Весенний детектив 2010 (сборник) - Наталья Александрова

– Ты иди, иди, Ира, – заискивающе пролепетал Муравин, пряча глаза. – У меня гости.

– Вижу, – процедила та, нехотя сделав шаг в сторону.

От нее исходил поток злобы, а Миле плевать, кому там она не нравится.

Девушка прошла в дом, сбросила демисезонное пальто, которое поймал Муравин и повесил в шкаф. Дом у него небольшой, но уютный, тоже двухэтажный, как у Седова. Правда, у последнего еще мансарда, да и хоромы побогаче, так он же скульптор, в свое время зарабатывал много, тогда как Муравин делился доходами с государством. Разумеется, не обделяя себя. Маловато прихватил, теперь очень жалел, что совесть слушался. Зато в его доме, как в музее, – повсюду много красивых вещиц, без которых легко обойтись, но они создают неповторимый уют. Для чего нужна сейчас табакерка? Ни для чего. Просто красиво. А три слона из черного дерева с настоящими бивнями из слоновой кости для чего? Для красоты. И вазочки, шкатулки, светильники, картины в золоченых рамах – все для души.

Мила плюхнулась на диван, включила телевизор, заметив печенье домашнего изготовления, одно выхватила из вазы и отправила в рот. А Муравин заходил по гостиной, негодуя от гнева, однако не перешел на истеричный крик, хотя иногда такое и случается.

– Ты не собиралась ко мне заходить.

– Не-а, не собиралась.

– У него ты провела два часа тридцать пять минут.

– Ого! – усмехнулась Мила. – Подсчитывал? Ты же знаешь, когда я позирую, в тот вечер к тебе не захожу. Устаю.

– Твое позирование мне… неприятно.

– Ну и что? – довольно равнодушно пожала она плечами. – Шипишь, будто я твоя собственность. Это единственный мой заработок. Небольшой.

– Тебе мало тех денег, которые я даю?

– Не смеши. Денег он дает! – Мила пыталась расстегнуть «молнию» на сапожке, ее заело. – Видишь? Даже сапоги не могу купить на твои деньги.

– Почему не разулась в прихожей?

– Ничего, твоя Ирка вымоет полы. Пусть зарабатывает наследство, о котором мечтает.

– Скажи, он трогал тебя? – Не все высмотрел в бинокль Муравин, во время перерывов «гончар» и Мила исчезали из поля зрения. – Что он делал с тобой?

– Слушай, каждый раз одно и то же, надоела твоя дурацкая ревность. Сейчас вообще уйду.

– Нет, нет, нет… – замахал он руками, действительно испугавшись. У него длинные кисти рук, наверное, про такие говорят: загребущие. – Я не буду больше, не уходи.

– Сними сапог, «молнию» заедает.

Леонид Семенович уселся на диван, девушка положила ногу ему на колени. Он возился с «молнией», а Мила, вздохнув, поделилась:

– Скоро не буду к тебе приходить, а если и буду, то редко.

– Почему? – дернулся Муравин.

– Потому что перееду к Седову. Тетка, хозяйка квартиры, озверела, гонит с жилплощади. Надо же где-то жить, вот он и предложил у него поселиться. Сейчас я не завишу ни от кого, но, когда перееду к нему, будет по-другому, я не смогу к тебе приходить.

– Как это? – обалдел Муравин. – В качестве кого ты поселишься?

– Без качества. Просто так.

– У него есть дочь, зять, внуки… Они тебя выставят…

– Думаю, из-за меня он с ними рассорится.

– Ты чудовище, – поглаживая ножку, ласково сказал Муравин. – Хищное, равнодушное, жестокое чудовище.

– Ну и загнул, – не обиделась Мила. – Столько плохих слов – и все про меня. Кстати, подарок приготовил?

– Подарок? Какой подарок? Зачем?

– Значит, не приготовил. А Седов просил приехать восьмого, потому что у него есть подарок для меня.

– Ах, да-да, я забыл – Восьмое марта… Но подумаю, чем порадовать тебя. – И вдруг Леонид Семенович заговорил с юношеской страстностью: – Не переезжай к нему, очень прошу тебя, не надо!

– Не переезжать? – лукаво улыбнулась Мила. – А что ты можешь мне предложить взамен?

– Скажи, что хочешь.

– Я хочу… – Она задумалась, пробежавшись глазами по гостиной, будто выбирая себе подарок.

Впрочем, что не умеет делать Мила, так это думать. Ей просто нечем.

Он молод, как и она, немножко безбашенный, импульсивный, резкое слово для него норма, только не мат, между прочим, умный – жуть. Скоро получит диплом, что потом делать – не знает, да и не задумывается пока. Во всяком случае, так виделось Миле, которая не любит строить планы, гадать, что там будет дальше, соответственно полагает: все нормальные люди живут сегодня. Хотя ей не стоит верить, когда она так говорит, потому что при всем пофигизме она знает, чего хочет. Жить. Просто жить без забот, тревог, суеты и страха. Для этого нужно совсем немного – мани в кармане.

