Мое чужое лицо - Ника Муратова

Он кивнул.

— Привожу ему иногда кое-что из одежды и игрушки. Правда, он еще пока ничего не понимает. Хотя улыбается, когда видит меня.

Альбина постояла еще минуту и вышла быстрым шагом. Он догнал её в коридоре.

— Ты что?

— Тяжело смотреть. Все так…так ужасно. Бедные дети.

— Но ты же решила вытащить его отсюда? — Артем внимательно посмотрел в её глаза. — Да или нет?

— Да, я заберу его. — голос её зазвучал глухо и не очень уверено. Неуверенно не потому, что она сомневалась в своем решении, а потому что не знала, как это осуществить. Полякова была права. Она не продумала все, как следует, и шагнула в незнакомый омут. Еще и Тёму там нашла…

Они сели в машину, Артем молчал, нахмурив лоб.

— Где живешь?

— Да оставь меня где-нибудь по дороге, ближе к центру. Я сама доберусь.

— Да ладно, все равно на колесах. Куда везти?

Она объяснила адрес и они проехали всю дорогу молча, думая каждый о своем. Симонов о том, что если Альбина не сдержит обещание, он сам что-нибудь предпримет. Может, найдет семью, кто захочет усыновить Саньку, хотя это такая волокита. Если бы он был женат, он бы сам усыновил. Но одинокому мужчине никто не даст этого сделать. Бюрократия, чтоб её! Еще он думал о своей спутнице. Еще неясно, но уже уверенно в душе зрело ощущение, что он встречал её раньше. Неужели лицо пациентки может так врезаться в память? Ведь он даже не общался с ней, только оперировал. А может, встречал до операции? Но где?

Альбина размышляла о том, что теперь-то она точно разыщет этого Леонида и если Марина Степановна права насчет его папаши, то она вытрясет из этой семейки хоть какие-нибудь деньги на ребенка. Это поможет Катерининым родителям, хотя бы на первое время. Ну, хорошо, первый шаг был ясен. А потом? Потом предстоит признание перед Антониной и Кондратием. Она так и представляла их глаза. Господи, дай сил вынести это. Альбина подумала, что последующее за этим возвращение в мир Альбины Дормич будет уже не таким болезненным. Никакое уязвленное самолюбие, ломка тщеславия, разбитые вдребезги мечты не смогут перекрыть по силе горе родителей, потерявших двоих любимых дочерей.

Когда они подъехали к дому Катерины, Альбина вытащила из сумки блокнот и ручку.

— Я тебе оставлю свой телефон и возьму твой. У тебя сотовый есть?

Артем кивнул.

— Дай мне несколько дней на утряску всего, хорошо? — Альбина неуверенно взглянула на него. Он ведь не понимает её нисколечко и что он думает — уму непостижимо. Как был скрытным, так и остался. — Возможно, даже не дней, а недель. Ничего пока персоналу дома малютки не говори. Не думай, что оттягиваю решение вопроса, просто… — Она отвернулась к окну. — Просто все непросто. И поставить все на свои места тоже будет непросто. Ты был прав, когда сказал, что сначала надо точно определить, куда я определю малыша, в чьи руки он попадет и на что его будут растить. А уж потом я заберу его. Ты говоришь, его Сашей назвали?

— Александром.

— А фамилию чью дали?

Артем смутился.

— Симонов. Они же не знали фамилию матери, вот не стали долго думать.

Альбина улыбнулась.

— Я смотрю, тебе этот малец совсем не чужой будет, а? Ты на меня не сердись, что я не сразу его забираю. Кое-что надо сделать, для его же блага.

Он кивнул, хотя не понимал. И не до конца верил, что эта девушка с чужим лицом и странными глазами, выбравшая жить чужую жизнь, на самом деле доведет дело до конца. Ведь ребенок ей никто, как ни крути. Он еще раз взглянул на бумажку с номером телефона, которую она дала. Там значилось Катерина.

— А как твое настоящее имя? Или ты тоже Катерина?

— Да, какая разница теперь, кто я. Пусть пока будет Катерина.

Артем пожал плечами. Действительно, какая разница?

— Звони, если что узнать надо.

Альбина кивнула и вышла из машины. Тёма, Тёма… Она понимала его, понимала его сухость и осторожность, но пока не могла ему ничего объяснить. Позже. Все сюрпризы и разоблачения позже. Только вот понравятся ли ему они?

— Постой, — вдруг окликнул он её из открытого окна.

Она обернулась, стерев с лица грустное выражение.

— Спасибо тебе. За то, что хотя бы пытаешься помочь. — он улыбнулся такой знакомой теплой мальчишеской улыбкой, что у Альбины защемило сердце. Вот она, мечта больничная — улыбка знакомого человека. Искренняя улыбка, предназначенная не её оболочке, а ей самой. Но от Тёмы ей нужно больше, чем просто улыбка. А этого «больше» и в помине нет. Она неловко махнула рукой и быстро зашагал прочь, чтобы скрыться в подъезде прежде, чем соленая влага заполонит глаза.

Глава 14

Итак, теперь сомнений не было — Мартынова необходимо найти всенепременно. И как можно скорее. Где его искать, Альбина знала, что ему сказать — тоже. Но перед этим нужна еще одна деталь, чтобы подтвердить подозрения. Она вышла во двор и нашла на скамейке своих соседок-старушек, кукующих там целыми днями.

— Что, Катюша? Потеряла что? — спросила Антоновна, живущая на одной с ней лестничной площадке.

— Да нет. Вы бы не могли вот сюда взглянуть, на этого парня, — она протянула фотографию, держа палец на Леониде. — Вы его не видели здесь?

Антоновна и остальные посмотрели на неё, как на тронутую умом.

— Да, деточка, ить и впрямь ничегошеньки не помнишь. Это же жених твой!

— Жених? — сделала круглые глаза Альбина. — Так вы его хорошо знаете?

— А то как же! Жил он с тобой несколько месяцов, а потом уехал и пропал. А ты осталась с… — Антоновна осеклась. Вроде, Антонина, мать Катина, велела про дитя ничего не упоминать.

— Оставил с животом, хотите сказать? — помогла ей Дормич.

— Ну, да. Ты уже вспомнила об этом?

— Вспоминаю потихоньку. Так что я говорила — что жених мой отец ребенка?

— Ну да, — закивали все дружно. — Так и говорила, что ждешь его, что приедет он скоро.

Альбина поблагодарила их и поднялась к себе. Ну, вроде все. И даже больше, чем знали на работе. Как они умудрялись жить вместе и никто об этом не знал из вездесущих коллег? Вот подонок. У неё зудели ладони от желания наказать его. Если бы это касалось только Катерины, она, возможно, не так бы завелась. Но после того, как Тёма свозил её к малому, она решила, что папаша так просто не отделается. Она не удержалась и позвонила Симонову. Первый звонок за десять лет. Чужое лицо давало ей это право. Под его прикрытием можно было позволить себе сделать то, что бы не позволила себе Альбина Дормич. В принципе, она вдруг почувствовала прилив неожиданного оптимизма. Ведь теперь она может играть их отношений совсем по другому. Она освобожден от обид прошлого, она может претендовать на начало с чистого листа. И даже попытаться изменить правила игры. Если он захочет.