Далекие звезды - Виктория Свободина

— Успокоилась? — в данный момент я сидела у Рикера на коленях, к нему спиной, его ноги обвивали мои, а руки надежно фиксировали на месте мое тело.

— Так не честно. На мне ограничитель.

Фыркнул.

— Думаешь, без браслета было бы иначе?

Не знаю. Вероятно, нет.

— Отпустите, — спокойно тихо попросила.

Самое ужасное, в объятиях супруга мне неожиданно вновь начало нравится находиться. Близость взволновала. Это смущало и злило. Мои щеки пылали не столько от жара борьбы, сколько от смущения и стыда на себя.

Рикер, как ни странно, почти сразу послушался. Чмокнул в висок и ослабил хватку, но окончательно сбежать мне не дал. Только и смогла, что отодвинуться подальше, ноги при этом супруг придержал у себя на коленях. Стащил обувь и задрал по колено спортивные брюки, став легонько массировать и гладить икры.

— Итак, милая. Расскажи, пожалуйста, о своем пребывании в приюте. Кто тебя обижал, когда, почему. В твоем досье нет ни слова, ни о каких конфликтах. На мой взгляд, оно вообще чересчур скудное, и будто подчищенное.

— Для чего тебе это надо знать? — да, после всего случившегося решила перейти на более личную форму общения. Поздно уже разводить политесы. Да и ругаться бесполезно. Он все будто мимо ушей пропускает.

— Мне интересно, чего еще я о тебе не знаю. Оказалось, ты полна сюрпризов, дорогая.

В принципе, мне не жалко. После неудавшегося побега скрывать подобную информацию уже не имело смысла. Если ему хочется узнать о реалиях жизни в приюте, пожалуйста.

— Дело подчистила я. Иначе даже уборщицей бы, сочтя неблагонадежной, в экспедицию не взяли. Проникнуть в кабинет начальника приюта было не так сложно, как угнать корабль. В административном компьютере защитой служил только один простенький пароль.

В приюте, мы хоть и разделены на два крыла — мальчиков и девочек, но когда ты подрастаешь, скрыться от внимания противоположного пола становится проблематично. Я не была самой страшной девочкой, и сначала не понимала, что лучше внешне казаться хуже, чем ты есть и учиться защищаться. А когда в темном углу меня прижала целая компания уже совсем взрослых парней, было поздно. Меня ждала печальная участь. Если бы не Вирон. Отчего-то просто проходящий мимо нейсег решил вступиться. Он был немногим старше меня, и мы вдвоем против семерых взрослых парней. Пускай даже нейсеги сильнее среднестатистического человека, и крупнее, но в той ситуации это все равно бы не помогло. Самое удивительное, мы тогда с огромным трудом, но отбились. Я защищалась, как загнанный в угол зверь. После той драки почти все участники инцидента загремели в госпиталь. Мы с Вироном восстанавливались долго. Однако благодаря нейсегу я не потеряла окончательно веру даже не в людей, в жизнь и то, что возможна справедливость.

Несмотря на все что могло произойти, не появись Вирон, я не была огорчена, ведь впервые за все время в приюте у меня появился настоящий друг. С тех пор мы были почти неразлучны. Вместе искали себе учителей, чтобы научиться правильно бороться, сбегали погулять из приюта на улицы, дрались спина к спине. Нам пришлось пережить еще немало нападок. Еще бы, нейсегов в приюте было всего только четверо, и они отчего-то друг от друга предпочитали держаться особняком. Двое погибли, один в итоге сбежал. Только Вирон смог выдержать прессинг приютских. Чтобы не случилось, любые неприятности и нападки мы встречали вместе. А драк и попыток изнасилования с тех пор было еще не мало, но будучи всего лишь вдвоем, мы сумели отбиться и помочь друг другу.

— Где же твой нейсег сейчас? — лицо Рикера не отражало никаких эмоций. При этом мой рассказ мужчина слушал очень внимательно, в самых трудных для меня местах ободряюще гладя по ноге.

— Вирон научил меня тожутскому языку и помог освоить боевые приемы, а я взамен заразила его своей страстью к кораблям. Постоянно говорила только о них, рассказывала все, что сама о знаю, объясняла, как и что устроено. Нейсегам везет больше, поскольку, когда приходит время уйти из приюта, они могут пойти работать не только к людям, но и к тожутам, и те их примут. Вирон старше меня, и выпустился раньше. Нейсега взял к себе на работу один небольшой военный корабль типа «пчела». Знаешь, такая казалось бы, неповоротливая, грузная модель, но на самом деле быстрая и опасная. Мой друг был очень рад, он мечтал, что когда-нибудь обязательно станет капитаном такого корабля. Обещал, что прилетит и заберет меня. Поначалу писал, а потом резко пропал. Я до сих пор не знаю, что с ним произошло.

— А после того, как он уехал, ты осталась одна. Не было проблем в приюте?

— Были, конечно, но я уже знала, как лучше защитится и скрыться от ненужного внимания.

— Ты ненавидишь людей?

— Я бы не сказала. Сама ведь человек. И прекрасно понимаю, что все плохими быть не могут. Но система, в которой мы живем… это тяжело. Очень. Мне кажется, именно она растит из людей монстров.

— Оспаривать не стану. В юности я сам хотел бороться и пытался доказать всем несовершенство мира. Хотел провести новые законы, менял сложившиеся порядки. Только союзников у меня оказалось слишком мало. Потом меня очень эффективно убедили, что на самом деле это никому и не надо. Всех все и так устраивает. И бросил свои попытки, став, как все.

Понимающе усмехнулась.

— И тебе это понравилось.

— Не то чтобы понравилось. Однако я был разочарован, а плыть по течению гораздо легче.

Да сейчас он совсем другой. Ожесточившийся, закрытый, самоуверенный. Не станет он меня слушать, хоть и утверждает, что готов к разговору. И от себя не отпустит, к сожалению.

— В отличие от тебя, я не хочу ничего менять, я просто хочу уйти.

— Я это понял, птичка, но улететь тебе не позволю.

— Это я тоже уже поняла, но может все-таки когда-нибудь? Я согласна на любые условия.

— Нет. Прости. Можешь считать меня полнейшей сволочью, хотя впрочем, ты и так, так думаешь.

Больше мы не говорили. Рикер притянул, обняв, и на руках отнес к себе в спальню. Я не сопротивлялась, не было смысла. Супруг дал понять, что будет именно так, как решит он. В этот раз он был гораздо нежнее и ласковее. Мучительно долго целовал. Везде. Боли больше не было, но и удовольствия тоже. Я не боялась, просто ждала, когда все закончится. По сути, как поняла, страшного в этом процессе ничего нет. Меня не бьют, и не издеваются. К смущению и стыду привыкаешь довольно быстро. Если уж ему так это необходимо, то мне, видимо, придется терпеть. Причем долго и на постоянной основе, поскольку пока выхода из сложившейся ситуации не вижу.

После, отвернулась, стиснув подушку и уткнувшись в нее. Пыталась не разреветься. Через какое-то время, Рикер все-таки отнял у меня эту подушку, прижал к себе и стал убаюкивать. Это для меня было совсем уж необычно.