Царь Живых - Виктор Точинов

Стоит подробно рассмотреть все вышеизложенное с грубо или воспитанно посчитавшими вас дураком собеседниками – и их снисходительная уверенность сменяется яростным чесанием затылков в поисках надежного и простого критерия, отличающего живых от мертвых. Некоторые такого критерия не находят – и комкают спор с чувством своей бессильной и недоказуемой правоты. Другие произносят запретное для материалистов и скептиков слово “душа”.

Этот критерий срабатывает надежно, но и он не проводит между жизнью и смертью тонкой, как лезвие бритвы, грани. Граница размыта и широка, как бульвар в новострой-ках. Там разместились и клинические мертвецы-коматозники, и эмбрионы* на ранних сроках развития, и лица, спящие длительным летаргическим сном без сновидений, и полутрупы, искусственно замороженные в ожидании не то Страшного Суда, не то будущего прогресса медицины…

* Человеческий эмбрион получает душу на 4-й неделе развития. Позже любой аборт – убийство.

И – некробионты. Хлоптуны. Живые мертвецы. Многочисленные нестройные колонны некробионтов маршируют по данной границе-бульвару – куда-то по своим мертвячьим делам… Душа их мертва. Или если г-дам материалистам так воспринимать материал удобнее – мертвы весьма обширные участки головного мозга, отвечающие за многие аспекты нервной деятельности. Например, некробионты никогда не видят сны. Не могут творить – хотя порой пытаются выдать за творимое плагиат, или эклектичное смешение чужого и чуждого, или механическое повторение сотворенного самим хлоптуном – еще до его смерти… Не могут живые мертвые и Любить – хотя совокупляются и размножаются вполне исправно.

И все было бы не так страшно, но, к сожалению, означенные участки мозга отвечают не только за умственную деятельность, но и за физическую. Результат: опять правы г-да материалисты – мертвые не могут псевдожить без внешних источников энергии. И – паразитируют. Но не на энергосетях РАО ЕЭС – на нас с вами, на живых.

Вампиризм – крайний, вырожденный случай такого энергетического паразитирования – для функционирования неживого и не-мертвого тела требуется регулярно поглощать кровь, желательно – человеческую. Заменители не до конца совместимы с вампирским организмом. По большому счету – это болезнь. Болезнь некробионтов. Неизлечимая. А если материалистов и поклонников точных наук интересует механика существования некробионтов, хлоптунов, живых мертвецов на клеточном и молекулярном уровнях, а также способы, которыми не желающее упокоиться тело заменяет энергетику умершей души банальным подворовыванием энергии у живых, – эти любопытствующие граждане могут ознакомиться в ЦГАЛИ с семнадцатым и восемнадцатым выпусками рукописного альманаха АБС и прочитать большую обзорную статью Б.Ч. Приап-Коагулянтского* – особенно вторую ее часть, раскрывающую химизм некроби-отических процессов.

* Не стоит раскрывать псевдоним автора статьи, скончавшегося в 1992 г. Стоит лишь намекнуть, что под ним скрывался в прошлом крупнейший советский ученый-биохимик, кавалер орденов и лауреат премий, отказавшийся от продолжения научной карьеры и ставший одним из активных членов, а впоследствии и руководителем подмосковного “корабля” духовного объединения, именуемого атеистами “сектой скопцов”.

Психология некробионтов, к сожалению, еще ждет своего серьезного и вдумчивого исследователя. Даже систематизация поведенческих реакций живых мертвецов проведена поверхностная – слишком уж омерзителен предмет изучения.

– Должен покаяться: я сразу понял, что твой интерес к встающим из могил мертвецам-кровопийцам объясняется лишь незнанием специфики предмета. И мог сразу и коротко рассказать про больных вампиризмом некробионтов… Но… Знаешь, не с кем поговорить об этом по-настоящему, потому и начал от Адама и Евы. Кому про такое расскажешь? В лучшем случае будут считать безобидно съехавшим на фильмах “ужасов”. В худшем – не безобидно. Адель… Адель знает, что все это правда, она видит ауры и может замечать вокруг некробионтов… Но мои теоритезирования на эту тему ей до чертиков надоели. Так что, Иван, извини за долгую лекцию не по теме.

– Ничего. Было интересно. Но есть вопрос: как убить вампира-некробионта? Легенды про осиновый кол – вранье?

– Убить его нельзя – он и так не жив. Можно упокоить – чтобы перестал двигаться. А кол – не вранье. И не обязательно осиновый – тополиный, осокоревый, по беде – любой не хвойной породы. Но недавно, не больше месяца назад, срезанный. И не в сердце, сердце вампира мертво. В печень. В принципе, если все это знать – совсем нетрудно. Сверхспособностей у них нет, в летучих мышей не превращаются, силой и реакцией запредельной не обладают, интеллект деградировавший. Есть, правда, суггестивные способности… Но вполне преодолимые.

Да, все так оно и было. Дар сомнений не оставлял.

– Для живых вампиризм заразен?

– Да. Но полноценными вампирами они не станут. Если только укус случайно совпадет со смертельной душевной болезнью…

Дэн не добавил – и если укусивший окажется. Царем Мертвых. Не добавил – ибо редко кто выживает после укуса Царя.

– Окружающим особо бояться не стоит. Но для самого укушенного все может обернуться плохо, – продолжил Дэн. – Очень плохо. Если затянуть с лечением.

– А как лечить?

– Упокоить вампира. – Казалось, Дэн слегка удивился наивности вопроса.

– Но как его найти? Вампира?

– Есть такой приборчик…. – Дэн порылся на столе, –вытащил из кучи странных конструкций одну, небольшого размера, и протянул Ване. – Прими на память о нашем разговоре. У меня таких несколько. В полость стрелки надо поместить каплю крови укушенного и раскрутить на рассвете…

Гироскоп, подумал Ваня. Скорее даже гирокомпас. Изящная подставка, несколько бронзовых окружностей, вложенных одна в другую… В самой середине – стрелка-сосудик. Но всегда указывать эта стрелка будет не на Полярную звезду, как в обычных гирокомпасах… На Наю, девушку с распущенными черными волосами. На вампира.

– Они наиболее слабы под вечер, до полуночи,, – сказал Дэн словно между прочим.

Ваня смотрел в бездонно-синие глаза и думал, что их обладатель скорее всего знает все: и о нем, и о Славке, и о Наташке, и о девушке-вампире Наоми.

А он, Ваня, знает только одно.

Каким будет Испытание.

Его Испытание.

Полгода назад.

Она была красавицей.

Не той красотой – что в глазах смотрящего, в которую надо долго вглядываться, дабы увидеть и понять – никого красивее для тебя на свете нет. Ее красота била наповал – достаточно держать глаза открытыми.

Она могла выбирать из многих – и, выбрав, могла без особого труда заполучить любого. Почти любого… И, как часто в таких случаях бывает, выбор ее оказался странен.