Кто умирает? - Стивен Левин

С Божьей любовью,

Марджи Коэниг.

ГЛАВА 14

КТО УМИРАЕТ?

Вы боитесь смерти потому, что верите, что родились. Но кто тот, кто родился? Кто тот, кто умирает? Посмотрите внутрь. Какое было у вас лицо до рождения? На самом деле вы то, что не рождается и не умирает. Откажитесь от того, кем вы себя считаете, и станьте тем, кем вы всегда были.

Мы верим, что родились, и поэтому считаем себя этим телом. Мы ожидаем смерти и полагаем, что тело – это все, что у нас есть. Но во сне, когда тело теряет чувствительность, осознание по-прежнему существует. Сон жизни продолжается за пределами тела.

«Когда я умру, я перестану существовать». Так говорит «я» нашего ума, который видит сон этой жизни. Мы боимся очнуться от этого сна, мы боимся, что ум не сможет больше плести свою фантазию.

В той мере, в которой мы отождествляемся с телом как со «мной» или с «моим», мы боимся смерти. Тело умирает – в этом не может быть сомнений. Распад тела становится заметным вскоре после смерти. Но распадается ли при этом энергия, которая раньше оживляла тело?

Когда «я» называет себя телом, оно предчувствует непостоянство. Когда «я» отождествляется с умом, оно боится исчезновения. Хотя рассматриваемый ум постоянно кажется нам растворяющимся и воссоздающимся. Постоянное умирание и возрождение, от мгновения к мгновению.

Когда мы думаем о себе как о теле или как об уме, мы смущаемся, поскольку видим, что ни в уме, ни в теле нет ничего постоянного. Все везде меняется. Когда мы думаем о «я» как об уме, какая мысль есть «я», эта или последующая? Или же и то и другое противоречащие друг Другу мысли? Что есть то «я», которое грустит или радуется? Или все это непостоянные проявления ума? Мысли, которые мыслятся сами.

Мы сидим в удобном кресле, поглощены чтением книги, и тут в комнату входит друг и предлагает нам стакан воды. Но поскольку осознание сфокусировано на видении, мы говорим: «Я не слышал тебя. Я читал». Кто есть то «я», которое читало и не слышало? Когда наше внимание снова возвращается к ушам, к слуху, мы говорим:

«Да, я слышал, что ты говорил тогда». Чем бы ни было осознание, есть еще и сознание, которое должно возникнуть. Когда осознание фокусируется на глазах, на видении, когда мы погружены в видение того, что доступно посредством глаз, осознание, которое позволяет воспринять объект, не касается слуха, хотя для слышания есть все необходимое: звук и способность уха слышать. Без осознания, которое связано со слухом, нет слышащего сознания. Переживание невозможно, если присутствует осознание. Может быть, когда мы говорим о «я», мы имеем в виду само это осознание?

Осознание напоминает луч света, который без начала и конца сияет в пространстве. Мы замечаем этот свет только тогда, когда он отражается от какого-то объекта и порождает сознание. Когда осознание прикасается к объекту мысли, моменту слышания, пробования на вкус, видения, свет от этого объекта отражается в восприятии подобно тому, как отраженный свет солнца позволяет ночью видеть луну. Осознание – это свет, посредством которого мы видим мир. Это Вечность, которая озаряет мысли и чувства. Чем более сосредоточено осознание, тем ярче этот свет, тем яснее мы видим. Именно здесь мы обнаруживаем иллюзию нашего отождествления с сознанием как «я».

Мы ошибочно принимаем ясный свет осознания за тени, которые он оставляет в сознании. Чистое осознание, чистое присутствие не имеет личностных характеристик – это первооснова самого бытия, тождественная безусловной любви, которая в равной мере объемлет все вещи. Когда эта первооснова порождает сознание, возникает вселенское чувство «Я есть». Мы принимаем отраженную первоосновность «Я есть» за объект осознания и говорим: «Я есть эта мысль». Тем самым мы уходим на два шага в сторону от истины чистого бытия. Осознание дает возможность появиться сознанию. Осознание – это свет, посредством которого мы видим свои переживания. Сознание рождает чувство присутствия, чувство «Я причастен к бытию». Привязанность к объектам, парящим в сознании, и отождествленность с ними рождают маленькое «я», которому кажется, что содержимое сознания – это все, что есть. Во многих духовных практиках слово «неведение» обозначает не тупость или недостаток разумности, а скорее разотождествленность с содержимым сознания как тем, что есть.

