Страж - Чарлз Маклин

– Покажи-ка!

Она радостно рассмеялась и принялась хлопать в ладоши, пока я развязывал тесьму на сумке.

Я вынул кристалл из сумки, развернул покрывало и протянул его ей. Кристалл у меня в руке был холоден и тяжел, но сейчас я впервые осознал, насколько он прекрасен. Когда на него упали лучи звезд, из него самого, казалось, побежали живые искры. Они разгорались все сильнее – и вот я уже воздел в ночи пылающий факел. И тут я понял, почему ради обладания этой вещью старику было не жаль расстаться с единственной внучкой.

Нуала не переставая просила меня дать ей его подержать. Ликуя, я вручил его ей. Беря его у меня, она чуть улыбнулась, и я увидел, как те же загадочные искры вспыхнули у нее в глазах. Она посмотрела на меня, раскрыла рот – мне показалось, будто она хочет что-то сказать. Но вместо этого она прильнула ко мне и коснулась моих губ своими. И на глазах у нее я увидел слезы.

После этого все произошло очень быстро. Что-то скользнуло у нее за спиной – что-то в реке. Послышался всплеск... Ее черные волосы взметнулись широким крылом. Она отвернулась от меня. И пропала.

Через несколько мгновений я увидел ее посередине реки. Высоко над головой она держала кристалл. Она плыла по направлению к Тленамау.

Я окликнул ее. Не знаю, услышала она или нет, но только все равно не отозвалась. Я нырнул и попробовал поплыть вслед за ней, я по-прежнему выкрикивал во тьме ее имя. Но плавала она куда лучше меня, и расстояние между нами все увеличивалось... Свет, которым горел кристалл, и бледное свечение ее плеч становились все туманнее, пока окончательно не растаяли в ночи.

Я продолжал плыть, даже когда потерял ее из виду. Я все плыл и плыл. Но течение здесь было чересчур сильным. Меня относило назад.

В конце концов я выбрался на берег в полном изнеможении и почти на том же самом месте, откуда нырнул. Передо мной был плоский камень, и на нем лежала моя окаянная сумка – жестокой насмешкой, жестоким напоминанием о том, как я был обманут. Я подумал о том, чтобы, пройдя по берегу, перехватить Нуалу до того, как она доберется до пещеры, но на это у меня не было ни времени, ни сил.

Я уронил голову на руки и заплакал.

Когда я опять поднял голову, я заметил, что с рекой происходит нечто странное. Она казалась куда полноводнее, чем раньше, куда глубже, и течение ее стало куда быстрее. И еще я заметил, что моя сумка исчезла. Плоский камень, на котором она только что лежала, оказался залитым водой. С тех пор как я выбрался на берег, уровень воды поднялся – и он по-прежнему поднимается, заливая камни уже у самых моих ног.

6

Ниже по течению река уже начала выходить из берегов. Представив себе, что люди по-прежнему мирно спят и не подозревают о приближающейся опасности, Магнус попытался предупредить их. С криком он бросился назад, в город. Но его крик растаял на ветру.

Хотя ночь была уже на исходе, небеса оставались темными, над головой у него собирались грозовые тучи, с дальних гор доносились громовые раскаты. Потоками хлынул с неба теплый дождь. Тьму прорезали молнии, повеяло серой. Озаренные вспышками, здесь и там мелькнули коровы, по две-три стоящие на привязи под деревьями.

На деревенских дворах залаяли собаки. Когда Магнус проходил мимо них, они встретили его злобным воем. Затем одна-другая пустились за ним вдогонку, и вскоре по пятам неслась целая свора. Несколько раз он останавливался и пытался прогнать их криком, но они только замирали, а стоило ему побежать, продолжали травлю.

Уже почти добежав до города, он услышал слабый звук сигнального колокола над рекой. Тонкий, жалобный звук, едва слышный в нарастающем реве бури, дал ему на мгновение какую-то надежду; это ведь означало, что отец Магнуса по меньшей мере осознает опасность.

Одной из обязанностей его отца как Кендаля было оповещение людей в минуту опасности, но за всю историю Магмеля еще ни разу не приходилось бить в сигнальный колокол. Покрытый зеленой ржавчиной и невероятно старый, он в конце концов треснул, что ослабляло звон, делая его едва ли не бесполезным. Даже в самом городе его приглушенный голос был слышен далеко не всем. Конической формы колокол, изготовленный из железа и меди, находился в самом центре башни, на самом ее верху, на крыше. С улицы он казался лунным серпом, которым рука какого-то безумца вдруг начала колотить в небеса.

