Николай Романов — последний царь - Лев Жданов

— Что это за ленточка?

— Знак народной победы, господин полковник! — отчеканил солдат сводного гвардейского батальона.

Низложенный монарх сжал губы и заметным усилием воли потупил сверкнувший в глазах гневный огонёк.

В другой раз он с улыбкой спросил у караульного:

— Выйти отсюда мне можно?

— Никак нет, господин полковник. Запрещено.

— А если я всё-таки захочу выйти, несмотря на запрещение. Что ты со мною сделаешь?

Солдат твёрдо ответил:

— Если понадобится, пущу в ход оружие!..

Бывший царь посмотрел внимательно на решительное, энергичное лицо воина и пробормотал:

— Ты хорошо знаешь дисциплину…

— Я хорошо знаю долг перед родиной! — произнёс часовой.

Больше, как передают, низложенный монарх не пытался беседовать с караульными, тем более что его просили в разговоры с часовыми не вступать, ибо это запрещено уставом.

Александра Фёдоровна с совершившимся переворотом мирится, по-видимому, менее, чем её муж. Она часто громко рыдает, и врачу то и дело приходится принимать меры против её сильных истерических припадков.

Изредка доносятся её довольно резкие «выговоры» на английском языке супругу, которого, как говорят, она укоряет в слишком поспешном отречении от престола.

А между тем в день прибытия бывшего царя Александра Фёдоровна с горьким плачем бросилась ему на грудь и говорила:

— Прости меня! Я виновата в том, что случилось…

— Нет, это моя вина, — успокаивал её Николай.

Теперь же она, по-видимому, склонна во всём происшедшем винить кого угодно, только не себя.

Сын Николая, как и его дочери, понемногу поправляется от болезни.

Алексей сразу не отдавал себе полного отчёта в происшедшем, так как родители, щадя его слабое здоровье, старались не огорчать сына заявлением, что царствовать ему уже не придётся. Но многое наводит его на мысль, что случилось что-то непоправимо-роковое. Он то и дело задаёт вопросы: «Почему к нам не приезжают ни министры, ни генералы? Отчего у нас так тихо? Скоро ли мы опять поедем на войну?»

Ответы его не удовлетворяют, и он часто раздражается. В юном цесаревиче чувствуется деспотическая жилка.

Когда у Вырубовой нечаянно вырвалась фраза: «Караульный начальник не позволит», — Алексей раздражённо крикнул:

— Пусть только посмеет! Я его прикажу расстрелять…

К счастью для России, ребёнок с такими многообещающими задатками на трон не сядет.

Дворец охраняется усиленным караулом надёжных и верных освобождённому народу воинских частей, расположенных в Царском Селе.

Завтра

Так живёт низверженный царь  с е г о д н я.

Что ждёт его  з а в т р а, после Учредительного Собрания и счастливо оконченной войны, после того, как Россия под сильной благодетельной рукой новой, народом поставленной власти заживёт свободно?

И мне рисуется цепь островков на Эгейском море… Вроде Корфу, который так любила покойная германская императрица…

И этот островок населён необычной публикой…

Ряд красивых дворцов… Над каждым — штандарт, каких уже нет нигде в Европе…

На одном — лукавый австрийский орёл, на другом — кровожадный, тяжёлый, весь ощетиненный железным оперением прусский хищник. На третьем — двуглавый, византийско-московский… Тяжёлый и рыхлый…

И под этими штандартами, под крышами полупустынных дворцов доживают свои дни со всею семьёй, с небольшой кучкой челяди и придворных лизоблюдов три сверженных самодержца — Вильгельм, Николай и Карл…

А на соседних островках в более скромных виллах ютятся их «соратники»: султан Махмуд[137], Фердинанд Кобург[138] и несколько других…

Миноносцы и крейсера ходят вокруг, следят, чтобы не скрылись с островов, из своей почётной тюрьмы бывшие владыки земли…

А народы их, раньше рабы и твари, а теперь вольные люди, изредка пробегают глазами газетные известия: «Алиса Гессенская, по мужу — Александра Романова, в мире опочила… Тихо умерла…»

«Карл Габсбург скончался вскоре после Вильгельма Гогенцолерна, оставив после себя многомиллионное наследство…»

И таким образом угаснут бесславно и бесшумно последние потомки последних угнетателей народа на земле!..

Ц. Село.

Май, 1917 г.

Приложение I

Начальник Штаба

Верховного

Главнокомандующего

8 дек. 1915 г.

№ 15966

Господину Военному Министру.

…Главнокомандующий армиями Ю. Западного фронта, ген.-л. Саввич приказал принять меры для точной регистрации в частях войск относительно без вести пропадающих евреев и обо всех случаях исчезновения сообщать в штаб фронта с указанием места жительства, где проживал перебежчик-еврей до призыва. Для прекращения бегства будут приниматься карательные меры по отношению к родным и имуществу без вести скрывшегося еврея.

