Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера - Гала Рихтер

Это я отвлекся. На самом же деле, не так все было и плохо. Меня пару раз выпроваживали из Мексики и с конвоем отправили в Нью-Йорк после того знаменитого венского случая, но, по большому счету, меня безвизовый режим вполне устраивал. Было весело забираться вечером в какой-нибудь товарняк, следующий через всю Европу, в…скажем, Марселе, а проснуться на следующий день в Праге. Познавательные путешествия по Старому миру закончились австрийским инцидентом, а на других континентах я так и не побывал.

Оказывается, я зря кичился знанием истории. Многое из того, о чем писалось в этих книгах, было мне неизвестно, но, с другой стороны, история это та наука, которая отличается чертовской субъективностью. Один единственный факт можно повернуть в любую сторону, которая тебе удобна, причем, не исказив ничего из произошедшего. Это виртуозно умеют делать полицейские, политики и — не сочтите за собственный опыт — бывшие жены.

Книги были на английском, но, судя по всему, изданы не в Соединенных Штатах. По крайней мере, таких резких выпадов в сторону политики США, в школьных учебниках я не читал. Я посмотрел на фамилию автора, и поймал себя на мысли, что совсем не удивлен.

Справочники были написаны Полем Синклером.

Разносторонняя он личность, черт его дери! Военный, политик, писатель, капитан космического корабля… интересно, это все его ипостаси, или есть еще что-то? Всё вместе это попахивало раздвоением личности. Или гениальностью, тут же поправил я себя. Но ведь, грань между двумя этими состояниями так мала, что порой даже незаметна. Взять ту же Джой: хоть и гений математики, но редкостная стервоза. А Питер? Помнить в течение долгих лет о том, что он убил человека, но "давить" в себе любое проявление жестокости — это что, нормально?

Я привычным жестом взлохматил себе волосы. Ну, слава Богу, у меня все хорошо хотя бы с этим. Я — не гений, а самая обыкновенная посредственность со способностями к шахматам, и не псих, хотя мне и довелось бывать в лечебнице. Со странностями, конечно, но у кого их нет?

Да, странности, Чарли Рихтер, это твой конёк, подумал я невесело. Но, по крайней мере, я не мог похвастаться тем, что меня разыскивали власти всех стран мира. И это, определенно, было неплохо, учитывая, что меня могло ждать подобное будущее.

Я выключил считывающее устройство компьютера, и посмотрел в иллюминатор. Диск Земли был почти невиден, но в небольшой точке, мерцающей мягким голубым огнем, было столько непонятной теплоты, что захватывало дух. Никогда этого не понимал — этой странной тоски тех, кто однажды побывал в космосе, по открытому пространству. Но, если удастся когда-нибудь сбежать с "Квебека", я тоже буду скучать. И по черноте в иллюминаторе, и по колючим искоркам звезд, и по голубовато-белому шарику, который светил только мне.

Дверь открылась, и я увидел в проеме высокую фигуру Синклера.

— Разрешишь войти, — церемонно сказал он. Я усмехнулся:

— Вы уже вошли, безо всякого на то разрешения. Может быть, хватит лицемерить?

Поль Синклер подошел к столу, кинул взгляд на валяющиеся коробки из-под книжек и удивленно поднял бровь.

— Увлекаешься? Ах да, помню, ты упоминал.

Я пожал плечами. Беседовать с Синклером мне не то чтобы не хотелось, но я уже успел понять, что ответов на мои вопросы он не даст, а выслушивать заведомо неправдоподобные истории про якобы существующую войну против глобализации, я не хотел. Не верю я в это. Только дурак может выступать против того, что неизбежно. Капитан "Квебека" может и был малость тронутым, но на идиота не походил.

— Вы, вероятно, тоже, — заметил я.

— Немного, — хмыкнул Синклер, — Вообще-то, я военный летчик, но после прихода в политику пришлось получать гражданское образование, и я выбрал историю. Меня она привлекала с детства. А тебе что нравится?

— Хотите оплатить мое обучение в Йеле или Оксфорде? — саркастически спросил я, — Спасибо, как-нибудь перебьюсь.

Его лицо скривилось:

— Слушай, я понимаю, что в сложившихся обстоятельствах ты вряд ли от меня в восторге, но можно было бы нормально разговаривать со старшим по званию!

— Я у Вас не служу, ясно?

— И, по всей видимости, карьера военного тебя не привлекает вовсе. Ты хотел бы заниматься наукой? Или бизнесом?

Откуда я знаю, что бы хотел делать в обозримом будущем, едва не сказал я. В конце концов, для начала мне хотелось бы вернуться на Землю и уж там заниматься поисками профессионального самоопределения.

— Знаете что, — начал я, основательно себя взвинчивая, — Совсем необязательно выдавливать из себя интерес к моей скромной персоне. Не проще ли просто сказать, что от меня требуется? И только не говорите, что решили удостоить своим вниманием бедного сироту — мне отлично жилось без Вас и Ваших сумасбродных идей!

— Мальчик, а что если мне просто стало тебя жаль, такой вариант тебе в голову никак не мог придти? — Синклер разозлился тоже.

Я скрестил руки на груди и уставился в его лицо:

— Настолько жалко, что Вы решили похитить меня из дома, от семьи, в которой ко мне замечательно относятся, силой увезти на чертов космический корабль, и держите меня теперь здесь против моего желания? Вы, должно быть, не уступаете по милосердию самой матери Терезе!

— Поверь, на это есть свои причины.

— Какие? Какие могут быть на это причины? Разве что Вы собрались взорвать к чертям собачьим весь Чикаго с окрестностями! — выпалил я, и вдруг заметил, что в лице бывшего премьера Канады что-то нервно дернулось.

Что? Нет, этого не может быть, просто не может быть, по определению. Потому что это глупо и нерационально, и вообще невыполнимо.

Синклер развернулся к выходу, но я успел перерезать ему дорогу у самой двери.

— Скажите, что это не так!

— Мальчик, отойди с дороги.

— Даже и не подумаю! Что вы задумали? — незаметно для себя, я начал кричать, — Да отвечай же, ты, придурок! Твою мать, отвечай!

Синклер без слов и особых нежностей швырнул меня в сторону, и вышел.

Я не удержался от того, чтобы тоскливо завыть, сидя на полу и обхватив себя руками. Впервые в жизни мне было страшно от неизвестности.

* * *

— Волинчек, нужно поговорить!

— Давай позже, у меня сейчас работа, — Лукас, в накинутом на плечи белом халате, выглянул из научного отсека. Слава всем богам, я успел выловить какого-то ботаника у входа в лаборатории и попросил позвать Волинчека.

— Позже? Насколько позже? Чтобы Синклер успел уничтожить всю Америку к чертям собачьим!

Кажется, я это проорал. Лукас вышел в коридор и внимательно огляделся:

— Рихтер, давай потише. Что произошло?