Соучастники - Ли Уинни М.

Все рассмеялись.

– В том-то и дело – актер всегда идет ва-банк. У вас по меньшей мере бывает какая-то затяжная работа. По нескольку месяцев подряд. У меня бывает день или неделя там-сям, а потом месяцами ничего, а то и годами.

– Ну, я думаю, что отныне тебе на этот счет беспокоиться не надо, – заверил ее Клайв. – У тебя прекрасная роль, теперь на тебя точно обратят внимание.

– Да уж надеюсь, – произнесла Холли. – Еще раз спасибо, что взяли к себе.

Она с благодарностью взглянула на меня, и я пожала плечами.

– Холли, тебе нельзя было не дать этой роли. Остальные и близко не стояли.

Я искренне улыбнулась ей и подняла бокал сангрии.

– Выпьем за съемки. Пусть мы все подружимся – и пусть они не будут такими, что просто беда!

– И пусть Холли больше никогда не беспокоится насчет работы, – сказал Клайв.

Мы опустошили наши бокалы и тут же наполнили их снова. Музыка сделалась чуть громче в преддверии дрэг-шоу.

– А что ты, Сара? – спросил Сет. – Тебе ведь, наверное, очень странно слышать о такой работе – день тут, день там. Ты продюсер, ты уж не один год на этом фильме работаешь, да?

– Если быть точной, то три года, – сказала я, выуживая из бокала апельсиновую дольку.

– Боже мой, три года? – Мариса была потрясена.

– Столько нужно времени, чтобы написать и отредактировать сценарий, разобраться с финансированием, заинтересовать агентов по продажам… – На этом я остановилась. Я была почти уверена, что им не хочется слушать о том, каких усилий нам стоило перевалить за шестьдесят процентов финансирования. Наверное, съемочной группе не было до этого дела.

И все же никто из них не был бы сейчас занят на этой работе, если бы мы этого финансирования не нашли. Я думаю, что в глубине души все понимали, что я делала как продюсер, и ценили это. Может быть, поэтому они и были со мной так милы.

– Ни хера себе, у меня бы терпения не хватило, – пробормотал Клайв. – За три года я могу поработать, может, на сорока фильмах. Это как минимум.

– Так странно. – Мариса покачала головой. – Какой у нас разный график. Хотя все мы делаем фильмы.

Но потому-то мне тогда в Лос-Анджелесе и нравилось. Потому что я жила в городе, полном людей, знающих, как устроена киноиндустрия, живущих кино и телевидением, способных в одну минуту перейти от разговора о послевоенном нуаре к триллерам семидесятых годов, потом к “Твин Пикс”, а потом к ренессансу “Диснея” в девяностых. Никто не воротил носа, не говорил, что кино – это просто хобби или способ приятно провести время, пока не найдешь настоящую работу. Кино было полноправной индустрией, обеспечивающей тысячи человек, и все воспринимали его всерьез. Но при этом все там умели повеселиться.

– Давайте-ка о делах больше не будем. – Клайв забрал у Марисы полупустой бокал и поставил на стол. – Дрэг-шоу сейчас начнется. И первый номер… Скажу так: его лучше встречать стоя.

Он поднял нас со стульев и направил к сцене. Допивая бокал, я быстренько заглянула в “блэкберри”. Ни от Сильвии, ни от Зандера, ни от Хьюго ничего, слава богу, не было. Было смс от сестры.

С днем рожденья! Как ты? Врач на сегодня назначил очередной осмотр. Но все хорошо. Малыш так пинается!

Я секунду помедлила, не зная, что написать. Сунула “блэкберри” в карман, не послав ничего. Напишу Карен потом. И тут же заиграла музыка, завизжали собравшиеся, а Холли взглянула на меня из толпы – где я там застряла?

Глава 26

Предпроизводство неслось на всех парусах, неуклонно летело к этому производственному эпицентру – собственно съемкам. Я думаю, что Том Галлагер получил некоторое представление о шоу-бизнесе, расспрашивая своих многочисленных собеседников. Но я по профессии преподавательница, поэтому сейчас разъясню.

Из трех основных этапов работы над фильмом производство – это то, о чем знают все, потому что это показывают в кино. Камеры снимают, актеров доставляют из трейлеров на площадку, режиссер командует со своего кресла, а за всем этим – продюсеры: руководят, беспокоятся, разбираются с большими и малыми проблемами по мере их возникновения.