Начальник Штаба

Верховного

Главнокомандующего

5 августа 1915 года

№ 1380

Его Высокопревосходительству

М. В. Алексееву

Главнок. Армиями Северн. Фронта

Милостивый государь,

Михаил Васильевич!

В дополнение телеграмм от 6 марта за № 7513 и от 22 апреля за № 629 препровождаю при сём Вашему Высокопревосходительству полученный от Начальника Ген. Штаба перечень вопросов об отношении евреев к настоящей войне с просьбой не отказать в распоряжении разослать этот перечень в части фронта и затем направить весь подлинный материал в Главное Управление Генер. Штаба по мобилизационному отделу.

…По окончании войны придётся самым серьёзным образом обсудить вопрос о возможности дальнейшего оставления евреев в рядах армии или… о сокращении числа их в войсковых частях…

При этом вопросник за подписью: и. д. Начальн. Мобилизацион. Отдела Гл. Управл. Штаба, генерала Аверьянова.

Такая же бумага от Начальника Санитарн. части Армии Юго-запад, фронта, т. советн. Яницкого, от 5 сент. 1915 г. № 3050. Скрепил Нач. Хоз. — Администр. отд. д. и т. сов. Лобасов.

Тон второй бумаги — ещё более решительный и враждебный к целому народу, посылавшему детей своих лить кровь на защиту России вместе со всеми другими народами этой земли.

Затем существует ещё более яркий документ, ведущий всё к той же определённой цели: натравить одну народность на другую и таким образом ослабить назревающее волнение и протест против подгнившего режима. Вот он:

Начальник 1-й пехотной

запасной бригады

8 июля 1915 года

№ 7383

Чугуев-Лагерь

Командиру 31-го пехотного

запасного батальона

Ни от кого не тайна, что каждый жид всевозможными средствами подло стремится освободиться от военной службы, даже совершенно посторонние честные люди обличают их в подделке, и никогда раньше, как теперь, нравственный облик этого народа ещё не определился с большей ясностью; в то время как русский солдат с глубоким чувством патриотизма, сознавая свой долг перед Царём и Родиной, самоотверженно проливает свою кровь на поле брани, жид своими ухищрениями всячески избегает стать в ряды русской армии на защиту своей родины, надеясь таким образом обмануть всех; а после окончания войны снова начнёт требовать равноправия, якобы за действительное участие в защите отечества вместе с русскими людьми.

С особым усердием офицерам необходимо теперь же приняться за искоренение этого жидовского зла в русской армии, заражающего также и русского солдата; не устрашающими мерами, не угрозами надлежит действовать в этом случае, а только живым словом и убеждением, приводя неопровержимые доказательства вредности и бесполезности их ухищрений, разъяснить им, какую пропасть они роют себе и своему племени.

В нынешнюю отечественную войну все многочисленные народы, населяющие Россию, однако кроме евреев, сплотились воедино для защиты своего отечества, настолько тесно слились за общим делом, что совершенно позабыта всякая национальная рознь. Этот важный исторический момент, если бы им воспользовались честно евреи, мог бы сыграть великую роль в восстановлении доброго имени еврейского народа, и никогда, а только лишь теперь у них является возможность доказать своё человеческое достоинство и добиться того желаемого ими равноправия, о котором они вечно мечтали и о чём кричат на всех перекрёстках, якобы несправедливо обиженные. Ещё не поздно, пусть опомнятся, пусть честно примутся за дело, пусть не теряют ни одного случая доказать свою привязанность и любовь к отечеству, и тогда они сами поймут и убедятся, что ни один пример беззаветной доблести и отваги честного бойца за родину не останется незамеченным и не пропадёт бесследно ни для них самих, ни для будущего поколения. Пусть не обманом, а честными поступками приобретут они право сказать: «мы проливаем свою кровь за родину» — и родина их не забудет. Офицеры должны внушительно выяснить евреям-солдатам, что несомненно настанет то время, когда окончится война, возвратится русский солдат из действующей армии на родину, расскажет своим добрым соотечественникам о том, к чему стремились и как изощрялись русские жиды, измышляя различные способы, чтобы безнаказанно уклониться от участия в защите родины, и это теперь не тайна не только от военных, но даже частных людей, то тем более и тогда назревающая народная ненависть и злоба против них должны будут найти себе выход и эта опасность неизмеримо будет страшней той, которой они могли бы подвергнуться, честно исполняя свой долг на военной службе, ибо тогда народный гнев неизбежно коснётся не только тех, которые своими преступными делами в пользу неприятеля запятнали себя, и ни в чём не повинных ихних родителей и детей.