Империя проклятых - Джей Кристофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Яд нежити со словами втечет тебе в уши».
Мы с трудом продвигались вслед за Фебой, а утреннее солнце уже скрывалось за стеной надвигающейся бури. Воссы наверняка наступали нам на пятки, а нам еще и о Дивоках приходилось беспокоиться. Но мы шли и шли, неуверенно, на ощупь, как…
– Вон там! – закричала Селин. – Смотрите!
Я прищурился, вглядываясь в темноту, прикрывая рукой глаза от ветра.
– Семеро мучеников, – прошептала Диор. – Это… великаны?
– Oui, – изумленно выдохнул я. – Но не из тех, которые размалывают твои кости в муку.
Мы слезли с лошадей, и они выросли перед нами из снега, вырисовываясь огромными силуэтами на фоне грохочущих небес. Даже погруженные в землю по бедра, они все равно возвышались над нашими головами. Одному богу известно, как давно их вырезали, высекли в скалах Найтстоуна чьи-то совершенно невероятные руки. Вечные и прекрасные, покрытые инеем статуи из холодного темного гранита.
Первым был пожилой мужчина с длинной бородой и распущенными волосами. Мантию на нем вырезали с таким мастерством, что казалось, она колышется на воющем ветру. Правую руку он прижимал к сердцу, а левую, пустую, вытянул ладонью вверх.
– Отец, – прошептала Селин, почтительно склонив голову.
Вторым был молодой человек, внешне похожий на первого, но с более жестоким выражением лица и с аккуратно подстриженной бородой. Его глаза глядели свирепо и бесстрашно. На нем были древние доспехи, в руках он держал меч и шлем, увенчанный короной. Я удивился, – ведь чаще всего его изображали на колесе в момент смерти. Но эта статуя воплощала его не таким, каким он умер, а таким, каким он был при жизни. Воином. Предводителем. Потенциальным завоевателем.
– Сын, – выдохнула Диор, и ее губы похолодели.
Вседержитель и Спаситель. Отец и сын. Бог, сотворивший этот мир, и спаситель, основавший в нем свою церковь. Статуи были прекрасны и в то же время ужасны, и мне стало интересно, кто же их вырезал. Диор вопросительно уставилась на молодого. В конце концов, она была его потомком, и у нее в жилах текла его святая кровь. Но в то же время она была уличной крысой, воровкой и мошенницей, настолько далекой от короля-воина, насколько это вообще возможно, и при этом до сих пор дышала.
И все же…
Мое внимание привлекло рычание Фебы, и я отвел взгляд. Феба стояла на вершине горного хребта у нас за спиной, глядя на покрытый льдом и снегом перевал, и шерсть у нее вздыбилась. Сунув руку в карман плаща, я достал подзорную трубу. А там, в серой дали…
– Ну и ну, – выдохнул я. – Наконец-то Бог нассал нам в кашу.
– Габи? – крикнула Диор. – В чем дело?
Я повернулся к ней, к девочке, которая собственными руками убила Велленского Зверя, стоявшей в тени своего предка. Я бросил ей подзорную трубу, она поймала ее в воздухе и поднесла к глазу. И с ее губ сорвалось холодное проклятие, когда она увидела, кого Фабьен послал вслед за своим сыном.
– Семеро долбаных мучеников…
Нас почти настигли две девушки, они сидели верхом на темных лошадях на гребне холма далеко внизу. Высокие, как ивы, с острыми подбородками и еще более острыми скулами. У них были длинные и прямые, как мечи, волосы, подстриженные жесткой бахромой над ресницами, и, хотя вокруг завывал штормовой ветер, его резким порывам не удавалось шевельнуть ни одну прядь. Обе в бриджах для верховой езды, в сапогах до колен, и с хлыстами в руках. Элегантные плащи выглядели изящно, а на губах у обеих девушек алело пятно, напоминающее ножевую рану на этих прекрасных, но внушающих ужас лицах.
Они подняли руки в нашу сторону, хотя одна указывала правой, а другая – левой. Они казались отражением друг друга, не только в движении, но и внешне. Первая была черноволосой, с кожей цвета эбенового дерева – дочь равнин Зюдхейма. Вторая же – пепельноволосая, с кожей цвета светлого мрамора – дитя гор Элидэна. Их одежда тоже контрастировала: светлая на темной, темная на светлой. Но глаза у обеих выглядели бездонными озерами, совершенно черными от бессчетных столетий, что они ходили по этой земле бессмертными стопами.
– Гос-с-споди, помоги нам, – прошептала Селин у меня за спиной.
По моим венам разлилась раскаленная добела ярость, и я покачал головой:
– Он не слышит нас, сестра.
Альба и Алина Восс. Душегубицы. Старшие дети Вечного Короля. Существа настолько древние, что никто не мог сказать, сколько им на самом деле лет. Ходили слухи, что они были самыми первыми жертвами Восса: жрицы-девственницы, похищенные всего через несколько ночей после того, как восстал сам Фабьен. Другие шептались, будто они – охотницы за тьмой, колдуньи, которых послали убить его, но он поработил и развратил их своей кровью. Никто точно не знал, что произошло тогда, но сегодня они обладали невероятной силой, почти равной силе своего ужасного отца, который направил их по следу Диор. И теперь…
– Они нашли меня, – прошептала она.
Душегубицы пришпорили своих лошадей, и плащи у них за спинами взметнулись, когда они, точно стрелы, понеслись по снегу к нам. Чертыхаясь, я смотрел, как Диор запрыгнула на спину Пони, и сердце у меня застучало боевым барабаном.
– Мы уже близко! – крикнула Селин. – Мы будем в безопасности, как только доберемся до Кэрнхема! Ни одно дитя Восса не осмелится с-с-ступить на священную землю Эсаны!
– Скачем! – проревел я.
Так мы и поступили. Казалось, за спиной у нас бурлила сама преисподняя, грохотал гром, над головами клубились грозовые тучи. Я скакал изо всех сил, глаза слезились от холода, рядом неслась Диор на Пони. Феба мелькала впереди гладким кроваво-красным пятном, а Селин прижалась к моей спине, шепча что-то себе под нос в ритме, который я наконец распознал как молитву: старое благословение на битву, которому Серорук научил меня еще в Сан-Мишоне.
– Господь – мой щит неруш-ш-шимый.
Неслись мы все дальше в этот горько-мрачный день.
– Он – огонь, что сжигает вс-с-сякую тьму.
Через снега, что становились все глубже и глубже.
– Он – буря, что вознесет меня в рай.
Мы мчались, несмотря на ветер, холод и страх. Наши животные тоже испытывали ужас, и я тоже его чувствовал. Словно тяжесть висела в самом воздухе. Словно буря над головами была живой, но на сердце мне будто давило некое спокойствие,
