. Ни к чему вестфолдингам знать о нашем маленьком состязании.

К счастью, Гудрун не стала вдаваться в подробности, предшествующие нашему спору.

— Эйвинд предложил Ульфу съехать со склона. Ульф — не очень хороший лыжник, он не хотел ехать, потому что склон был крутой, вел к обрыву, и на нем было много деревьев, но еще больше Ульф не хотел выказать страх. Он согласился.

Надо же какие мы наблюдательные! Вот уж не думал.

— Эйвинд сказал, чтобы Ульф ехал первым, — продолжала Гудрун. — Ульф поехал. Он был очень осторожен, объезжал деревья и ехал совсем медленно. Начал разгоняться только перед самым обрывом. Эйвинд поехал вторым, но он ехал прямо и легко догнал Ульфа. Ульф отвернул немного, иначе Эйвинд задел бы его, и прыгнул с обрыва. А Эйвинд зацепился за что-то и упал вниз. А там — камни… — Гудрун всхлипнула.

Вестфолдинги сочувственно заворчали. Но я не обманывался. Их было тридцать. Все — матерые викинги. А нас только двое: я и Медвежонок. Прочие — не в счет. Такой волчара, как Харальд Щит прикончит их всех и даже не вспотеет. Это как «краповый берет» — против деревенских драчунов.

— А что было потом? — спросил вестфолдинг.

— Потом я тоже съехала вниз, потому что испугалась за Эйвинда. Мы с Ульфом подъехали к нему, а он лежит между камней и улыбается. Он сказал, что у него ничего не болит, и Ульф поехал за подмогой. Он сказал, что один не сможет поднять Эйвинда, потому что его надо поднимать бережно.

Враждебности во взгляде Харальда Щита поубавилось. Он даже кивнул одобрительно. Этот человек знал толк в травмах.

— Я сидела с Эйвиндом, пока Ульф не привел Хегина Полбочки, это сосед наш, — пояснила она, — с санями и работниками. Они подняли Эйвинда, положили на сани и привезли сюда. Ульф сказал, чтобы его везли сюда, потому что моя мать, может быть, его вылечит. Но она не смогла, и Эйвинд умер.

— Поехали! — решительно заявил Харальд Щит.

— Куда? — поинтересовался я.

— Посмотрим на этот склон. Брод! — Средних лет норег выдвинулся вперед. — Ты со своими людьми останешься здесь. Присмотришь… за телом ярла.

Вестфолдинги попрятали оружие (наконец-то!) и принялись цеплять лыжи. Но лично я собирался ехать на лошадке. Дорога утоптанная, снега не было дня три. Трудно сказать, хорошо это или плохо. Эти люди отлично разбираются в следах. Не исключено, что результат следственного эксперимента окажется не в мою пользу.

Гудрун и Рунгерд поехали с нами. На санях, потому что ушибленная рука Гудрун все еще болела. А вот Медвежонок предпочел лыжи. И усвистал вперед: кликнуть Хегина Полбочки со товарищи. В качестве свидетелей.

Доехали вполне мирно и очень неторопливо. Мне даже показалось, что Рунгерд нарочно придерживала лошадок. Лыжникам-норегам пришлось подстраиваться под неспешный шаг наших коняшек, но никто не протестовал. Харальд Щит оказался вполне компанейским мужиком. И весьма квалифицированным. Мы с ним всю дорогу толковали о разном оружии. Но я ни на секунду не забывал, с кем имею дело. Палач тоже может вполне нормально беседовать с осужденным. Но это не помешает ему накинуть петлю и выбить табуретку.

Мы приехали раньше, чем Свартхёвди с Хегином. Это меня удивило: здешние лыжники обгоняют лошадок как стоячих. А мы тащились еле-еле… Вчера и то вдвое быстрее приехали.

Наши следы (мои, Эйвинда и Гудрун) сохранились отлично. Нореги съехали к обрыву. Они все были великолепными лыжниками — мне не чета.

Там Харальд Щит «спешился» и принялся обнюхивать место происшествия. Я тоже спустился. Далеко не так красиво, как вестфолдинги. Кое-как затормозил в нужном месте. К тому же в спешке я забыл свои любимые лыжные палки…

Нореги совещались. Тыкали пальцами в оставленную Эйвиндом лыжню. Один след был заметно глубже, чем другой. И в нем отчетливо наблюдался изогнутый корень, с которого была сорвана кора. Так вот за что зацепился Эйвинд. Даже не зацепился — проехался. Но на такой скорости и этого хватило… Надо полагать.

Сейчас именно об этом спорили нореги. Мол, достаточно ли лыжнику проехаться одной лыжей по корню, чтобы его так кидануло. Большинство сходилось в том, что — недостаточно. Впрочем, некоторые обращали внимание на разную глубину следов. Может, Эйвинд сам собирался заложить вираж?

Мне-то всё было понятно. Королевич специально перенес вес тела на одну ногу, чтобы компенсировать удар. Древка копья по моей спине. И промахнулся.

Моя лыжня тоже сохранилась. Лыжня как лыжня. Слабенький изгиб. Один след чуть глубже другого. Любят меня боги. Тоже ведь могло занести… И лег бы на камешки рядом с Эйвиндом.

Нореги всё спорили. Потом двое взобрались наверх и скатились вниз. Точно по следам Эйвинда. Ни один не упал. Оба красивенько спланировали на озеро. Это притом, что второй в последней фазе перед прыжком проехался на одной ноге точно по корешку. И хоть бы хны.

Вывод: из-за корешка Эйвинд потерять равновесие не мог. Однако все они видели, как я только что спускался, и единодушно пришли к выводу, что как-то навредить королевичу на спуске у меня было не больше шансов, чем у плещущейся в море семиклассницы — утопить мастера спорта по плаванию.

Однако Эйвинд все-таки упал. И разбился. Кто-то высказал мысль: а не худо бы допросить меня с пристрастием. Я на всякий случай скинул лыжи. Так мне драться куда сподручнее. Стать объектом «допроса» мне не улыбалось.