Тьма - Леонида Подвойская

- Тогда завтра надо будет в клинику… Там сложнее…, - недовольно воспринял эти новости Максим.

- Ничего не сложнее. И вообще, анализы проведут - и заберём. Вон, Светин старик звякнет со своих пирамид, - и всё. А пока… Слушай, давай с нами, оттянемся после этого всего, отметим это… исцеление, а? Тебе же тоже развеяться надо, а? Сначала как бы в кафешку, потом - на диско, а?

Было видно, что об этом они договорились уже раньше. «А почему бы и нет?» - пожал плечами Максим. «Действительно, развеяться. Оттянуться. Не заслужил?» Но взглянув в зеркало спохватился. Какой фейс-контроль пропустит?

- Нет, ребята. Вы давайте, а я отдохну. Вот, с компом… Запустишь?

- Конечно - конечно, занимайся, - согласилась Светлана.

Фамилия "Белый" оказалась довольно распространённой. Тем не менее, Максим нашёл строку об отце: "Экипажи названы". В первом. С нашим же командиром и француженкой. Интернационал. О себе новости старые - победитель олимпиады. О "Седой"… Где искать? Как тот ресторан? Тааак. Да, разборки учинила ещё те. И тут же, смори по датам, практически тут же кинулась ко мне. Так успеть - только на самолёте. Кто-то натравил. Братики… Братики… Где ещё что о ней искать? Этот загадочный Сам? Или всё-таки Ираклий? За такие деньги можно что угодно организовать. Саму я, вроде, не мешал, а этому хитровану… Надо выходить на него! Всё равно экс проводить надо. И, всё- таки, девушка. Хорошо бы пройтись по новостям, отследить аномалии. Ах, Синичка, Синичка…

Максим выключил комп, пересел к телевизору, полистал программы. Тоска. Попробовал на листке бумаги систематизировать свои мысли и планы. Не то. Завалился было спать, но тут же приснился страшный сон. Будто везут его ночью в каком-то ящике на кладбище. На какой-то тележке. Хоть и живого. Но это уже ненадолго. А вон там, в мусорном баке, кого-то уже жгут. И его вроде бы уже такая участь ждёт - распилят и сожгут. А ему надо что - то важное сказать. Но уже - не сказать, ни крикнуть.

Вскочив, Максим отдышался, затем осмотрелся. В окно заглядывала полная луна. Судя по светящимся окнам дома напротив, ещё не поздно.

- Ещё не поздно! Ну конечно! - согласился Макс, быстро одеваясь. И тут же упала с души давящая весь этот день тяжесть. Найти такси было делом несложным и вскоре он вновь вошёл в скорбную обитель.

Всё оказалось не так страшно. Для целителя, конечно. Для пациента пока что смертельно. Но даже в сравнении с юным поэтом очаг был меньший. И метастазы не столь обширны. Просто сам организм… Д-а-а. Как говорил Николай "какой-то секретный важняк"? Доставалось же этому важняку! Лёгкое, почка, о-о-о, даже сердечко. Здесь вот нож, а это - наверняка пулевые. Или проткнули, типа спицы? Вон, и в кишках… Да-а, хватанул. Он что, ветеран, что ли? Ладно. Начнём…

- Ну, на кой он тебе сдался? Нет, ты можешь ответить? - укоряла Максима Светлана, забрав его утром домой. Мы к утру заваливаем, а тебя и след простыл. Думали всё, поехал искать свою Седую.

- Ты откуда знаешь? - дёрнулся сквозь дрёму юноша.

- Ну, когда мы искали… пришлось обрывки твоих записей сложить… Ты же ничего… Ну, хоть написал бы. Или даже сотовик взял. Его же мама тебе отдала, тебе! Ты что… брезгуешь? Вот и пришлось. По компу, по этим обрывкам твоим… А потом, когда поехали к Николя, ну, думали, что ты уже там, он говорит - точно в хосписе… А ты за записку не обижайся. Зато я тебе про Седую наши былины расскажу. Эээ, да ты отрубаешься?

Да, Максим отрубался. Но улыбаясь своими изъеденными ожогом губами. Он опять сделал правильный выбор. Опять было больно. Очень? У него теперь были другие, чем у нас, мерки. Может, мы, смертные, и не выдержали бы. Но Макс уже… притерпелся, что ли? Хотя, можно ли притерпеться к боли? Наверное, нет. И юноша начинал понимать, почему исцеления - такой мучительный для него процесс. На этом, сегодняшнем примере начинал понимать. А пока он с помощью девушки добрался до ванной комнаты и блаженствуя, расслабился в тёплой воде. Затем, в уже знакомом халате быстро поел и завалился спать.

- Сегодня действительно только два часа. Съездим к Николаю, надо "общеукрепляющий" сеанс. Да, ему действительно, пора выписываться. Долечим…

- Знаешь… я тут подумала… Ему сколько этих твоих… сеансов ещё?

- Да пару, больше не надо. Дальше сам.

- Тогда… знаешь… пусть долечивается, сколько полагается… Тут такие вот заморочки… Куда его?

- Как? вы же говорили - сюда.

- Ну, это если бы лечиться. Уход там и прочее. А так…

- Понятно…

- Ничего тебе не понятно. Жить у меня он не будет! И всё!

- А… Тамара?

- А что "Тамара"? Это она для умирающего была возлюбленной. После того, ну я тебе читала. А так у неё Серый. Ну, с нами всё время.

- Ага, а у тебя значит, Игорёк? Всё время тоже с нами.

- Угу.

- Ясно. И как он не взревновал? Всё время вот в твоей квартире…

- К кому? Это к тебе, что ли? - искренне расхохоталась Светлана. - Ой, извини, - спохватилась она. - Ты же гораздо старше. И всё время таким делом занят, - начала неуклюже выкарабкиваться она.

- Да ладно тебе - отмахнулся Максим. Хотя, конечно резануло по сердцу. И не ножом. Плугом прошлась. - Так что с Николаем?

- Да всё путём. Долечивается - и в свой интернат. Да он и сам не захотел бы ко мне.

- Всё понял. Давай, часа через два разбудишь.

Выздоравливающий лежал в одноместной палате. По всей вероятности - в связи с уникальностью случая. Новые знакомые Максима, видимо, уже пресыщенные его целительством, оставили их одних - всё же надо отметиться и в гимназии. "Общеукрепляющие процедуры" не вызывали такой острой боли, поэтому, во время перерывов они могли и разговаривать.

- Вообще-то общий принцип ваших действий понятен. Какие-то специфические поля. Лучетерапия? Только биологическая, да? - проявил определённые знания в паранормальных явлениях Николя.

- Да, в общем, видимо, так…

- А почему я? Нет, я конечно, очень благодарен…

- Светлана попросила.

- И вы вот так, по каждой просьбе? Или…

- Она сказала, что вы талантливый поэт. А их, по-моему, не очень много.

- Талантливый, - горько улыбнулся Николай. - Это уж для кого как.

- Да. У меня друг есть - тоже поэт. Вот недавно издался.

- Издался! Издался… Знаете, у меня, может от этого и началось. На нервной почве. Написал я где-то за год… ну, порядочно по нашим меркам. И то, знаете, как началось? Был у меня день рождения. Пришли друзья- подружки. А в интернате особенно не развернёшься. Всё рядом. Вот и взяла одна из…ну да, Тамара, тетрадку со стихами. Потом сказала, что понравилось. Вот крылья и выросли. На целый сборник. Начал посылать в редакции. Понимаете, вещают со своих сайтов начинающим авторам: " Я обязательно дам вам ответ". Жду. Молчание. Вы не представляете, как оно измучивает. Нет, месяц, словно на иголках, это - ладно. А потом? Каждый день только и живёшь электронной почтой. Два месяца - молчат! Затем этот рецензент пишет, типа: " Знаете, решение принимает редактор, но мне он не отвечает, напишите ему сами". А я что, этому рецензенту писал что ли? Спрашиваю у него: "А стоит ли? Вы то лично что думаете?". Опять молчание. Бог. До смертного не снизошёл. Ладно. Пишу редактору. Молчание. Махнул рукой, послал ещё в несколько редакций. Молчание! Вы понимаете, если бы просто отказали, да ради Бога! Нет, молчат! Через пол-года пригрозил, что расскажу о таком отношении через Интернет. Тут же редактор сообщил, что у него, оказывается, глючит комп. А поэтому - присылайте ещё раз. Ладно, послал. И ещё через два месяца, наконец, дождался. Сборник, оказывается, прочитали и главный редактор и директор издательства. "Стихи неплохие, но не нашей серии". Как вам это нравится? Я просто умиляюсь, представляя такую картину. Подходит главный редактор к директору и говорит: "Вот, посмотри. Я прочёл. Неплохо, но никак не соображу, из нашей серии, или нет. Вот месяц уже мучаюсь! Может, у тебя соображалка лучше варит?" И теперь директор, месяц читая мой опус, чешет репку и думает: " Из нашей серии, или нет?". А потом они вдвоём решают, что неплохо, неплохо, но как- то… Поэтому лучше поберечься. А то опубликуешь, а это не из их серии. Скандал! Но лучше всё-же уточнить. Поэтому написали, чтобы послал им номер телефона, мол позвонят. Угадайте с одного раза, позвонили?