Еще производство – это совершеннейший кошмар с точки зрения логистики. Потому что снимать фильм дорого, и деньги нельзя – или, во всяком случае, не следует – бросать на ветер. Каждый человек, занятый на площадке или вне ее, получает зарплату. Если он работает сверхурочно, его зарплата увеличивается. Арендовать студию стоит денег. Придать студии вид чьей-то гостиной, боксерского ринга, далекой планеты, любого мира, который требуется по сценарию, стоит денег. Арендовать съемочное оборудование, осветительное оборудование – все, что нужно, чтобы снимать, стоит денег. Прически и грим стоят денег. Костюмы стоят денег. Нанять массовку, чтобы в сцене были люди, стоит денег. Возить съемочную группу на площадку и обратно к трейлерам стоит денег. Кормить весь этот народ стоит денег. Рации и оплата мобильных стоят денег. Каждый день распечатывать вызывные листы и раздавать их, чтобы съемочная группа знала, что им делать завтра, стоит денег.

В общем, в кино все стоит денег – и у всего есть цена.

И в этом смысле работа в киноиндустрии оказалась для меня такой школой жизни, что лучше не бывает.

Но началу съемок всегда предшествует последняя читка сценария. Это всегда знаменательное событие: первый раз, когда все актеры, у которых есть реплики, собираются вместе, первый раз, когда ты слышишь, как актеры произносят твои диалоги, когда ты понимаешь, что фильм – который ты сотни раз прокручивала в голове – вскоре состоится.

Наша читка проходила днем в понедельник, на последней неделе предпроизводства. Зандер, Сильвия, Хьюго, я, Сет, наш пресс-агент и исполнители главных ролей сели за длинный стол на студии. Вэл слушала по громкой связи из Нью-Йорка. На обоих концах стола дожидались две ровные чистенькие стопки сценариев, по двадцать штук в каждой.

Холли, наверное, волновалась, но пришла на зависть спокойной. Привлекательное лицо, блестящие рыжие волосы – и сосредоточенная собранность. Другие актеры прибыли раньше, в частности Аманда (восьмилетняя девочка, игравшая дочь Кэти) со своей напористой мамашей. Еще мы ждали Рона Гриффина с Джейсоном Пуласки, актеров первого ряда, которых Вэл подобрала на роли отца и седеющего детектива.

У Рона с Джейсоном не было тех многочисленных предпроизводственных обязанностей, которые достались на долю Холли. Начать с того, что со временем и расписанием таких состоявшихся немолодых актеров нельзя было обращаться так же свободно, как со временем и расписанием Холли. Еще им, мужчинам средних лет, не грозила бесконечная суета и возня, творившаяся вокруг облика Холли – ее прически, ее косметики, ее гардероба, даже белья, которое она носила: ведь оно меняло ее силуэт.

Тоже удивительное дело, как легко кино отражает реальность.

Рон с Джейсоном уже однажды работали вместе – пять лет назад на гангстерском фильме. Когда Джейсон вошел в комнату, они заключили друг друга в братские объятия.

– Как поживаешь? – спросил Рон. Они сделали вот это вот мужское: пожали друг другу руки и похлопали друг друга по спине.

– Отлично, отлично! Я так рад, что мы с тобой снова поработаем.

– Да, честное слово, мне как агент сказал, что ты в деле, я сразу: “Ну-ка, где тут записаться?”

– Джейсон, Рон, вот наша исполнительница главной роли, Холли Рэндольф, она будет играть Кэти, – вклинился Хьюго и указал на Холли.

– О, привет, подруга, – сказал Рон. – Поздравляю, отличная роль. Очень рад буду сыграть твоего отца. Прекрасно выглядишь.

– Ага, – Джейсон показал на нее пальцем. – Именно так я себе Кэти и представлял. У меня девушка рыжая. Люблю рыжих.

Холли улыбнулась.

– Спасибо. Приятно принадлежать к их числу.

– Имбирная, как в Англии говорят, да? – Джейсон пихнул Хьюго локтем в плечо, а Хьюго хлопнул его по спине.

– Мой любимый вид женщин, – ухмыльнулся в ответ Хьюго. – Хотя моя жена – блондинка.