Убедившись в том, что мать и Фала находятся в безопасности, Магнус поспешил на вершину башни и поднялся по лестнице, ведущей с чердака на крышу. Попав туда, он увидел, что Кендаль занес высоко над головой железный посох, собираясь еще раз ударить в колокол.

– Это не поможет, отец. Они там все равно ничего не слышат. Я только что оттуда.

Кендаль изо всех сил ударил посохом по колоколу. Звук раздался сдавленный, жалкий и моментально растаял на ветру.

Кендаль еще раз занес свое било, и юноша увидел, что лицо его дышит гневом.

– Что ты сделал, Магнус?

– Не знаю, – обескуражено отозвался он. – А что я сделал!

Кендаль горько рассмеялся, и железное било со стуком вонзилось в крышу.

– Тебе не надо было брать его.

– Старик сказал мне, что он принадлежит ему. Никто не говорил мне, что брать его нельзя.

– Если бы ты догадался спросить у меня. Если бы ты догадался подождать всего один день.

– Прости меня, – юноша заплакал и упал в ноги отцу. – А что теперь с нами случится?

Кендаль ничего не ответил. Мягко отстранив сына, он вернулся к своему бесполезному и безнадежному делу.

Когда Магнус с лицом, залитым слезами, поднялся на ноги, над головами у них вспыхнула невероятной силы молния, подобная огненному дереву, растущему вниз головой с неба на землю. Она беспощадно озарила весь город и всю округу. Вслед за этим раздался чудовищный раскат грома, и гроза наконец разразилась над самой долиной.

В первые часы бури ливень смывал с земли все подряд. Поскольку стоял сезон засухи и почва была твердой, вода быстро стекала по склонам и заполняла каждую впадину, рытвину и овраг и перетекала оттуда в реку. Когда потоки с гор стали еще сильнее, они слились в единое мощное течение, бегущее но долине и смывающее все на своем пути. Расположенные ниже по долине хутора и деревушки просто-напросто снесло; поля пшеницы, фруктовые сады, виноградники, пастбища, ульи – все это было уничтожено. Вскоре после этого Тланува окончательно вышла из берегов и долина начала наполняться водой, как корыто.

Застигнутые врасплох, сотни людей, живущих за городом, утонули – или во сне, или при попытке бегства из своих затапливаемых домов. Некоторые из них, разбуженные бурей раньше, чем остальные, взобрались на крыши домов в тщетной надежде на то, что вода не доберется до них. Другие, стремись выбраться на более возвышенное место, попытались добраться до города.

На рассвете южная часть долины оказалась уже полностью потопленной и пласт красного песчаника, на котором был воздвигнут город, превратился в единственный островок посреди бушующего и бесконечного черного озера.

Магнус бросился на улицу, в людские толпы. Дождь хлестал людей, и ветер свистел у них над головами, пока они протискивались сквозь главные ворота. У стены дома Кендаля свора собак, пустившаяся вдогонку за юношей, томилась в ожидании, как будто он должен был отдать ей какой-нибудь приказ.

Почти безуспешно пытаясь перекричать рев бури, Магнус призывал беглецов из сельской местности искать спасения на главной площади. Охваченные ужасом и неудержимым стремлением куда-нибудь спрятаться, они не обращали на его призывы никакого внимания, как будто он вдруг стал невидимым. Казалось, ему внемлют только собаки. Они не отходили от него ни на шаг, куда бы он ни направился.

Когда главный удар грозы обрушился уже на сам город всей своей непредставимой и непобедимой мощью, люди на улицах словно бы разом обезумели. Зигзаги молний били из словно бы закипевших туч, гром грохотал так, что лопались барабанные перепонки, и даже когда он на мгновение прерывался, в воздухе стоял неумолчный рев, подобный рокоту водопада. Магнус увидел, как молния ударила в женщину, держащую на руках ребенка. С этой женщиной он был знаком; сейчас и она, и ее дитя превратились в сполох сине-белого пламени и мгновение спустя сгорели дотла. Люди с криком метались по улицам, падали замертво, растаптывали друг друга, врывались в здания, во дворы, в переходы – повсюду, где им мерещилась надежда на спасение.

И тогда поверх урагана и человеческого неистовства Магнус услышал низкий и мягко звучащий шум. Поглядев над озером в ту сторону, где начинался Тленамау, он увидел, как нечто, казавшееся темно-зеленым склоном холма, начало медленно надвигаться на долину и город.

Он повернулся и бросился домой. Собаки мчались за ним до самых ворот. Они отчаянно лаяли на чудовищную волну, которая накатила на город и затопила его.