Королевская постель - Маргарет Барнс

Танзи смотрела на него с удивлением и жалостью.

– Господи, Дикон, неужели вы не слышали? Конечно, откуда, ведь вы целый день трудились в этом доме. Но глашатаи кричали об этом с утра. И в таверне только об этом и говорят.

– О чем?

– О том, что граф Уорик жив. И чтобы доказать это, король велел выпустить его из Тауэра. Он должен проехать через город. Вверх по Темз стрит, Ист Чип и дальше – до собора Святого Павла и обратно через Тауэр стрит.

– Когда?

– В воскресенье. Чтобы все могли его увидеть. Молодые люди, как мы, и старики, которые могут его узнать.

Дикон ничего не ответил. Только сейчас со всей неизбежностью он осознал, насколько его личные интересы связаны со всеми этими событиями и насколько сильно он хочет, чтобы тем или иным способом к власти вновь вернулись Плантагенеты. Чтобы его отец, наконец, был отомщен.

– Опять у Тюдора козырная карта, – с горечью сказал он.

В таверне, заполненной посетителями, обсуждающими ту же самую тему, Танзи не могла успокоить его. Она только сжала его руки и прошептала:

– Следует ли вам так беспокоиться?

Однако Дикон совсем не слушал ее, пытаясь проникнуть в скрытый замысел Тюдора.

– Он должен опасаться появления графа Уорика на улице, – злобно прошептал юноша.

– Почему? Ведь этим он может помешать своим врагам?

– Если племянник Ричарда проедет по улицам Лондона, этого будет достаточно для того, чтобы люди вновь почувствовали симпатию к своему покойному королю. Тюдор не дурак. Он не может не понимать этого. И ему надо как следует все обдумать. Может ли он заплатить такую цену за то, чтобы доказать, что не убивал графа Уорика, и разрушить планы Лоуэлла.

– Говорят, что граф появится в полдень. Мы оба будем свободны. Давайте пойдем и посмотрим.

– Я должен увидеть его, – сказал Дикон. – Я никогда не видел никого из своих родственников и никогда ни с кем не разговаривал, кроме отца, а Эдуард Уорик – мой двоюродный брат.

Глава 17

В воскресенье, задолго до назначенного часа, Дикон и Танзи были возле наружных ворот Тауэра. Конечно, они могли бы наблюдать процессию и на Чипсайд, как большинство людей, пришедших сюда исключительно ради простого любопытства, но, Дикону необходимо было рассмотреть графа Уорика как можно лучше, и присутствовать при его столь драматическом появлении на свободе от начала до конца.

Рядом с Диконом и Танзи оказалось немало зрителей – владельцев складов с Темз стрит и докеров с королевской верфи. На протяжении всего длинного пути от Тауэра до собора Святого Павла стояла толпа, которая увеличивалась по мере приближения к собору.

– Коронации, экзекуции, свадьбы – как вы, лондонцы, любите все это! – обратился к Дикону и Танзи торговец шерстью из Фландрии, и в его словах чувствовалась добродушная насмешка. – Однако эта – самая странная процессия из всех, не правда ли? Мужчину провозят по улицам и показывают толпе просто для того, чтобы подтвердить, что он жив!

– Если его можно назвать мужчиной. Этот сын убитого герцога Кларенса еще совсем мальчик, – ответил ему человек, похожий по внешнему виду на школьного учителя.

– Вы помните его, сэр? Вы знаете, как он выглядит? – спросила Танзи, не в последнюю очередь потому, что этот торговец напомнил ей Уилла Джордана.

– Конечно. Большинство из нас знает, – уверил он ее. – Правда, он большую часть времени проводил в Мидлгеме, в Йоркшире, где покойный король и королева устроили свою резиденцию. Ведь он не только был племянником покойного короля Ричарда, но и королевы – Анны Невилл, потому что ее сестра была замужем за Кларенсом. И, кроме того, многие из нас часто видели молодого графа на пони в королевской свите здесь, в Лондоне.

– Так что вы узнаете его, когда увидите? – настаивала Танзи.

– Разумеется, узнаю. По его благородству и скромности, которые и не снились всем этим фальшивым претендентам.

Внезапно среди гвардейцев началось какое-то движение, где-то за толстыми стенами Тауэра заиграла труба, толпа рванулась вперед, но была сдержанно остановлена скрещенными пиками вооруженных стражей. Когда колокола церкви Всех Святых отзвонили полдень, с грохотом распахнулись большие ворота, и из них выехал на черной лошади комендант Тауэра, за которым шла колонна королевских гвардейцев. Позади них, охраняемый со всех сторон пешими солдатами, шедшими, однако на таком расстоянии, чтобы не мешать людям видеть графа, ехал сам Эдуард, граф Уорик, темноволосый стройный юноша, одетый в серый бархат в полном соответствии с его высоким положением.

Дикон и Танзи оказались так близко от него, что если бы не пешая охрана, они без труда могли бы дотронуться до юноши. Он держался на лошади напряженно, что было вполне понятно: впервые за много месяцев он оказался на свободе. При виде возбужденной, глазеющей на него толпы он поднял руку в перчатке и приложил ее ко лбу, словно хотел защититься от слишком яркого света. Но это был солнечный майский день, а он был юн, и после минутного замешательства его лицо осветила искренняя, радостная улыбка, преобразившая весь его облик, и он с явным удовольствием продолжил путь, поддавшись иллюзии свободы. Большинство собравшихся приветствовали его с нескрываемым радушием.

– Это действительно граф? – спрашивали молодые люди, обступившие человека, которого Дикон и Танзи приняли за учителя, в то время, как гвардия вернулась к воротам Тауэра, чтобы ждать возвращения кавалькады.

– Да. Граф собственной персоной, – снова подтвердил он, но на этот раз голос его звучал менее уверенно, возможно, потому, что во время этих бесконечных войн между Розами ему довелось видеть слишком много титулованных особ, которые исчезали так же неожиданно, как и появлялись.

Стоя в толпе, Дикон и Танзи слышали, как усиливается одобрительный гул, нарастая по мере продвижения кавалькады вдоль Темз стрит.

– Правда ли это, что Генрих Седьмой немного простоват и наивен? – спросил подмастерье ювелира, который неоднократно относил в Вестминстер изделия своего учителя. – Так говорят слуги.

– Генрих Шестой тоже был наивен. А вспомните, какое побоище было при нем по всей стране, – отреагировал кто-то на этот вопрос.

– Нам не нужны больше наивные короли, – согласился другой.

– Лучше уж пусть остается тот, который сейчас у нас. По крайней мере, мы не воюем, – добавил третий.

Было похоже, что вокруг него собралась целая группа сторонников Ланкастеров, и все проявления симпатии к Плантагенетам вызывали их раздражение.

– Мир любой ценой, – прошептал школьный учитель, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Нужен умный правитель, который сможет заставить замолчать всех своих врагов, – продолжал круглоголовый мужчина, который был, наверное, лидером среди сторонников Тюдора.