Охота (СИ) - "Джиллиан"

Потом я возненавидела гостиничную кровать: она оказалась слишком широкой и свободной. Так что, дождавшись, пока я лягу, Кирилл пристроился на краешке.

Теперь я пожалела, что у меня сроду не водилось снотворного: подсунула бы ему — и спала бы спокойно в его объятиях.

Фу-у… Зато я успела немного отдохнуть на Островном Ожерелье, да и подлечиться у Скального Ключа. А Кирилл тем временем мотался по Содружеству в поисках Хантера и бессонно сторожил его у банковских отделений. Пока я размышляла о том о сём, он заснул. Немного удивлённая, я прислушалась к его почти бесшумному, глубокому дыханию и уловила, когда ему начали сниться не самые спокойные сны: дыхание стало неравномерным и порывистым, хоть и оставалось тихим… Вскоре Кирилл расслабился так, что, видимо, во сне почувствовал, что ему не совсем удобно на краю. Перевернулся на спину, а потом потянулся ко мне — к теплу. Одеяло-то на нём хоть и было, но маловато — в самый притык, чтобы только на себя натянуть.

Затаив дыхание, я мягко подалась к нему, чтобы его локоть так же мягко упёрся в мой бок. А когда его локоть согрелся, он полностью перевернулся ко мне. И я уже спокойно (с неудержимо счастливой улыбкой!) подвинулась головой ему под подбородок. А ещё через минуту старалась не двигаться в его руках, когда он меня буквально прижал к себе. И только глухое удивление: если даже во сне он хочет, чтобы я была рядом, что же происходит, когда мы оба бодрствуем?

И точно. Только во сне. Утром он чуть не шарахнулся от меня, едва проснулся и понял, кого именно он нежно прижимает к себе.

Но и бессонная ночь дала мне кое-что. Например, я твёрдо решила выяснить подоплёку его поведения. Поэтому, чуть только он, изумлённый, резко отодвинулся от меня, первым делом спросила хрипловатым со сна голосом о том, что должна была узнать давно, с самого начала:

— Ты женат?

— Что? — От неожиданности он заморгал и был таким озадаченным, что я невольно улыбнулась.

— Ты на меня так смотришь, как будто ждёшь, что вот-вот в номер ворвётся твоя благоверная!

— Нет, — сухо ответил он. — Я не женат.

Но, несмотря на эти утешающие слова, меня он не поцеловал. Ни разу.

И только час спустя я поняла, в чём дело. И то не сразу.

Очень неохотно Кирилл взял меня с собой к деду. Пообещал же мне, что смогу навестить Рольфа, — пришлось выполнять. Наверное, очень сильно пожалел об обещании.

Пришлось вызвать воздушное такси, потому что выйти из отеля мы смогли лишь ближе к обеду, когда наземные дороги были слишком перегружены. Как только сели, он поймал мою руку с виртом, с помощью которого я хотела заплатить за поездку.

— Я сам заплачу.

Сначала я не обратила на этот жест внимания, а позже задумалась.

Здание, где жил дед Кирилла и Рольфа, было шикарным — для своего времени, но — увы! — для нынешнего слишком обветшалым. Пока мы доехали на роскошном, но стареньком лифте, ободранном и разноцветном из-за слезающей краски, до нужного этажа, я уже знала, что этому зданию долго не прожить: слишком дорогой ремонт ему требовался. Легче снести. Квартира Кириллова деда меня уже не удивила — я этого ожидала. Мебели мало — и вся тусклая и еле держащаяся на ножках. Комнаты пустынные: кажется, из них мебель либо потихоньку выносили на помойку, либо потихоньку же продавали. Везде царило самое настоящее умирание. Отделка комнат тоже говорила о том, что это место находится чуть не на грани ветхости. Пыль — страшно даже сделать резкое движение: не дай Бог поднять её. Так и шли: время от времени я, тая дыхание, взглядывала на пол, на вздымающиеся серые фонтанчики после наших шагов.

Проходили анфиладу комнат, и мне становилось всё страшней: каково приходится мальчику?! Он же недавно после отравы — и лежит в этом пыльном, грязном помещении?!

Поглядывая на Кирилла, видела, как он упрямо склоняет голову, стараясь не смотреть на меня. Он что? Потомок умирающей старинной семьи?

