Империя проклятых - Джей Кристофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чушь собачья. Ты за всю свою жизнь ни дня честно не проработал.
– Признаю, что в раннем возрасте оказался несколько невосприимчив к деревенскому очарованию, – улыбнулся маркиз. – Папа́ был… полон энтузиазма в своих увещеваниях.
– Он бил тебя?
– Одни бы сказали, что бил. Другие, что мучил. Довольно сложно объяснить иногда. Борьба отцов и сыновей?
– Подумай лучше про отцов и дочерей, – усмехнулся Габриэль.
– Судя по тому, что ты рассказал мне о своей жизни, де Леон, я бы предпочел этого не делать.
Улыбка в глазах угодника-среброносца быстро погасла, но с губ сошла медленнее.
Выпрямившись, он допил остатки вина, морщась, как будто оно было горьким. В комнате внезапно стало холодно, и над химическим шаром снова запорхал призрачно-белый мотылек. Габриэль быстро поймал его в руку, быстрый, как нож в темноте.
Маркиз выругался про себя. Он знал, что здесь нужно было действовать поделикатнее.
– Прошу прощения, Габриэль. Это была неудачная шутка.
Угодник раскрыл темницу своих пальцев, и мотылек выпорхнул на свободу.
– Истина – самый острый нож, – ответил он.
Мотылек вернулся на свой бесполезный путь, тщетно трепеща хрупкими крылышками в фальшивом свете шара. Жан-Франсуа посмотрел на дверь камеры.
– Мелина?
Лязгнул замок, дверь распахнулась, и на пороге появилась его домоправительница, как всегда исполненная долга. Одетая в длинное черное платье, с рыжими локонами, каскадом спадающими на бледные плечи, Мелина присела в глубоком реверансе, опустив изумрудные глаза.
– Чего изволите, хозяин?
– Еще вина для нашего гостя, голубушка.
– Да будет воля ваша. – Она рискнула поднять взгляд, приоткрыв рубиновые губы. – А для вас?
Губы вампира изогнулись в мрачной улыбке.
– Позже, моя дорогая.
Мелина сделала еще один реверанс и вышла из комнаты. Вампир и его пленник снова остались одни, и в воздухе повис холод, омраченный тенью пустого маяка и бормотанием призраков, которых все еще помнили.
– Я сбежал.
Последний угодник оторвал взгляд от своего кубка.
– Что?
– От папа́. Сбежал. – Жан-Франсуа изучал свои длинные ногти, разглядывая воображаемое пятнышко. – Я был молод. Глуп. Думал устроиться учеником к известному художнику. Вот и отправился на легендарные улицы Августина, чтобы найти там свое счастье.
– Нашел?
– Меня нашла она, Габриэль.
В дверь камеры постучали.
– Входи, любовь моя, – разрешил Жан-Франсуа.
Домоправительница вернулась в комнату с новой бутылкой. Жан-Франсуа заметил, что Габриэль наблюдает за Мелиной, когда та наклонилась, чтобы наполнить его кубок. Серые, как грозовые тучи, глаза угодника блуждали по сокровищам, в изобилии вздымавшимся над ее корсетом, по изгибу ключицы и бьющейся на шее артерии. Жан-Франсуа видел, что пленник воспламенился при виде этого зрелища и теперь ерзал на кресле, а его пульс застучал сильнее. Взгляд вампира переместился с пуговиц ширинки, вспухшей на промежности угодника, на его сильные, мозолистые руки, и в сознании непрошеным образом всплыло воспоминание, как они обхватили его шею.
«Покричи для меня».
– Что-нибудь еще, хозяин? – спросила домоправительница.
– Пока нет, любовь моя, – улыбнулся он. – Пока еще нет.
Мелина сделала реверанс и молча удалилась. Габриэль осушил кубок, встретился взглядом с маркизом поверх него, и в воздухе повисло сердцебиение вместе с шепотом о том, что могло бы случиться.