Когда Паша целует, становится жарко. У него сильные губы, крепкие руки, плотные мускулы. Он главенствует, она же добровольно приняла положение наложницы, не более, ничего не требует, ни на что не претендует. Если Паша говорит, Мила слушает его, открыв рот буквально! Никогда с ним не спорит, потому что он, на ее взгляд, не бывает неправым, другие парни для нее не существуют.

Казалось бы, что может привлекать умного парня в абсолютной дуре? Красота приедается, если не подпитывается общением, житейской мудростью и еще чем-нибудь особенным (на вкус). Именно эти качества и привлекли Пашу – в Миле он разглядел идеал женщины, считал надежной партнершей, с которой можно строить будущее, а секс он в шутку назвал ее призванием. Мила на самом деле в постели безупречна, а главное – искренна и естественна. Кроме всего прочего, она покладистая и заботливая в быту.

Паша жил в институтском общежитии и приходил к Миле, задерживаясь до утра, последнее время все чаще ночевал у подружки, остался он и седьмого. Бурные страсти улеглись, и в минуту отдыха Паша начал вслух строить планы на завтрашний день:

– Мы придумали для девчонок особенный подарок: с утра едем на природу. Тебя берем, разумеется. Холодно, конечно, но костер разожжем, сосисок поджарим, вечером культурная программа…

– Паш, я завтра могу только до трех, – сказала Мила.

– То есть? – Паша не ожидал, что она откажется.

– Мне на работу…

– Какая работа Восьмого марта? – Он даже приподнялся, подпер голову рукой, явно рассердился.

– Паш, не кипи. Ты же знаешь, я помогаю по хозяйству одному старику…

Есть у Милы недостаток (в общепринятом смысле) – она врет. Чуть-чуть. Но это же для блага! В данном случае для блага Паши, а для собственного – так вообще святое дело. Например, с квартиры ее никто не гонит, парень у нее есть и так далее. Просто Мила тоже нарисовала себе цель. Так почему же не попробовать осуществить ее?

– Ты почти каждый день туда ездишь! – бросил упрек Паша, резко откинул одеяло, сел и закурил. – Что там делать столько времени?

– Паш, ну, он не может без помощи, к тому же хорошо платит.

– А почему вечерами работаешь? Это частный сектор, оттуда возвращаться по темноте опасно…

– Ошибаешься, там горят фонари и вечером светло.

– Да из темноты выскочит хулиганье, ахнуть не успеешь. Разбойные нападения за последнее время участились. Вон, почитай газеты…

Мила села на коленки, целуя Пашину спину, замурлыкала:

– Не люблю читать, особенно газеты. Пашенька, не сердись, я не виновата, старику так удобней. Он очень просил приехать завтра, ему одиноко.

– Другую работу найди, ближе к дому и без капризного старика. – Паша оттаял, улегся, Мила положила голову ему на плечо, несколько раз провела ладонью по груди. – Знаешь, я думаю, нам пора жить вместе.

– Правда? – Она очень обрадовалась. Рассмеялась, крепко прижавшись к нему.

– Я теперь подрабатываю, так что денег нам хватит.

– Ой, Паша! – испуганно произнесла Мила, приподнялась на руках, заглядывая ему в лицо. – Паша, я… Наверное, мне придется немного пожить у старика…

– Что-что?!

– Родственники просят. Он болен, скоро умрет…

– На фиг тебе чужой старик? – возмутился Паша. – Лет через тридцать состарятся наши родители, с ними насидимся.

– Паш, может, и не придется сиделкой стать, может, он умрет раньше, но я бы согласилась, оплата большая. Родные старика боятся других женщин нанимать, там же много дорогих вещей, а меня они знают. И потом, Паша, это же временно! А ты… ты будешь жить здесь. А? Па-ша…

Он ничего не ответил, а молчание – знак согласия.

Капитан Носов перебирал фотографии, сделанные с места преступления, и курил, хотя в кабинетах давно не курят. Собственно, следствие завершено (всего за неделю!), следователь на коне, убийца задержан, но – удовлетворения нет. Чего-то не хватает в торжестве справедливости. Нельзя сказать, что Носов фанат работы, жить без нее не может, за правду порвет тельняшку на груди. Все это чушь собачья, просто капитан слегка суеверен и не хотел бы, чтоб невиновный осыпал его проклятиями. Вдруг они сбудутся?

На снимках двадцатилетняя Мила Ревун… Носов дотошный: фамилия ему показалась знакомой, и он долго искал и нашел значение. Первое: бурный порог на реке Исеть в Свердловской области, второе – симпатичная обезьянка, живущая в Центральной и Южной Америке. Впрочем, это неважно.