Любовное зелье колдуна-болтуна - Дарья Донцова

– Начинай, – скомандовал Иван.

Глава 34

Спустя два дня мы в полном составе сидели в доме, стоящем на въезде в Лоскутово. Он находился на строго охраняемой территории за высоким забором, верх которого украшали камеры. Зал, где сейчас расположилась большая компания людей, был богато декорирован – повсюду позолота, хрустальные люстры, ковры, картины в бронзовых рамах. У одной стены на диване и креслах устроились Каролина Бражкина и сыновья покойного мэра: старший Константин с женой Раисой, средний Семен с супругой Надей, младший холостой Максим. Чуть поодаль на стуле с высокой спинкой сидела Ирина Федоровна, мать умершего градоначальника. Напротив в противоположном конце квадратного зала разместились все Шаровы: Алевтина Степановна, Василий Петрович со Светланой Алексеевной, их дочери Аня, Катя, Оля.

Места для членов бригады были ближе к центру помещения, мы прекрасно видели непримиримых врагов, а они спокойно обозревали нас.

– Мы похозяйничали тут без спроса, – улыбнулся Иван Никифорович, – притащили доску. Информация легче воспринимается, если она написана. Итак, господа, вы наверняка задаетесь вопросом, зачем мы вас тут всех собрали.

– И хочется услышать на него ответ, – процедила Алевтина Степановна. – Мы бросили важные дела, надеюсь, не зря.

Босс покосился на меня, я встала и подошла к доске.

– Василий Петрович пригласил нас для выяснения обстоятельств гибели мэра Лоскутова.

– Вот как? А семью покойного господин Шаров о своей акции не предупредил! – взвизгнула Ирина Федоровна. – Какое право он имел затевать расследование в отношении моего несчастного сына?

– Бабушка! – предостерегающе одернул ее Константин.

– Неужели вы не хотите узнать, кто убил Игоря Семеновича? – поинтересовалась Антонина. – Обычно близкие мечтают увидеть преступника за решеткой.

– Естественно, мы хотим отомстить за отца, – кивнул Константин, – но наша полиция тщательно изучила все обстоятельства и пришла к выводу, что виноват пьяный водитель, найти которого не представляется возможным.

– Дубов одноклассник Шарова, – перебила сына Ирина Федоровна, – из руки Василия ест, поэтому замазывает любые скандалы, связанные с его дочерьми.

– Понесла корова Якова чушь про всякого, – возмутился, как всегда, словами поговорки Федор Михайлович. – Это что я замазал? Конкретно назовите!

Бражкина-старшая отвернулась к окну, процедив:

– Все. Что ни натворят, ты мигом прячешь. Я тебя мальчишкой помню, ты у Шаровых дневал-ночевал, жрал-пил, они тебе одежду покупали.

– Выкладывайте факты! – потребовала Алевтина Шарова. – Когда и кто из нас совершил плохой поступок? А?

Мать мэра махнула рукой.

– Сами знаете. Незачем воздух сотрясать.

– Понятия не имеем. Уж сотрясите воздух, – ухмыльнулась Катя, – хотим услышать о себе правду. Если сейчас ничего не скажете, я лично подам на вас в суд за клевету.

Лицо Ирины Федоровны покрылось красными пятнами.

– Наглая девчонка! Не смей таким тоном со старшими разговаривать!

Катя и Аня рассмеялись. Алевтина Степановна бесцеремонно ткнула в сторону Бражкиной указательным пальцем.

– Эй ты, выжившая из ума маразматичка, не смей клеветать на моих внучек! Нашлась тут аристократка подзаборная… Думаешь, не знаю, где Семен тебя отрыл? В гостинице при вокзале! Ты, Ирина, там номера мыла.

– Ухожу прямо сейчас! – закричала мать покойного.

– Замолчи, – велел бабушке Константин, – мы не скандалить сюда пришли.

– Верно, – согласилась я, – пора перестать размахивать саблями. Мы выяснили некоторые подробности, и они в корне поменяют ваше отношение друг к другу. Информация касается личной жизни членов ваших семей.

– Поэтому организовали встречу в доме, который местное представительство ФСБ использует для бесед с разными людьми, – пояснил Иван Никифорович. – Здесь подслушать нас невозможно.

– Что собираетесь сообщить секретного? – с тревогой спросила Каролина.

Я обвела присутствующих взглядом.

– Имя Агния Генриховна Бундт кому-нибудь из вас знакомо?

– Нет, – хором ответили Бражкины.