Мы можем провести различие между осознанием и объектами осознания. Чаще всего мы принимаем мысли, чувства, ощущения и даже само сознание за «я», забывая при этом свою подлинную природу, которая все это видит. Мы забываем, что мы – это сам свет, и воображаем себе, что мы – это плотные сгустки, которые отражают на нас этот свет.

Осознание касается ощущения в колене, и мы говорим: «Я есть это тело», вместо того чтобы увидеть, что тело отражается в осознании. Даже то, что мы называем телом, – это просто масса ощущений, образ нашего ума. Оно напоминает картинку, построенную из соединенных точек. Есть просто мгновения ощущений, мгновения переживаний, которые ум соединяет, очерчивает линией и воображает незыблемой реальностью. Поначалу, когда мы исследуем вопрос «Кто я?», мы изучаем мысли и чувства, которые заставляют нас поверить в то, что мы есть тело и ум. Тело, которое вы называете «я» в четыре года, – разве оно похоже на тело, которое вы называете «я» в сорок лет? То же ли это тело? То же ли это личностное «я»? Но чувство бытия за ним может казаться неизменным. Каким-то образом бытие остается таким же; это «присутствие», которое не зависит от видоизменений сосуда. А в уме – является ли «я» этого мгновения тем же «я», что и год назад? Состояния сознания меняются, но осознание, которое их видит, остается неизменным.

Исследование «Кто я?» подобно просмотру кинофильма, в котором показывают, как делают фильмы. Когда мы впервые садимся в темном кинотеатре, мы начинаем работать с объектами мелодрамы, движениями на экране. Мы уделяем внимание сюжету, который представляется нам подобным содержимому сознания, позволяя ему развиваться, как он пожелает: без осуждения и без малейшего вмешательства. Когда мы сосредоточиваем внимание на этом процессе, мы начинаем видеть, что рамки, которые составляют фильм, подобны отдельным мыслям; затем мы начинаем процесс порождения образов, и это позволяет нам прервать увлеченность сюжетом. Мы видим, что любая активность – это всего лишь проекция на пустой экран, что все фигуры, танцующие перед нами, – это иллюзия, порождаемая светом, который проходит через киноленту различной прозрачности. Мы видим, что фильм подобен нашему воспитанию; это след образов, которые прошли мимо. Мы видим, что мелодрама нашей жизни – это мимолетное представление движений и изменений.

На второй стадии этого процесса мы начинаем фокусировать внимание на экране, на самом сознании. Объекты сознания, очертания на экране – все это больше не приковывает к себе нашего внимания, не кажется нам реальным. Вместо этого реальность становится пространством, в котором проявляется осознание. Сосредоточивая внимание на экране, мы обнаруживаем, что мерцающие образы – это просто мимолетные иллюзии, не имеющие под собой реального основания, имеющие только тот смысл, который мы приписываем им.

На последней стадии мы начинаем осознавать, что эта игра теней возникает только потому, что внутри постоянно присутствует источник света. И мы начинаем фокусировать осознание на нем самом. Мы переживаем пространственное чувство «Я есть» как экран сознания. Однако осознание не переживает себя как «вещь», как отделенность, и поэтому нет чувства «я», а есть только недифференцированное бытие.

Когда обусловленная тенденция отождествлять осознание с различными объектами уходит, проявляется безличность бытия, сам свет, незамутненный и необусловленный ложным отождествлением. Мы изучаем бесконечные бобины с фильмами нашего воспитания, образы которых проецируются на экран сознания. И когда мы осматриваем кинотеатр, чтобы понять, кто смотрит этот фильм, мы видим, что кинотеатр – это еще один образ на экране.

Мы обнаруживаем, что все, чем мы себя воображали, – наше становление, наша память, содержимое сознания – это старый заканчивающийся фильм. Кинооператор умер. На вопрос «Кто я?» ответа не существует. Мы не можем знать истину, мы можем только быть ею. Когда мы живем прошлым, когда мы роемся в сознании, чтобы понять, кто мы такие или что мы такое, истина меркнет. Истину нельзя открыть в содержимом сознания. Открыть можно только иллюзию ложного отождествления. Когда мы выходим из иллюзии, возникает истина.

Каково было ваше лицо до того, как вы родились? Когда вы изучаете чувство присутствия, простого бытия, создается ли у вас впечатление, что у него есть начало и конец? Или же оно обладает качеством постоянного присутствия, простого бытия, которое полностью независимо, которое самосуще? Что может повлиять на него? Хотя сознание постоянно наблюдает изменения в теле и уме, оно не принимает эти изменения за свет, в котором они постигаются.