Сияние полуночи - Алиса Жданова

я странно — в мужском плаще, который был на локоть длиннее, чем нужно, с растрепавшейся прической и горящими щеками. Потрогав свой лоб, я убедилась, что горят не только щеки — наверное, все-таки простыла ночью, и, спешно позавтракав, я ушла в свою комнату в резиденции. Нужно немного поспать, а потом схожу к Фэн Шао, ну или найду другого лекаря, и попрошу подтвердить, что заболела, чтобы не назначили наказание за пропуск.

В своей комнате я аккуратно развернула плащ и повесила его на ширму, чтобы он хорошенько просох и не измялся. Плащ был светло-голубой, с серебряным защитным шитьем и тяжелыми металлическими застежками, и от него тонко пахло хвоей — в нашей с ним комнате Фэн Хай постоянно зажигал смолу кедра и кипариса для очищения мыслей, и этот запах у меня стойко ассоциировался с ним. В сердце ворочались какие-то непонятные чувства — и благодарность к нему за помощь, и тепло, и даже почему-то легкая печаль… Вздрогнув, я поняла, что вот уже несколько минут стою у ширмы, бездумно проводя пальцами по тяжелой и гладкой ткани плаща, и поспешно улеглась в кровать.

Спустя пару часов, проснувшись, я уже чувствовала себя гораздо лучше. Спешно приведя себя в порядок, я направилась обедать, а после этого — искать лекаря. Если найду Фэн Шао, то хорошо, а если он еще не вернулся из огненного клана, то поищу другого лекаря. Однако никого искать не пришлось — Фэн Шао, стремительно шагнувший мне навстречу из-за угла, когда я шла к его лекарскому кабинету, окинул меня одним беглым взглядом и тут же отправил ждать его в кабинете. Наверное, по мне было видно, что я приболела, хотя чувствовала себя я уже сносно.

В его кабинете пахло мятой и мелиссой, и я тут же почувствовала умиротворение и спокойствие. Прямо как дома, в клане Белого лотоса — у там лекарственными травами пропахло все, и даже те, кто учился на заклинательниц и должен был тренироваться кидать заклинания и махать мечом, умели заготавливать травы и делать лекарства. А как тут не научишься, когда весь клан выгоняли на сбор трав, когда цвел, например, однолистник — его можно было собирать всего один раз в год, в день летнего солнцестояния, а использовался он во многих снадобьях, поэтому с рассвета мы отправлялись в горы собирать эту редкую травку в огромных количествах. А осенью и весной, когда все вдруг начинали болеть и рабочих рук отчаянно не хватало, всем приходилось делать лекарства, и поэтому мы откладывали деревянные тренировочные мечи и брали в руки деревянные же пестики и ступки для перетирания трав.

Фен Шао вернулся через несколько минут, когда я, подойдя к широкому длинному столу, изучала разложенные на нем травы и справочники. Интересно, что он готовит — рецепт снадобья в открытом на нужной странице справочнике занимал весь разворот и, вероятно, продолжался на следующем, но я, конечно же, не стала без спросу листать и читать.

— Я получил ответ от госпожи Бай, — без предисловия сообщил он. — Она подтвердила твою историю и просила нас позаботится о своей ученице. Поэтому ты можешь остаться в клане и искать то, что тебе нужно.

— Спасибо, господин Фэн, — с облегчением отозвалась я и вежливо поклонилась. Я не сомневалась, что госпожа Бай все подтвердит, но все-таки при его словах почувствовала, что у меня словно гора упала с плеч.

Он лишь кивнул, и, не говоря лишних слов, отвел меня к свету и окинул профессионально-цепким взглядом.

— Глаза красные, сама бледная, — прокомментировал он, поднимая мое лицо к свету за подбородок и заглядывая по очереди в каждый глаз, — признавайся, не спала или рыдала?

Смотреть на него так близко было почему-то неудобно, и, когда он отпустил мой подбородок и взял за запястье, чтобы посчитать пульс, я почувствовала облегчение.

— Не спала, — призналась я. — Наставник Гуанчжи хотел отчислить моих друзей и мы с Фэн Хаем… с шисюном, то есть… всю ночь ждали его, чтобы переубедить.

— А, слышал уже об этом инциденте, — неопределенно отозвался Фэн Шао. — Значит, мой брат тебе помог?

Я кивнула и едва сдержалась, чтобы не ойкнуть, когда пальцы Фэн Шао на моем запястье вдруг судорожно сжались. Наверное, у меня такой пульс, что по нормальному не прощупаешь, приходится сильно давить.

Опомнившись, он отпустил мою руку и, усадив меня к столу, выдал несколько пучков трав и рецепт.

— Обычная простуда, — пояснил он, — приготовь вот это снадобье для снижения огня в организме[1], ты же должна отбывать наказание? А потом сразу и выпей. — Тут он неуловимо улыбнулся, и я невольно ответила тем же.

— А вы что готовите, господин Фэн? — Фэн Шао расположился за своим столом напротив меня и принялся перетирать травы и скидывать в огромный керамический сосуд. Судя по объемам, он собирался наготовить лекарства сразу на весь клан на десять ближайших лет.

— Порошок "Небесное спокойствие", — отозвался он, — мы принимаем его в клане Фэн каждое утро. Вылечишься, будешь мне помогать, видишь, сколько его нужно?

Я окинула взглядом стол с наваленными на него травами, кореньями, смолой деревьев и еще кучей всего, и уважительно кивнула. Да уж, работы тут всем хватит.

— А для чего этот порошок? — мне все-таки было любопытно, правда ли, что от своего порошка заклинатели воздуха, как выразился И Мин, становятся "замороженными".

— Вот, почитай, — вместо объяснений Фэн Шао почему-то подвинул ко мне справочник, перелистнув на пару страниц ранее, и я углубилась в чтение. По мере чтения глаза у меня все больше расширялись, а лицо медленно заливала краска — потому что после перечисления предсказуемых свойств снадобья "Небесное спокойствие", таких, как невозмутимость и спокойствие мыслей, повышение концентрации и очищение разума, благодаря чему его советовали пить не только заклинателями, но и чиновником, шло описание таких особенностей лекарства, как "подавление телесных инстинктов", из-за чего дозу для женатых заклинателей советовали уменьшать. Если, конечно, они планировали обзаводиться наследниками. Дочитавшись до того, как снадобье использовали для лекарственной кастрации евнухов в императорском гареме, для чего советовалось использовать не более полстакана порошка за раз, а не то кандидат в евнухи мог обрести не только "небесное спокойствие", но и вечное, и тут же покинуть бренное тело, а почувствовала, что удивляться больше некуда, и отложила справочник.

— То