Марина Цветаева. Письма. 1928-1932 - Марина Ивановна Цветаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наблюдение: мне, чтобы не потерять сознание, все время хотелось — выше, навалили подушек. Казалось, что — лягу — умру. Это был — инстинкт. А первое, что сделала докторша — уложила меня плашмя. Как понять? Разве сердце (физическое) ошибается? Повторяю, последними остатками сознания хотела — выше, стойком.
Я теперь немножко знаю как умирают: ждешь сердца, и его нет. Смерть будет — когда не дождешься. Но это только первая половина смерти, во вторую — если есть — не заглянула.
Впервые — Несколько ударов сердца. С. 147–150. Печ. по тексту первой публикации.
104-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Медон, 9-го Октября 1928 г.
Дорогая Саломея, пишу Вам в постели, после второй прививки пропидонта (?) от которого — честное слово! — чуть было не отправилась на тот свет: сердце совсем пропало, обморок за обмороком, к счастью (или к несчастью) доктор оказался под рукой и вспрыснул камфору [541]. Это было третьего дня, сейчас я уже обошлась, хотя очень болит нога (отравленная) и жар. Говорят, что все это в порядке вещей.
Теперь я немножко знаю, как умирают, т. е. перестают быть, т. е. первую часть смерти, — если есть вторая (быть начинают). После 3-ей прививки м<ожет> б<ыть> узнаю и вторую.
А в общем буду у Вас дней через 10, очень по Вас соскучилась. Целую Вас.
МЦ.
Впервые — СС-7. С. 118–119. Печ. по СС-7.
105-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея, все еще никак не могу попасть к Вам, после вспрыскиванья хромаю и с трудом дохожу до ближней лавки. Если не трудно, пришлите мне иждивение, очень нужно.
Дошла ли до Вас моя весточка из кровати?
Напишите мне о себе. Слышала от В<еры> А<лександровны> С<ув>чинской (уехала в Лондон) [542], что Ирине лучше, радуюсь за Вас. Целую Вас и скоро надеюсь увидеть.
МЦ.
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
16-го Октября 1928 г.
Впервые — СС-7. С. 119. Печ. по СС-7.
106-28. Н.П. Гронскому
<Медон, октябрь 1928 г.>
— Вы знаете, я сразу поцеловала Ваше письмо, как тогда — руку — в ответ (на ответ “не совсем чужая” — скромность этого ответа: «не совсем чужая» — Ваша — мне!). Подумать не успев.
Думаю, что целование руки у меня польское, мужско-польское (а не женско-сербское, где все целуют — даже на улице). Целует руку во мне умиление и восторг.
Итак, письмо поцеловала, как руку. Я была залита восхищением. Та́к нужно писать — и прозу и стихи, та́к нужно глядеть и понимать — входы и выходы. Вы предельно-зорки: я, действительно, шагнув — отступаю перед тьмой — даже если она белый день: перед тьмой всего, что́ не я, перед всем не-мною, ожидая, чтобы оно меня окончательно пригласило, ввело — за́ руку. Я отступаю так же, как тьма, в которую мы выходим. Не отступаю — чуть подаюсь.
Шаг назад — после сто́льких вперед — мой вечный шаг назад!
А выхожу я — опять правы! — как слепой, даже не тычась, покорно ожидая, что — выведут. Не выхожу, а — стою. Мое дело — войти, ваше — вывести.
Наблюдение об уверенности шагов к Вашей двери — простите за слово! — гениально, ибо, клянусь Вам, идя — сама подумала: — Та́к сюда иду — в первый раз.
А вчера вошла как тень — дверь была открыта — всем, значит и мне. А Вы хотите, чтобы я пришла к Вам — потом, — если уйду раньше Вас — или будете бояться?
— Как мне хорошо с Вами, легко с Вами, просто с Вами, чисто с Вами — как Вы всегда делаете что́ нужно, ка́к нужно.
Никогда до встречи с Вами я не думала, что могу быть счастлива в любви: для меня люблю всегда означало́ больно, когда боль переходила меру — уходила любовь.
Мне пару найти трудно — не потому что я пишу стихи, а потому что я задумана без пары, состояние парой для меня противоестественно: кто-то здесь лишний, чаще — я, — в состоянии одинокости: молитвы — или мысли — двух воздетых рук и одного лба…
Но дело даже не в боли, а в несвойственности для меня взаимной любви, к<отор>ую я всегда чувствовала тупиком: точно двое друг в друга уперлись — и всё стоит.
_____
Тем, что Вы любовь чувствуете не чувством, а средой благоприятной для (всякого величия!), Вы ее приобщили к таким большим вещам, как ночь, как война, вывели ее из тупика самости, из смертных — в бессмертные!
Вы знаете много больше, чем еще можете сказать.
_____
Соскучилась по Вас у себя — даже на моем тычке и юру́.
А знаете — как Вы́ входите?
Стук — открываю — кто-то стоит, с видом явно не при чем, точно и не собирается войти, явно «не я стучал», совершенно самостоятельно от двери. (Может — ветер, может — я.) Мне всегда хочется сказать: — ннну?
У Вас при входе — сопротивление. — Возьму да не войду. — Вы необычно-долго (т. е. ровно на 5 сек<унд> дольше чем другие) не входите.
— Нынче и завтра свободна до позднего вечера — и никто не ждет — Вы́ ждете, а я не приду — ибо во всех подобных делах безнадежно-воспитана, ибо нельзя — тем более что никто не запрещает! — ходить каждый день, злоупотребляя расположением матери и широкостью взглядов —