– А почему ты сбежал?
– Прошу прощения? – моргнул вампир.
– Почему ты сбежал от отца, Честейн?
– Думаю, нам не стоит углубляться в мою историю, – улыбнулся Жан-Франсуа, похлопывая по фолианту, лежащему у него на коленях. – В конце концов, моя императрица уже ее знает. Назови это волей Вседержителя или капризом жестокого случая. Судьба этой бессмертной империи легла не на плечи сына скромного фермера, а на плечи бастарда баронессы, спустившегося с вершин Сан-Мишона, и дочери шлюхи из сточных канав Лашаама.
– И странницы по снам из снегов Высокогорья. – Габриэль забарабанил пальцами по кожаным штанам, откинувшись на спинку кресла. – Принцессы, которую никогда и не планировали усадить на трон. Заговор юродивых. И короля, который хотел, чтобы империя существовала вечно.
Габриэль улыбнулся.
– Вот только ничто в этом мире не вечно.
– Значит, ваша потрепанная компания благополучно добралась до Найтстоуна? Закатная плясунья и вампирша, падший рыцарь и Святой Грааль?
– О, да, до места назначения мы добрались. Но вот насчет благополучно… большой вопрос. Даже если забыть Восса, сидевшего у нас на хвосте, мы уже вступали в мир Эсани, вампир. Ложь, лежащая в основе всего. Ересь Аавсенкта. Красные походы против неверных. Войны крови.
Последний угодник-среброносец покачал головой.
– Никто из нас больше никогда не будет в безопасности.
Книга вторая. Тень сына
Прерванный род колдунов и каннибалов, про́клятых даже среди про́клятых. Сплюнь их имена, как сплевываешь кровь свиней, и береги свою собственную кровь, чтобы они не вытянули ее из твоих вен.
Эсани. Отступники.
Лузил Безъязыкий, «Наступление тьмы в Элидэне», бестиарий
I. Кэрнхем
– О, вы только посмотрите! – взревел я. – Еще одна непроходимая пропасть, какая прелесть!
Мы стояли на гребне замерзшего вала, вглядываясь в чернильно-темную бездну внизу. Холодный ветер хлестал изо всех сил, кусая нашу кожу, завывая на опасном горном перевале, который мы только что преодолели.
– Прекрати свое жалкое нытье, брат! – рявкнула, перекрикивая ревущий шторм, Селин, сидевшая в седле у меня за спиной.
– Я не ною, а выражаю недовольство – почувствуйте разницу! – рыкнул в ответ я, поплотнее закутавшись в плащ, и нахмурился. – Хочешь послушать, как я ною, просто подожди, когда у меня закончится водка!
– Мы ждем этого дня затаив дыхание!
– Воссы, должно быть, уже пристраиваются к нашим задницам. Где это чертово место?
– Мы ищем существо, древнее, как с-с-столетия! Существо, чье имя произносят шепотом заговорщики, которые называют тени с-с-своим домом! И ты жалуешься, что его трудно найти?
– Да, черт возьми, жалуюсь, потому что еще немного и у меня бубенцы отвалятся от холода!
– Как бы мне хотелось, чтобы и твой язык разделил их участь!
Диор тоже причитала, склонив голову под слепящим снегом.
– Я уже не чувствую проклятых ног!
Я покачал головой, стуча зубами, когда мы повернули.
– Я уже вообще ничего не чувствую!
Такова была наша жалкая участь в течение почти двух недель. Расставшись с Лакланом, мы пустились галопом на запад, отчаянно пытаясь опередить Железносердов, которые уже дышали нам в спину. Холод обжигал, но наши звери были тальгостской породы, да еще Селин в течение трех ночей подпитывала их своей кровью. Я опасался, что они превратятся в рабов моей сестры, но, честно говоря, нам нужно было двигаться в хорошем темпе, и, поддерживаемые ее силой, Медведь
