Пять недель на воздушном шаре - Жюль Верн

С наступлением ночи Фергюссон решил быстрой ходьбой побороть это опасное состояние. Он намерен был походить несколько часов по песчаной равнине не в поисках чего-либо, а просто ради самого движения.

– Пойдемте со мной, – уговаривал он своих спутников. – Поверьте мне, это принесет вам пользу.

– Для меня это невозможно, – ответил Кеннеди, – я не в силах сделать и шага.

– А я предпочитаю все-таки спать, – заявил Джо.

– Но сон и неподвижность могут быть гибельны для вас, друзья мои. Надо бороться с апатией. Ну, идемте же!

Но уговорить их доктору так и не удалось, и он отправился один. Ночь была звездная, прозрачная, Фергюссон ослабел, и вначале идти было тяжело – он отвык ходить. Но вскоре доктор почувствовал, что движение действует на него благотворно. Он прошел на запад несколько миль, и бодрость уже начала было возвращаться к нему, как вдруг у него закружилась голова. Ему показалось, что под его ногами раскрылась пропасть, колени подгибались, безбрежная пустыня наводила ужас. Фергюссон казался себе математической точкой, центром бесконечной окружности, то есть ничем. «Виктории» в ночной тьме совсем не было видно… И вот Фергюссона, этого отважного, невозмутимого путешественника, охватил непреодолимый страх. Он хотел было идти назад, но не мог; стал кричать, – на его крик не отзывалось, даже эхо, и голос его затерялся в пространстве, как камень, упавший в бездонную пропасть. Один среди бесконечной пустыни, Фергюссон опустился на песок и потерял сознание…

В полночь Фергюссон очнулся на руках своего верного Джо. Встревоженный продолжительным отсутствием доктора, Джо бросился разыскивать его по следам, ясно отпечатавшимся на песке, и нашел его в обмороке.

– Что с вами случилось, сэр? – с тревогой спросил он, видя, что доктор приходит в себя.

– Ничего, милый Джо. Минутная слабость, вот и все.

– Конечно, сэр, это пустяки, но все-таки поднимайтесь, обопритесь на меня и идемте к «Виктории».

Доктор, опираясь на руку Джо, пошел обратно по оттиснутым на песке следам.

– Как хотите, сэр, а это неосторожно с вашей стороны. Нельзя так рисковать, – начал Джо. – Вас, пожалуй, могли и ограбить, – прибавил он шутя. – Но давайте поговорим серьезно.

– Говори, я тебя слушаю.

– Нам непременно надо что-нибудь придумать. Мы можем протянуть всего каких-нибудь несколько дней, а там, если не подует ветер, мы погибли.

Доктор ничего не ответил.

– Надо, чтобы кто-нибудь пожертвовал собой для общей пользы, – продолжал Джо. – И проще всего будет, чтобы это сделал я.

– Что ты хочешь сказать? У тебя есть какой-нибудь план?

– План мой очень прост: я забираю с собой часть съестных припасов и иду прямо вперед, пока куда-нибудь не дойду, что должно же когда-нибудь случиться. Если же в это время подует благоприятный ветер, вы полетите, не дожидаясь меня. А если я дойду до какого-нибудь селения, то с помощью нескольких арабских слов, которые вы мне напишете на бумажке, сумею заставить себя понять, и тут или смогу доставить вам помощь, или уже придется пожертвовать собственной шкурой. Как вы находите мой план?

– Он безумен, Джо, но я вижу в нем твою честную смелую душу. Это невозможно, и ты не покинешь нас.

– Но надо же, сэр, в конце концов попытаться что-нибудь сделать. Вам же это нисколько не может повредить, так как, повторяю, дожидаться меня не надо, а у меня, возможно, чтонибудь да и выйдет.

– Нет, Джо, нет! Мы не расстанемся, это еще прибавило бы нам горя. Нам суждено было попасть в такое положение и, может быть, суждено выйти из него. Итак, покоримся судьбе и будем ждать…

– Пусть будет по-вашему, сэр, но предупреждаю: я даю вам день и больше ждать не буду. Сегодня воскресенье, или, вернее, понедельник, ведь уже час утра… Так вот, если во вторник мы не двинемся, я отправлюсь, – и решил я это окончательно. Доктор ничего не ответил. Вскоре они подошли к «Виктории» и улеглись в корзине рядом с Кеннеди. Тот не проронил ни слова, хотя и не спал.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Проснувшись на следующее утро, доктор, первым делом бросил взгляд на барометр. Ртутный столбик почти не понизился. – Ничего нового, ничего, – пробормотал он. Фергюссон вышел из корзины и стал смотреть во все стороны: от же зной, та же ясность неба, та же неумолимая неподвижность воздуха.

– Неужели нет ни малейшей надежды?! – воскликнул он. Джо не отозвался, он весь ушел в свои мысли. Кеннеди поднялся совсем больным. Его возбужденное состояние не могло не вызывать беспокойства. Он ужасно страдал от жажды и с трудом двигал распухшим языком и губами.

Оставалось еще несколько капель воды. Каждый знал об этом, каждый думал об этих каплях, и каждого тянуло к ним, но никто не решался сделать первый шаг.

Эти три товарища, эти три друга бросали один на другого дикие взгляды, – они были охвачены животной алчностью. Особенно сильно она проявлялась у Кеннеди. Его могучий организм раньше других изнемог от невыносимых лишений. Весь день он был в каком-то бредовом состоянии: ходил взад и вперед, что-то хрипло выкрикивал, кусая себе кулаки, был близок к тому, чтобы вскрыть себе вены и напиться собственной кровью.

– «Страна жажды»! – кричал он. – Нет, вернее будет назвать тебя «страной отчаяния»!

Потом он впал в состояние полного изнеможения: слышалось только свистящее дыхание, с шумом вырывавшееся из его запекшихся губ.

Под вечер первые приступы безумия охватили и Джо. Бесконечная масса песков вдруг показалась ему громадным прудом с чистой, прозрачной водой. Не раз несчастный бросался на раскаленную землю, чтобы напиться. Поднимался он со ртом, полным песка, и злобно кричал:

– Проклятие! Вода-то соленая!

После одного из таких приступов безумия Джо, видя, что Фергюссон и Кеннеди лежат без движения, поддался непреодолимому желанию выпить последние, оставленные про запас капли воды. Не в силах справиться с собой, он подполз на коленях к корзине и, пожирая безумными глазами бутылку с водой, схватил ее и впился в нее губами. В этот миг рядом с ним раздались раздирающие душу крики:

– Пить! Пить!

Кеннеди подползал к нему. Несчастный охотник был жалок, он на коленях, плача, молил Джо, который со слезами протянул ему бутылку, и Кеннеди выпил все, что было в ней, все до последней капли.

– Спасибо, – пробормотал он, но Джо не слышал: он свалился на песок рядом с шотландцем.

Как прошла эта ужасная ночь – неизвестно. Утром несчастные стали чувствовать, как под огненными потоками солнца тела их мало-помалу совсем высыхают. Когда Джо хотел подняться, ему это не удалось. Он был уже не в силах осуществить свой план.