Миллионы снарядов, миллиарды патронов. Оружие для Победы - Владимир Николаевич Новиков

Собрал руководителей, поблагодарил за героический труд и полную самоотдачу. Потом добавил: через два-три месяца нужно не только выполнять свою программу, но и добавить к ней пятьсот самозарядных винтовок в день.

– Как? Почему?

– Самозарядные винтовки мы снимем с производства в Удмуртии.

Недоумение. Объяснил, что еще до вылета в Медногорск звонили из Москвы и предупредили: «Товарищ Новиков, положение на фронте таково, что одни бойцы дерутся, а другие ждут освободившиеся винтовки. Надо увеличить производство обычных винтовок до двенадцати тысяч в сутки. Вы специалист и должны решить эту задачу».

– И вот, – пояснил я товарищам, – находясь в Медногорске, я постоянно думал, как и за счет чего повысить производство обычных винтовок в Ижевске. По моим представлениям возможности Ижевска исчерпываются пятью тысячами винтовок в сутки. Как дать двенадцать тысяч – этого и сейчас пока до конца не представляю. Ведь постоянно увеличивается и производство авиационных пушек, противотанковых ружей, пистолетов, револьверов. А теперь в Ижевске организуем и выпуск пулеметов Максима. Надо облегчить судьбу ижевлян. Вот я и решил передать вам пятьсот суточных самозарядок, что изготовляют они.

Согласились.

За работой туляков в Медногорске я продолжал следить и дальше. Случалось, приезжал к ним и видел, как коллектив все крепче становился на ноги. С начала 1942 года медногорцы получили твердый план. И он был намного сложнее, чем на старом заводе в Туле. Планом предусматривали выпуск пятидесяти тысяч самозарядных винтовок в месяц. А ведь людей было в Медногорске меньше, и условия на необжитой оренбургской земле другие.

В первую зиму, да и по весне в столовой давали одно блюдо – затируху, или болтушку, как его называли рабочие. Это была заваренная в воде мука. «Трудно? Не то слово. Проще и вернее сказать – голодали мы, – вспоминает жена механика А. И. Подъемщикова. – Весной крапива, дикая морковь, конский щавель как-то пополняли наше меню. И этих даров природы было мало».

Не хватало рабочих рук. На первых порах квалифицированные рабочие участвовали сразу в нескольких операциях, пока подростки из ремесленного училища, а также местные жители и эвакуированные не освоили свои специальности. «Как нас выручали эти 14–15—летние мальчики и девочки в то время! – рассказывал бывший заместитель начальника цеха В. А. Ильин. – Цены им нет. По мужеству и стойкости они приравнивались к оружейникам. Они работали наравне со взрослыми. Если бы не война, разве бы мы позволили им нести такую тяжесть?!»

Пулеметы на потоке

В конце 1941 года я выехал в столицу Удмуртии – Ижевск. Вместе с директорами заводов и представителями обкома партии стали решать, как выполнить все те задания, которые свалились на ижевлян: где какие производства разместить, где и что перестроить, как лучше использовать эвакуированных из Тулы и т. д. и т. п. Каждый вопрос – проблема, а вопросов десятки.

В первых числах января 1942 года в четыре часа утра раздался звонок из Москвы. Меня предупредили, чтобы я был у телефона. Новый звонок. На проводе Поскребышев:

– С вами будет говорить товарищ Сталин.

Услышал голос, но почему-то другой, хотя и хорошо знакомый, – одного из членов Государственного Комитета Обороны. Разговор такой:

– Товарищ Новиков, рядом со мной товарищ Сталин, он интересуется, сколько будет выпущено пулеметов Максима в этом месяце?

Отвечаю уверенно:

– Триста.

– А в следующем?

На ходу прикидываю:

– Шестьсот.

– А в следующем?

– Тысячу двести.

– А в следующем?

– Тысячу восемьсот.

– А в следующем?

– Две тысячи пятьсот.

– А в следующем?

– Три тысячи.

Мне говорят:

– Я доложил товарищу Сталину, что, раз Новиков в Ижевске, эти цифры будут выдержаны. Я правильно доложил товарищу Сталину? Эти цифры будут выдержаны?

– Да, правильно.

А у самого – холодок в груди. Очень неожиданным был этот пристрастный разговор. Сразу позвонил Дмитрию Федоровичу Устинову, сообщил, какие цифры выпуска пулеметов Максима назвал. Пояснил, что звонок из Москвы был настолько внезапным, что цифры предварительно не удалось согласовать с наркоматом, но, если подналечь и при соответствующей поддержке, такое количество пулеметов можно дать в названные сроки.

Нарком, выслушав меня, ответил:

– Считай, что цифры согласованы. Только помни, лучше перевыполнить обещанное, чем недодать хотя бы один пулемет. Понял?

– Понял, Дмитрий Федорович.

Доложил о телефонном звонке из Москвы и первому заместителю наркома В. М. Рябикову. Василий Михайлович, хорошо понимая наши трудности, приободрил:

– Чем надо помочь – звони.

После разговора с членом Государственного Комитета Обороны о пулемете Максима понял, что многое о нем еще не знаю. Пулемет делали в Туле. Там я впервые и столкнулся с ним, когда восстанавливали его производство вместо станкового пулемета Дегтярева. В Ижевске такие пулеметы никогда не изготовляли. Теперь предстояло вникнуть во все детали производства. На мотоциклетном заводе попросил разобрать «максим» до последней шпильки. Вместе с руководителями завода обсудил состояние дел с каждой деталью. Выяснилось, что пулемет на ходу, задерживает производство лишь один узел – замок, где началась лишь обдирка заготовок. Это обстоятельство, признаться, обескуражило меня. Ведь я видел на сборке готовые замки, а тут вдруг – только обдирка заготовок. С какими же замками отправляли пулеметы на фронт?

Отвечают:

– Мы забыли вам сказать, Владимир Николаевич, что готовые замки занесло к нам из Тулы совершенно случайно. В одном из вагонов с другими изделиями нашли ящики с замками.

На всю жизнь гвоздем вбил в себя, что, если берешься что-то докладывать, обязан иметь гарантии. Мне и в голову не приходило, что пулеметы выпускали с чужими замками. Так говорить с Москвой? Хотя где-то возможности оценены правильно. Но как поступить теперь? Руководство завода чувствовало вину, понимая, что подвело меня. Но предложений, как ускорить изготовление замков, не было. А замок – самый трудоемкий узел в пулемете. Он состоит из десятков простых и сложных деталей. И в той стадии, в которой находилось это изделие, на его освоение меньше месяца не затратить.

Провели в раздумье день и ночь, перебирали различные варианты, но выхода из создавшегося положения не видели. И вдруг кто-то предложил попросить замки с фронта, с разбитых пулеметов, и годные пустить в дело, а за это время подготовить свои. Дождался утра и сразу позвонил в Москву, доложил о разговоре со Сталиным. Признался откровенно в трудностях с изготовлением этого узла «максима», попросил помочь.

Спрашивают:

– А сколько надо?

– Четыре тысячи, – ответил я.

– Хорошо, подумаем.

Только переговорил, как уже звонок из Москвы от военных товарищей. Сначала не могли взять в толк, какие замки, для чего? Потом разобрались. Через три дня прилетел первый самолет с ними, затем доставили все, что мы просили.

Работа шла круглосуточно, без перерыва, все