Черные пески - Инна Живетьева

Выждал Чадек и захватил родовой замок Динов. Захватил! Брису волком хотелось выть: побратим любезный сам ворота открыл, впустил гостя. Дурак, мальчишка! Взгрел бы, да наверняка такую цену платит Ильт за собственную глупость, с какой братская оплеуха не сравнится. От этого тоже выть хочется: держись, братишка!

– Такой штурмовать дорого встанет. А как просто его взяли, да, князь?

– Ильтарий Торн всегда отличался излишним… добродушием, – выдавил Брис.

– Или глупостью. Принять извечного врага как гостя… – Беслей пожал плечами.

Брис не удержался, кивнул. Он бы и близко к воротам Чадека не пустил, пусть бы тот хоть по всему Иллару растрезвонил о негостеприимстве соседей.

– А может, и не глупость. Насколько я помню, Ильтарий – младший. Родовой замок ему не светит. А у Павлия карман пуст, зато после войны он получил наследство: два замка, один на севере Иллара, другой на северо-западе.

– Нет! Ильтарий мне – побратим.

Коннетабль пожал плечами.

– Отцов и кровных братьев, случается, убивают, был бы кусок потолще и послаще.

– Нет! – Брис никогда до того не спорил с князем Дромаром. – Ильт, может, и дурак, и разгильдяй, но не предатель!

– Тогда почему же ты стоишь здесь, а не идешь своим тайным ходом?

Брис обмяк в седле, точно мешок с лебедой. Видел он, что можно сделать с пленными. Здоровенные мужики – и те ломались. Чадек в замке второй день, и Брис готов поклясться: сразу начал вытягивать из Ильта тайны Динхэла. Долго ли выдержит семнадцатилетний мальчишка?

Двух попыток у Бриса не будет. Князь Дромар не даст больше солдат, кроме тех, что стоят сейчас на холме, а их слишком мало. Либо на штурм, либо подземным ходом. Ход так устроен, что разведку впустят и выпустят. Дождутся, когда пойдет отряд, и рубанут по веревкам, что удерживают в толще стен кованые решетки. Упадут – и все, был ход, стали клетушки. Сверху, из частого ряда бойниц, полетят стрелы, и это еще милосердная смерть будет.

Солнце окончательно скрылось за стенами, штандарт стал невиден. Но Брис знал: он там, холодный ветер Торрен так и не смог его сорвать.

– Послезавтра я уведу своих людей, – сказал Дромар.

Князь торопится, у него свои дела, и Брису нужно быть благодарным за солдат, что все-таки согласен выделить коннетабль. Но душит злоба: нашлось же что-то важнее!

Ильт. Разгильдяй. Мальчишка. Смелый до глупости – или по глупости? Но под пытки – не в бой идти. Тут не смелость бесшабашная нужна, а стойкость. Минута за минутой, час за часом, и не на глазах у других, а наедине с палачом – от вчерашнего утра да сегодняшнего заката. Разве он выдержит?

– Мы будем штурмовать на рассвете, – сказал Брис. Поежился от ледяного ветра – налетевшего и почти сразу стихшего.

– Смотри, если зря положишь моих людей… – Дромар не договорил, припечатал князя Дина взглядом к седлу. – После штурма и обсудим твою службу, понял?

– Да, мой коннетабль. – Склонил голову.

Как не понять. Видит покровитель, Брис возьмет Динхэл! Ему есть за что сражаться: честь рода, место при князе и жизнь Ильтария. Да, Ильтария, шакал его побери! Пусть он по глупости впустил врага, пусть он выдал секреты замка, Брис простит побратима. Только бы не убил Чадек ставшего ненужным пленника!..

Видение истончилось, просыпалось – как мелкий серый песок сквозь пальцы. Алый закат превратился в каминный огонь, задернулся бархатными портьерами горизонт, и не степь уже под ногами, а деревянный наборный пол. Оформился подлокотник под сжатой рукой, коснулись ноздрей запахи. Митька еще никогда не возвращался так стремительно.

– Разве уже все?

– Ты сам отсек прошлое.

Княжич протянул руки к камину, отогреваясь после холодного ветра Торрена. Сказал, не глядя на Хранителя:

– Он так легко поверил. Почему?!

– Ты же видел.

– Видел. Но не понимаю.

– Потому что тебе кажется, что ты уверен в своем побратиме. Но разве можно знать заранее?

Митька вспомнил безумные Темкины глаза за мгновение до того, как горячее железо впечаталось ему в щеку. Отвечать Хранителю не стал, попросил:

– Можно дальше?

– Воля твоя.

Его. Но видение не приходило, рвалось настоящим на куски. Стены замка – пожар или пылает огонь в камине? Шум боя, сквозь него слышно, как стучит об пол костью Агрина. Стук превращается в грохот – выламывают ворота. Брис с мечом в руке мелькнул и пропал. Свалка у входа в башню. Князь Павлий Чадек, поднявший к небу изумленное лицо: двумя руками он держится за клинок, вошедший ему в живот. Лестница, залитая кровью. Кусочек рассветного неба в промелькнувшем окне. Снова князь Чадек – уже мертвый. Гулкое эхо в полутемном каменном коридоре, сводчатый потолок над головой. Брис, убегающий от боя.

…Победа – за ними. Как только Брис понял это, начал прорубаться в сторону, к незаметной двери с хитрым запорным устройством. У самого входа пришлось убить троих, кажется, попал под удар и солдат коннетабля. Князь скользнул за дверь, она дрогнула, приняв на себя чье-то тело. Брис не стал оглядываться, побежал по коридору, идущему в полой стене башни. Хриплое, сорванное дыхание казалось слишком громким.

На потайную дверь Брис налетел плечом, поднажал – и понял, что она заперта. Но и тогда он снова толкнул ее, раз, другой, все больше зверея. Заперта. Росс-покровитель, заперта! Неужто кто позаботился в горячке боя?

Долго водил ладонью по стене, забыв, какой именно камень сидит неплотно. Сунулся в тайник, моля Создателя, чтобы ключа там не оказалось, но пальцы натолкнулись на холод железа. Вытащил. Уронил, долго ползал на четвереньках, выискивая ключ в темноте. Потом сообразил нашарить на стене факел и запалить. Ключ сразу отыскался, легко вошел в скважину. Щелкнул замок. Брис сглотнул, вытер выступивший на лбу пот и открыл дверь.

Узкая длинная комната, левая стена разрезана темными провалами бойниц. Пустая. Брис поднял факел повыше, выискивая следы захватчиков. Но нет, сюда давно никто не входил. Князь Павлий Чадек не узнал о ловушке.

– Ненавижу! – крикнул Брис, не понимая, а кого он, собственно, ненавидит. Швырнул факел в стену, зарычал, как бывало в отчаянном бою. Он проиграл. Замок взят – но он проиграл. Дромар никогда не простит ему погибших. Золотой князь, коннетабль, не связывается с дураками.

Брис попер вдоль стены, точно раненый вепрь, рубя ведущие от барабанов веревки. Тайный ход отзывался скрежетом железа о камни и тяжелыми ударами – его перегораживали решетки, закрывая доступ к замку.