Дед буквально промелькнул. Появился издали, буркнул: «Здрасьте!» и снова исчез за тусклыми, выцветшими шторами. Только и успела заметить нечто согбенное, страшно костлявое и плешивое. Серого цвета. Антипатия или симпатия по отношению к этому существу просто не могли существовать. Призрак — и ничего больше. Кирилл только снова виновато склонил голову и сказал, словно извиняя деда:

— Он привык к одиночеству. Ему трудно общаться с людьми.

А у меня сердце сжималось: где же Рольф? Каково ему здесь? В гробнице, блин! В общении с призраком!

Мальчика мы нашли в маленькой комнатке, с иллюзорно высокими потолками — из-за длинных штор и занавесей. И штор, причём, такого блёклого, почти мучного цвета, что боязно подойти — а вдруг пыль всё-таки взовьётся!

Рольф в постели пропадал, как будто она его постепенно съедала, или он постепенно в ней утопал, как в болоте: маленький, в какой-то серой пижаме. Кирилл при виде братишки оглянулся на меня и сделал какое-то странное движение, словно хотел закрыть брата от меня.

Вот только мальчишка мне обрадовался — без шуток:

— Ингрид!!

Я метнулась мимо растерявшегося Кирилла к Рольфу и, свалилась рядом с ним, на постель, обняла мальчишку! А он — меня! Сильно и искренне!

— Ты чего болеешь? — шутливо выговорила я ему, уже валяясь рядом на этой жуткой постели. — Делать больше нечего? Вот не болел бы — сейчас как погуляли бы!!

А в душе рычала на Кирилла, что не разрешил забежать в какой-то магазинчик внизу этого здания, чтобы прикупить хоть какое-то лакомство для болящего!

Мы с Рольфом поболтали взахлёб, перебивая друг друга, обо всём — в основном вспоминая недавние события. Кириллу пришлось вытерпеть нашу болтовню, после чего он предложил вызвать такси — для меня. В отель. Сам, сказал, останется здесь, потому что уже через пару часов ему нужно будет съездить по делу.

Я не сказала ни слова против.

Чёртова мужская гордость!

Вот о чём я размышляла, когда такси несло меня в отель. Ишь, боится: нищий — при богатой-то дамочке! Боится, что я подумаю о нём: хочет жениться на деньгах! У-у… Как он обо мне думает! Урод… Любимый урод…

Теперь уже мне и признаваться самой себе не надо, что люблю. Если я до мрачного мрака в глазах хочу его так, как никогда и никого (и больше никогда и никого) не захочу, значит, я теперь знаю, что такое любовь. И знаю, что это любовь взаимная, подточенная единственной червоточиной. Наше положение. Мы равны по положению в обществе. Но не равны в финансовом благополучии.

Я стиснула зубы. Ну, Кирилл. Всё-о. Если ты до такой степени сомневаешься во мне… Берегись. Женщина, которая любит… Женщина, которая любит и знает, что любима, открывает на тебя охоту!

Вернувшись в номер и чувствуя себя одинокой и злой, я присела продумать свои последующие действия.

Первым делом я снова связалась с Эриком и со своим дедом. Доложила обстановку по Хантеру и велела отследить поиски Кириллом счетов Хантера. Эти счета надо немедленно перевести на имя Леды, пока их не прибрало Содружество. Пока на имя Леды. То есть пока она не скажет новое имя Хантера. Планете Островное Ожерелье деньги Хантера наверняка понадобятся.

Затем я слегка посидела, подумала о Рольфе. Уж этот точно нуждался в моей немедленной помощи.

Результатом дум стал вечерний выход на улицы города.

Для начала я переоделась в одном неплохом магазинчике в чёрное и кожаное. И прикупила ещё один комплект одежды, размером поменьше, попросив упаковать его. Уже переодетая, доехала до магазина, где продавали байки, и купила хар-рошую машинку! Зверь, а не байк! Размашистый такой! «Мощнецкий», как уважительно ни сказали бы мои знакомые по этому делу.

На этом звере я подъехала к дверям дедова проживания и незаметно, хоть и с увесистым пакетом в руках, просочилась в дом. Впрочем, охранник при входе на меня внимания и не обратил… Образ бледного измученного мальчишки витал перед мной, подстёгивая к активным действиям. Снова не замеченная никем, я проникла в ветхие апартаменты и тенью пронеслась знакомой анфиладой в комнатушку Рольфа.