Подельник века - Денис Нижегородцев

А Ратманов немедленно взял государя под локоть и силком повел его прочь из толпы. Тот упирался и оглядывался на дочерей, но попаданец тащил и тащил… Ну а Викентий Саввич, который был в чиновном мундире, козырнул великим княжнам и твердо сказал:

– Ваши высочества, следуйте за мной к мотору!

И не задерживайтесь!

Августейшая семья не стала терять времени и мигом уселась в свой автомобиль, который тут же взял разгон.

Что по итогу? Чины свиты и конвоя оказались в растерянности – никто не ожидал, что проявление народной любви будет столь активным. Вроде бы царю с дочерьми ничего конкретно не угрожало, но действия толпы вышли за рамки дозволенного. Как всегда в случае сбора больших масс, задние ряды желали пробиться вперед и лезли напролом. Вспомнить ту же Ходынку! Толпа безмозглая, она губит сама себя без разбора. А тут государь оказался внутри нее. Урок показал, как не надо делать. И далее, до самого Суздаля, кортеж ехал уже без остановок.

В самом древнем городе обошлось без происшествий. Сперва государь осмотрел Рождественский собор. Особое внимание уделив фонарю-великану, имевшему больше сажени в высоту. В крестный ход его с трудом таскали на себе сразу четверо дюжих хоругвеносцев.

Затем самодержец посетил Ризоположенский, Покровский и Спасо-Евфимиевский монастыри. В последнем поклонился праху князя Пожарского, исполнителя одной из двух главных ролей во времена Ополчения 1612 года. В покоях женского Покровского монастыря высоких гостей ожидал завтрак от имени губернского предводителя дворянства Храповицкого. А пока все угощались, команда Двуреченского успела немного передохнуть и даже перекусила всухомятку булками.

Тогда-то Ратманов и начал заново выстраивать коммуникацию с прежними знакомыми, которых он теперь… снова почти не знал. После провала в памяти длиной почти в полгода было еще больше, чем раньше, непонятно, кто есть кто. Двуреченский – полицейский чиновник начала XX века или беглый инспектор Службы эвакуации пропавших во времени? А Монахов – офицер Охранного отделения или кто-то другой? А Дуля?! Пардон, Дормидонт Лакомкин… Громила в банде Казака и союзник атамана Хряка или только освед московской полиции?

Конечно, всех этих вопросов за раз не задашь, и даже за два. Потому Георгий не придумал ничего лучше, чем потихоньку присматриваться к людям и постепенно делать кое-какие выводы в свободное от основной работы время…

– Дуля, ты мне еще кусок хлеба не подашь? – новый социальный эксперимент Ратманов решил начать с самого простого.

Но силач лишь чему-то усмехнулся и не подал.

– Дормидонт…

Вот тут уже Дуля обернулся на попаданца. Гордый, значит, не Дуля он теперь, а…

– Дормидонт Иванович, будь так добр, подай уже хлеба, – снова попросил Георгий. И сам удивился от того, что назвал первое пришедшее на ум отчество и сразу же попал в точку. Довольный коллега протянул ему целый батон!

После завтрака кортеж помчался уже в Боголюбово. Ближе к вечеру государь с великими княжнами осмотрели там монастырь, в том числе молельню, в которой когда-то злодейски убили великого князя Андрея Боголюбского. Настоятель показал в том числе и место возле ограды, где три дня пролежало тело несчастного. Вот уж охрана прозевала…

А внутри ограды уже собрались волостные старшины и сельские старосты со всей Владимирской губернии. В наступившей темноте, но при свете иллюминации Николай Александрович обошел их всех. После чего под восторженные крики народа сел в поезд и поехал в Нижний Новгород.

Прибыв на станцию Гороховец, царский и свитский поезда встали на запасные пути. Большинство участников торжеств устали и легли спать. В то время как литер «Б» с охраной помчался в Нижний вперед других.

– Викентий… – обратился Георгий к Двуреченскому уже в самом конце дня.

– Викентий Саввич, – поправил руководитель группы. – Давайте без фамильярностей. И поменьше слов, завтра нам предстоит много дел.

Ага, понятно. Играет в «строгого полицейского».

Ну что ж, запомним…

Тут уже точно пора было стелиться, но неожиданно в купе, где сидели люди Двуреченского, вошел бывший московский губернатор, а ныне товарищ министра внутренних дел и командующий Отдельным корпусом жандармов Джунковский.

– Кто из вас тащил государя силой к мотору?

Члены команды переглянулись. А Георгий даже встал:

– Я, ваше превосходительство!

А коллежский секретарь подскочил сбоку и на всякий случай доложил:

– Наружный агент московской сыскной полиции Ратманов.

– Тот самый? – скосил на него взгляд генерал. – Из уголовных? Кличка Гимназист?

– Так точно.

Джунковский совиным взором просверлил Георгия, словно хотел сказать: что ж ты, сукин сын, наделал! Но, помолчав, выдал другое:

– Его величество жаловались мне, что у него остались синяки на руке.

– Я действовал сообразно ситуации, – оправдался Ратманов и на всякий случай еще выше приподнял подбородок. – Иначе было нельзя…

– Все правильно, – вдруг улыбнулся главный жандарм. – Государь тоже это понимает. Он велел передать тебе… Вам свою благодарность!

Джунковский повернулся к Двуреченскому:

– И всем остальным тоже за вывод из опасной ситуации государя и великих княжон.

– Рады стараться! – команда номер пять, как один, по-военному, щелкнула каблуками.

А товарищ министра задрал голову и весело кивнул Дуле – Лакомкину:

– Детинушка, ловко ты мужиков растолкал!

После чего повернулся и вышел, уже с порога приказав коллежскому секретарю:

– Отдыхайте. Завтра в шесть утра с ротмистром Штемпелем осмотрите все места возможного скопления народа, чтобы не допустить повторения сегодняшнего. Государь прибывает в одиннадцать, времени хватит.

– Слушаюсь, ваше превосходительство.

Таким образом долгий день завершился даже на позитивной ноте. Команда наконец легла спать. А Ратманов еще долго вспоминал, как тянул «хозяина земли Русской»[26] прочь от толпы, а тот упирался и оглядывался на дочерей. Вот выпало приключение на долю капитана Бурлака! Кому сказать – не поверят.

Но затем в голову вдруг пришла другая мысль. А что, если бы он сам был партизаном времени? Что стоило бы ему сунуть самодержцу нож меж ребер? Отечественная история пошла бы совсем по другому пути! И кто знает, может, сейчас в Нижнем тоже не спали? Боевики партизан смазывали револьверы и изучали программу торжеств, искали уязвимые места в охране и… Нет уж, лучше немного поспать…

В шесть часов утра 17 мая десятки охранников высыпали на дебаркадер[27] Московского вокзала в Нижнем Новгороде. Джунковского встретил губернатор Борзенко в белом мундире с аннинской лентой и сразу увел в царский павильон. А к команде номер пять, сгрудившейся вокруг барона Штемпеля, подошли жандармский офицер и полицейский чиновник:

– Начальник Нижегородского губернского жандармского управления полковник Глобачев.

– Нижегородский полицмейстер, надворный советник Фриммерман.

Штемпель назвал себя и познакомил волжан со своими людьми. При этом, когда дошел до Георгия, Глобачев брезгливо скривился:

– Уголовный? В составе охраны? Этого только не хватало. Будет карманников в толпе ловить, что ли?

За барона ответил Двуреченский:

– А вот его императорское величество другого мнения о господине Ратманове. Только что он передал ему через генерала Джунковского благодарность за разумные действия при сложной ситуации в Суздале. Там назревала