Дневник матери - Нефедова Нина Васильевна

Воспитание в детях чувства ответственности требует много упорства, настойчивости. Если удастся вселить в детей твёрдое убеждение, что труд – это наипервейшая обязанность человека и что таким трудом для них является учёба, можно считать, что главное сделано. И конечно, при этом необходимо проявлять как можно больше уважения и доверия к ребёнку. При таком доверии мне кажется уже немыслимой фраза: «Ты приготовил уроки? А ну-ка я проверю, как ты их выучил!»

Поэтому, когда мне надо всё-таки знать, занят ли Валя уроками или чем-то посторонним, я вхожу в комнату, где он занимается, с самым безразличным видом. Я стараюсь даже не смотреть в его сторону, чтобы он, чего доброго, не заподозрил, что я слежу за ним.

Мне кажется, спроси я его об уроках, я обижу его, выдам своё беспокойство по поводу того, что они не приготовлены. А раз есть опасение, не исключена возможность, что они и впрямь могут быть не выполнены. Нет, уроки должны быть сделаны! В этом не может быть и тени сомнения. Такая уверенность, непреложность дисциплинирует ребёнка. Это всё равно, что внушение; ты не можешь быть плохим, я верю в тебя! И это, как гипноз, действует.

Уже будучи матерью пятерых детей, я решила заочно закончить ещё один вуз и поступила учиться на факультет журналистики. Помимо того что занятия давали мне моральное удовлетворение, моя учёба должна была благотворно сказаться на детях. Уж если мать, которой за сорок, учится, то детям и подавно нельзя отставать от неё.

Два раза в году мне приходилось ездить на экзаменационную сессию. В первый раз я собиралась в отъезд с большими опасениями. Как-то справятся в доме без меня? Ведь детям и обед придётся готовить самим, и следить за чистотой квартиры, и за отцом присмотреть: вовремя ли он поел, чистая ли у него рубашка?

Распределила обязанности, повесила график дежурств, сделала наказы и уехала. А когда вернулась, нашла дом в полном порядке. С тех пор я уезжаю из дому без больших угрызений совести. Соседей удивляет это. Они с явным неодобрением взирают на то, как ребята, сгибаясь под тяжестью чемоданов, набитых книгами, провожают меня на вокзал. Однажды соседка не выдержала, спросила:

– Как это вы бросаете дом?! А кто за дисциплиной детей следит? За приготовлением уроков?

В первое мгновение я задумалась, в самом деле – «кто?» – и засмеялась счастливая.

– Сами дети, конечно!

Если раньше я не задумывалась над тем, что, оказывается, не надо уже следить за дисциплиной детей, усаживать их за уроки, то теперь поняла, что добилась коекакой победы. Как мне удалось это? Честно говоря, не знаю.

Я могу, конечно, перечислить ряд моментов, сыгравших положительную роль: режим, своевременная помощь ребёнку, если он почему-либо отстал в учёбе от товарищей, пример родителей, которых дети никогда не видели без дела и даже в короткие часы отдыха – только с книгой или газетой.

Но в первую очередь сюда нужно отнести, повторяю, воспитание в детях чувства ответственности за свои школьные дела. Ребёнок должен воспитываться в убеждении, что он, будущий гражданин, не имеет права не учиться или учиться плохо. Что он должен стать образованным человеком, чтобы быть полезным своей Родине и своему народу. Нельзя недооценивать этого прекрасного устремления в детях.

Большим стимулом в учёбе является отношение детей к родителям. Если они любят отца и мать, уважают их, то постараются радовать родителей, а не огорчать.

Однажды Валя, возвратясь из школы и найдя дверь закрытой, долго ждал меня в подъезде. И не успела я войти в подъезд, как перед моими глазами появилась тетрадь Вали с большой красной «пятёркой».

А Лида, став уже студенткой, призналась мне, что в III классе сожгла свою тетрадь по русскому языку, потому что в ней была «двойка», а ей не хотелось огорчать меня.

– Помнишь, мамочка, ты была такая весёлая: в тот день приехал из Ленинграда папа, ты вбежала в кухню взять что-то, а я стояла и дрожала, боялась, вдруг ты откроешь дверцу плиты и увидишь тетрадь, которая ещё, наверное, не сгорела…

А если бы я открыла дверцу и увидела тетрадь, что бы я сделала? Наверное, обрушилась бы на Лиду с упрёками, не задумываясь над тем, что сожгла она тетрадь из самых лучших побуждений.