– Если вы ведете речь о заведующей архивом меддокументов, то я с ней встречалась. Но какое отношение она имеет к нам? – удивилась Светлана Алексеевна Шарова. – Бундт очень пожилая, в позапрошлом году ее хотели отправить с почетом на пенсию. Помню, я столкнулась с начальником департамента здравоохранения на одном совещании, тот меня после окончания заседания придержал и спросил: «Как тебе идея отправить наконец-то Бундт на заслуженный отдых? Ей скоро девяносто стукнет, пора у телевизора в халате дремать». А я ответила: «Агния Генриховна прекрасно работает, молодым фору даст, память у нее уникальная, на любой вопрос ответ мигом выдает. Зарплата у завархивом мизерная, и карьеры там не сделаешь, амбициозный молодой человек туда на работу не пойдет. И кто ее место займет? Какой-нибудь пофигист. А Бундт живет архивом, это ее детище. Старушка одинока, ни мужа, ни детей нет, сядет у телевизора в халате и вскорости от тоски умрет. Оставьте ее на посту, она заслужила особое к себе отношение. Вот если увидим, что она перестала с обязанностями справляться, тогда и решим проблему». Потом, правда, я насторожилась, после того как у нас с Бундт состоялся один странный разговор.

– О чем? – тут же спросила я.

Светлана Алексеевна начала пояснять:

– Агния Генриховна явилась ко мне неожиданно, без звонка. Вошла в кабинет и заявила: «Знаю, что вы не согласились на мое увольнение. Спасибо за хорошую характеристику не говорю, я ведь безупречно работаю, вы лишь оценили мой труд по достоинству. Но все же испытываю желание как-то вас отблагодарить: после моей смерти получите некоторые документы. Поступайте с ними, как сочтете нужным, но у вас в руках окажется мощное оружие, откроется чужая тайна. Даже представить себе не можете какая. Вот если бы вы поддержали идею меня на пенсию отправить, тогда…» Бундт развернулась и ушла, не договорив. Я опешила. Ну, думаю, зря ее интересы лоббировала, кажется, у старушки начались проблемы с головой.

– Нет, – возразил Глеб Валерьянович, – остроте ума начальницы архива можно позавидовать. У нас с ней состоялся непростой разговор, и в процессе его выяснилось, что Агния Генриховна более всего на свете опасается лишиться своего любимого детища. Архив заменил ей все: мужа, детей, любовника. Вы в курсе, что она там живет? В прямом смысле слова.

– Где? В архиве? – удивилась главврач. – У Бундт хорошая квартира, лет десять назад она получила ее от города.

– Да, дама владеет просторной двушкой, – согласился Борцов, – но Агния Генриховна оборудовала для себя студию в здании хранилища, весьма уютную. Я у нее в гостях побывал, мне понравилось. Помещение состоит из спальни-гостиной, кухни и ванной. И там есть сейф, в нем госпожа Бундт хранит наиболее ценные бумаги, свой страховочный полис.

– Страховочный полис? – переспросила Аня Шарова.

Глеб Валерьянович вынул из портфеля папку.

– Именно. Ведь лишиться архива для Бундт смерти подобно. Давным-давно, когда Агнии Генриховне было всего тридцать лет, тогдашняя начальница облздрава попыталась выпихнуть ее из кресла, посадить в него своего сына. Заведующей удалось остаться на должности, но она до гипертонического криза испугалась и решила обезопасить себя. Как? В общем-то, самым обычным, хорошо известным политикам, дипломатам, чиновникам, военачальникам, да и простым смертным способом: нарыть компромат на верхушку города и пустить его в ход, когда ее вновь решат уволить.

Константин рассмеялся.

– Это же смешно! Что бабка могла накопать?

Глава 35

Борцов встал и начал ходить по комнате.

– Вы сейчас продемонстрировали общее отношение к медархиву. Мол, какая ерундень, подумаешь, ничего интересного – анализы, записи врачей о том, как, допустим, вашему папеньке лечили насморк. Кому нужны покрытые мхом сведения? Но вы жестоко ошибаетесь. В медкартах указано много тайного. А Бундт умна, хитра, по складу ума она ученый, поэтому не просто собирает факты, а систематизирует их, делает выводы. И она имеет в распоряжении все, подчеркиваю, все документы местной системы здравоохранения. Например, историю болезни Игоря Семеновича с его трехмесячного возраста. В одном сейфе в рабочем кабинете Агния Генриховна держит бумаги Бражкиных, Шаровых, Дубовых и всей элиты города, а в железном шкафу, оборудованном в квартирке при архиве, хранятся результаты научных изысканий дамы, которые подтверждаются документами. Бундт регулярно ходит в больницу Лоскутова, в центральную и районные поликлиники, делает копии медкарт интересующих ее людей и утаскивает их в свою нору.