Растык Невезучий - Олег Здрав

 Придется подниматься, идти смотреть на нежданную роспись под Хохлому. Есть предчувствие, что это неучтенные последствия моих вчерашних экзорцизмов вылезли. И чем раньше  с ними разберусь, тем лучше будет.

  На площади вокруг пожарища оказалось неожиданно людно, такое ощущение, что добрая половина деревни собралась. Что примечательно, настроение у народа веселое и бодрое, шутки и прибаутки, бабки в цветастых платках, словно на Первомай вырядились, только транспарантов и кумачевых знамен  не хватает. Симпатичные девичьи лица вперемешку с растерянными и ошарашенными мужицкими, которые до сих пор не могут в себя прийти от внезапной напасти – полного отсутствия желания опохмелиться.

 Предчувствия не обманули, стоило взглянуть на чудом уцелевший колодец, как сразу стало понятно – капец.  Похоже, локализовать выброс полностью у меня не получилось, в результате  часть  энергии  ушла «налево». Попавшийся на пути колодец подвергся  воздействию, и даже возможно произошло преобразование структуры. Загадочный узор мне, ровным счетом, ничего не говорит – не встречал ничего подобного,  знакомых рун или знаков не наблюдаю. Последнее, впрочем, не удивительно – стихийный выброс, все же.

  Очень сложное плетение, многослойное и многоуровневое – только под микроскопом рассматривать, если глаз не жалко, конечно.  Причем  структура запредельной степени энергонасыщения – даже не представлял, что в крохотном деревянном идоле её могло столько скопиться, учитывая, что  ману  регулярно снимали.  Можно лишь предполагать, но скорее всего, артефакт  либо от старости, либо изначально в конструкции, имел дефект и «травил» ману. В тот же темпоральный слой, а при разрушении тотема всё накопленное за десятилетия выплеснуло обратно.  Страшно представить, какой мощности этот поток, даже если частично ману изымали черные -  с тысячи  человек в течение стольких лет!

  Единственное, что порадовало – энергия чистая, без малейшей примеси темноты. А вот тип маны не могу определить даже приблизительно. Нет в памяти  ничего похожего, хотя грех жаловаться – в моем мыслительном качане знаний по разным видам магии с избытком. Запихали  все, что надо и не надо, в свое время – осталось разобраться в них, и научиться применять на практике. И, конечно, желательно не самоубиться в процессе обучения.

 А через минуту меня повязали.  Впрочем, некоторые вещи  в этом мире неизбежны, как налоговая декларация в конце года.

 - Папрашу предъявить документики! – именно так звучит  звук первого гвоздя, забиваемого  в крышку вашего гроба.

 Явление участкового, причем явно по мою душу. Собственно, все к тому шло, слишком уж  заметной персоной я стал в последнее время, чтобы  это прошло без последствий.

 Старший лейтенант – довольно скромное звание для человека в возрасте  под сорок, что  характеризует либо как честного, либо, как не очень умного человека. Крепкого телосложения,  с густыми лохматыми бровями, и красным мясистым носом, намекающим либо на проблемы со здоровьем, либо на любовь к горячительным напиткам. А может к то и другое одновременно. Взгляд прямой, твердый, но какой-то потухший, словно человек давно потерял интерес к жизни и к окружающим, а может просто устал до чертиков.

 Поскольку документов не оказалось, то меня загрузили  в кабину грузовой «Газели» между водителем и участковым, и в таком виде повезли в опорный пункт.

 Райцентр  особо впечатления не произвел, да  и не дали мне толком его рассмотреть, только въехали, тут же и каталажка оказалась. Выгрузив  участкового и задержанного, водитель  мгновенно умчался куда-то по своим торговым делам – оказывается транспорт реквизировали «именем революции», то есть на шару, и поэтому частник поспешил свалить при первой же возможности.

 Милицейский УАЗ второй месяц в ремонте. Да и бензина для него не выделяют. Поэтому, кого поймали – тот и едет на вызов. Особо невезучих  и «залетчиков» из дома могут выдернуть даже среди ночи. Простые деревенские нравы.

 Записав показания и составив  протокол, Пал Палыч, так зовут нашего деревенского Пинкертона, засадил  в камеру,  закрыл на замок и отбыл  к начальству на доклад.

  - Палыч, а чем мне его кормить? – поинтересовался сержант, на которого повесили  заботу о заключенном.

- Чай, до вечера не помрет. А там уж, глядишь, в райотдел  сплавим. Пусть они его кормят.

Выдав ещё парочку указаний относительно каких-то,  не сданных вовремя, отчетов, участковый наконец  удалился, оставив нас с сержантом  Петровым наедине.   У меня же  выдалось немного времени поразмыслить о ситуации в которой оказался, и чем дольше я размышлял, тем  больше убеждался, что положение мое незавидное. На улице – декабрь месяц, до ближайшего  крупного населенного пункта, где можно затеряться,  километров  сто пятьдесят. Денег и документов нет, а побег из милиции, которая здесь до сих пор не переименована, грозит  серьезными проблемами.  Но не это главное – побег  надолго, если не навсегда, закроет для меня возможность  заняться изучением колодца, а  это очень перспективная вещь в плане получения маны и  других магических плюшек.

 Поэтому, скрепя сердцем, отказываюсь  от немедленного бегства и приступаю к изучению обстановки. Опорный пункт – слишком громкое название для пристройки к сельской школе из трех кабинетов и коридора, выделенной для богоугодного милицейского дела. Обезьянника, как такового нет – поэтому мне отвели какой-то чулан с крошечным окошком, похожим на форточку. Из  мебели  - топчан с матрасом, относительно чистый – похоже сержант Петров на нем любит на массу изредка надавить. Единственный атрибут, хоть немного соответствующий  статусу учреждения – вместо двери  в моей кладовке - решетка, сваренная из арматуры и амбарный замок, хранящийся отдельно от неё на подоконнике  в кабинете напротив. По факту моя свобода ограничена лишь задвижкой, которую можно легко отодвинуть, просунув  руку сквозь решетку.

 Но сейчас это не в моих интересах, да и сторож в форме, судя по всему, считает аналогично. Впрочем, ему не до меня – сержант печатает отчет, пыхтя, изредка матерясь,  с отчаяньем тыкая  одним пальцем в клавиатуру со скоростью уставшего дятла.  А тут ещё узник его тролит насчет «пожрать», сбивая и путая, приводя в отчаянье.

 На самом деле я развлекаюсь, периодически  рисуя в воображении  руны в самых разных сочетаниях, экспериментируя над  подопытным кроликом в милицейской шкуре. Расслабление, отрицание, усиление, искривление  - отмена  или наоборот двойной повтор – несчастный Петров на нужную букву попадает  один раз из трех, и скоро волосы  на голове рвать начнет из-за отчаянья.

 - С утра не жравши! Имейте совесть, если закон для вас не писан! – донимаю сержанта Вову, который  уже готов убиться   «ап стену», приняв йаду, чтобы не мучиться. – Давай я вместо тебя быстро все напечатаю, а ты насчет хавчика что-нибудь придумаешь.

 Петров  рад бы пойти навстречу, но выясняется, что у него самого с  продуктами не ахти. Но то, чтобы совсем нет, дома крупа, конечно, найдется,  но пшенку и  гречку я в сухом виде потреблять не соглашусь стану, а готовить здесь негде, да и  до дома не близко.

Странные  здесь порядки – милиционеры  впроголодь живут, о чем и сообщаю печальному сержанту.

- Зарплату задерживают, да и сколько там этот оклад, - вздохнул Вовчик. – Можно колбасы в копперативном взять. Краковская у них зело пользительная, сами делают. Но у меня и так долг «под запись» – неудобно просить.

  - Давай денег дам, а ты купишь.

- Не положено. Вдруг Палыч вернется, а  ты один тут сидишь. Не смотри, что он  в возрасте – службу знает, и ежели чего – три шкуры спустит.

-Чего же он до сих пор старлей, если службу знает? – поинтересовался  я.

Уловив насмешку, сержант даже обиделся:

- Чего зря зубы скалить – человек за свою честность страдает. Ну и за упрямство тоже.  Упрется, что твой бык  и никак с ним не сладишь. Четвертый год  звание ждет, а  начальство … Не важно, на то оно и начальство.

  Однако в сообразительности  Петрова трудно упрекнуть, и усадив меня за  печатанье  документов, он вызвал  по телефону своего племяша Виталика, которого и спровадил за едой, строго настрого запретив сворачивать куда-то налево и тормозить без причины.

 Через  полчаса на столе уже красовалось два кольца «Краковской», банка икры заморской кабачковой, буханка хлеба, несколько луковиц и  пачка печенья – заварку и кипяток внес, как лепту, сержант.

 На удивление стеснительный и голодный, сержант! Ели уговорил присоединиться.

- Если не нужен - побегу, у нас тренировка, -  Виталик отказался от сдачи, чем  сразу поднялся в моих глазах. Хороший парнишка, настоящий. К тому же спортсмен.

- Чем занимаешься? – ради приличия поинтересовался,  из вежливости – как-никак оторвали парня от важного дела.

 Выяснилось, что баскетболом,  к чемпионату района среди старших классов готовятся.  Никогда не интересовался этим видом спорта, поэтому и сказать по делу нечего.  Но раз поинтересовался, то надо держать марку.