Мне вспоминается случай из собственного детства. Я очень любила учительницу русского языка и на её уроках отличалась особым прилежанием. Однажды за классное сочинение я получила «пятёрку». Но получив тетрадь на руки и перечитав сочинение, я осталась недовольна им. Я нашла, что могла бы написать его лучше, что «пятёрка» мне поставлена незаслуженно и что мне остаётся только одно – переписать сочинение. Сказано – сделано. Я переписала сочинение, вернее, написала его заново, а внизу вывела почерком учительницы красную «пятёрку». Мне казалось, что я с полным правом могу перенести эту отметку из первого варианта сочинения.

Но учительница отнеслась к делу иначе.

– Это ты сделала?! – строго спросила она меня, указывая пальцем на злополучную «пятёрку».

– Я…

– Стыдно! А ещё девочка…

Учительница резко захлопнула тетрадь, а я, униженная, давясь слезами, поплелась на свою парту. Весь день я проплакала. Было обидно, что меня не поняли, ведь переписала я сочинение, чтобы порадовать учительницу… Но ещё больше меня терзала мысль, что учительница забыла о своей «пятёрке» и решила, что я «подделала» её…

О КУЛЬТУРЕ ПОВЕДЕНИЯ

Я требую от своих ребят вежливости и предупредительности по отношению к другим. Как я добиваюсь этого? Очень просто: не оставляю без внимания ни малейшего промаха в их поведении. Вот вбежал в комнату Валя. Он чем-то взбудоражен. Не замечая, что в комнате есть посторонние, он обращается прямо ко мне:

– Эх, мама! И дал же я сейчас этому Владьке! Я перебиваю:

– Валя! Поздоровайся! Ты видишь Евгению Петровну?

Валя вспыхивает и подчёркнуто любезно к гостье:

– Здрасте!

Сейчас мне не приходится напоминать ему об этом. Только иногда, опять-таки увлечённый чем-то своим, он здоровается с гостьей довольно небрежно, как бы мимоходом. Мне это тоже не нравится и я говорю многозначительно:

– Валя-я!

Валя уже знает, чего я хочу от него – соответствующий разговор у нас с ним уже был, – и повторяет своё приветствие более любезно.

Многие презрительно скажут: «Натаскивание! Тренировка! Что, ребёнок – собачка?!» Да, натаскивание, тренировка. Но стоит ли пугаться этих слов? Если мы не боимся тренировать мускулы наших детей, то разве менее важно натренировать их в навыках вежливого обращения? «Автомат вежливости» не такая уж плохая вещь, если за ней стоит не душевная пустота, не лицемерие, а искренность и уважение к человеку. Зато как приятно бывает, когда мальчики любезно предлагают гостю сесть и считают своим долгом занять его разговором. Бывает, что приятели Вали, впервые входя в наш дом, не здороваются. Или забывают сделать это, или вообще считают подобную формальность не обязательной для своего возраста. В таких случаях я прихожу на помощь:

– Здравствуй, Валерик! – говорю я как можно деликатнее. – Мы с тобой сегодня ещё не виделись…

Валерик оторопело моргает глазами и спешит исправить оплошность. Валя же мучительно краснеет за товарища и после его ухода говорит мне:

– Надеюсь, мама, теперь он всегда будет здороваться! Ты его здорово проучила!

И верно. Редко приходилось давать урок вторично. Тем же, на кого Валя не надеялся, он говорил, прежде чем войти в дом:

– Ты смотри, не забудь сказать: «Здравствуйте!» А то мама опять первая поздоровается. Тебе же будет стыдно!

Я помню, как в детстве меня обучали вежливости. Училась я в первом классе так называемой коммерческой школы. Директором был представительный мужчина с роскошной бородой и густым голосом. При встрече с ним мы должны были останавливаться и здороваться. Однажды в середине урока мне разрешили выйти из класса. Я шла по длинному коридору и встретилась с директором. Я хотела пройти мимо, не поздоровавшись, так как ещё утром имела удовольствие приветствовать его. Но директор остановил меня и сказал: