Внеземной. В поисках инопланетного разума - Ави Леб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Изменились ли как-то ваши религиозные убеждения, или представления о Боге за то время, что вы занимались астрономией?» – вопрос журналиста New Yorker, бравшего у меня интервью о Оумуамуа, заставил меня задуматься. Почему он заранее решил, что я должен быть религиозен? Я был и остаюсь светским человеком.
Но я начал понимать, откуда взялась эта интонация в вопросах, только во время другого интервью, для CNN. Время беседы близилось к концу, когда репортер спросил меня: «Впервые встретившись с внеземной цивилизацией, как вы считаете, на что нам надеяться – будут ли они религиозными или светскими?» Однако, понимая, что на этот вопрос трудно будет ответить одной короткой фразой, он добавил, что, так как у нас мало времени, я могу не отвечать.
Думаю, я все же могу ответить. И, что более важно, я считаю, что нам нужно больше думать о корнях таких вопросов. Оумуамуа дает нам потрясающую перспективу, и мы, как обычно, охвачены трепетом.
На протяжении веков наша цивилизация изобретала средства, от мифов до научных методов, предназначенные для того, чтобы понять те явления, которые внушают нам трепет. И со временем многие из этих явлений переместились из списка «Чудеса – скрижали человеческого опыта» в список обычных, даже обыденных вещей. Во многом за это можно благодарить достижения науки. Но ни одна область человеческой мысли не свободна от риска оказаться в плену догм, и это верно как для ученых, так и для богословов.
Подумайте, как светский человек посмотрит на вопрос, заданный мне интервьюером CNN. Он может допустить, что, с одной стороны, религиозные существа с большей вероятностью будут следовать какой-то этике – возможно, из благородства, или же придерживаясь какого-нибудь предписания, гласящего, что «кроткие унаследуют Вселенную». В конце концов, большинство религий человечества учат абстрактным системам ценностей, которым подчиняются их последователи – из страха наказания со стороны верховного существа или ради общественного блага. Светский человек также может оценить по достоинству тот факт, что некоторые религии, к примеру джайнизм, открыто выступают с проповедью ненасилия.
Но этот светский человек будет вынужден признать, что даже самый краткий обзор религиозной истории заставит нас задуматься. Выбирая наугад, вспомним испанское завоевание Центральной и Южной Америки в XVI веке. Разжигая свой гнев отвращением к идолопоклонству, в 1562 году католический священник Диего де Ланда Кальдерон сжег на огромном аутодафе тысячи манускриптов, или «кодексов» майя, уничтожив столь много, что не осталось почти ни одного экземпляра, который мог бы быть исследован современными учеными. «Мы нашли у них большое количество книг, записанных этими знаками, – писал священник, – и, так как в них не было ничего, в чем не имелось бы суеверия и лжи дьявола, мы сожгли их все». Если представить себе, что наша первая встреча с инопланетянами или их технологиями будет напоминать об инквизиции Римско-католической церкви и о методах, которыми действовал Эрнан Кортес в 1519 году, во время похода на столицу империи ацтеков Теночтитлан, тогда у нас есть серьезный повод для беспокойства.
Но подумайте теперь, как ответит на этот вопрос человек религиозный. «Встретив инопланетян, на что нам надеяться – на их религиозность или светскость?»… Нет сомнений, достижения науки, в том числе социальной, такой как экономика, позволяют нам постоянно увеличивать среднюю продолжительность жизни и сокращать крайнюю бедность. Но если, исходя из этого, принять решение отдать абсолютное предпочтение светскому и научному пути развития цивилизации – это вызовет столь же исторически обоснованные опасения.
Возьмем для примера недавний век, двадцатый. И Первая, и Вторая мировые войны, самые смертоносные конфликты в истории человечества, были нерелигиозными, и сражались в них за территории, ресурсы и власть. В том же веке евгеника, так называемая «наука», ратующая за контроль над рождаемостью людей с целью улучшения человеческой расы, попала в США под влияние расистских идей, а в нацистской Германии поощряла Холокост. Помимо этого, самый амбициозный антирелигиозный эксперимент ХХ века, Советский Союз, слишком часто требовал от своих ученых, чтобы их исследования соответствовали догмам коммунистической идеологии. Кажется очевидным, что и наука подвержена влиянию догматизма, авторитарности и может стать инструментом насилия.
Я полагаю, что трудность здесь проистекает из самого вопроса, заданного репортером. Он извлек неверный урок из истории нашей цивилизации, которая является единственным примером для изучения. В масштабе всей земной цивилизации вопрос «религиозная или светская?» представляется ложной дихотомией. Анализируя историю человечества, как недавнюю, так и далекую, можно прогнозировать, что любой инопланетный разум, с которым мы столкнемся, будет, вероятно, сколь религиозным, столь и светским, и это не должно вызывать беспокойства.
Еще раз перенесемся в тот день, когда будут обнаружены доказательства существования жизни где-то далеко во Вселенной. Я могу сделать еще один прогноз: когда мы точно будем знать, что мы не одни во Вселенной, все религии человечества, как и все его ученые – даже самые консервативные, – найдут способы индоктринировать этот факт.
Мои надежды и сомнения связаны не с тем, объявит ли себя первый встреченный нами на просторах космоса инопланетный разум религиозным или светским, а с тем, будет ли он более вдохновлен смирением, нежели высокомерием. Это позволило бы смотреть на наш контакт как на опыт взаимного обогащения опытом и знаниями, полезный и благоприятный для обеих сторон, а не как на конфликт с нулевой суммой, заряженный личными интересами и сопровождающийся острой борьбой за доминирование. Эта надежда, конечно, относится и к нашим исканиям – если мы вдруг встретим в космосе чей-то отдаленный аванпост или сами решим создавать поселения колонистов с Земли, маленькие Бейт-Хананы среди звезд. По мере того как мы будет идти дальше во Вселенную, наша моральная ответственность и смирение должны перейти на стандарты более высокие, чем те, которые мы демонстрировали до сегодняшнего дня на Земле.
Говоря о человечестве, и религия, и наука на протяжении всей нашей истории давали пищу как смирению, так и высокомерию. Отказываться рассматривать то, что не противоречит здравому смыслу, – верх высокомерия, но так работают любые интеллектуальные шоры, будь они сшиты учеными или теологами. Обе партии грешили тем, что нередко требовали от своих адептов надевать такие шоры, ограничивая свободу мысли и заставляя их искать ответы на проторенных путях, уже пройденных их предшественниками.
Однако следует также признать, что и наука, и теология время от времени вдохновляли некоторых своих
