Конец вечности - Айзек Азимов

На лице Харлана не дрогнул ни один мускул.

— Так вот, какую же цель преследовала эта блокировка Времени? — продолжал он. — Ты была невредима. Для чего был нужен барьер? И тогда я задал себе вопрос: что произошло из-за того, что барьер был поставлен, или иначе, чего бы не произошло, если бы он отсутствовал?

Харлан помолчал, глядя на свои тяжелые, неуклюжие ботинки из натуральной кожи. Он подумал, с каким облегчением он бы снял их…

— На этот вопрос возможен только один ответ. Наткнувшись на барьер, я потерял от ярости голову и помчался назад за болеизлучателем, чтобы вырвать с его помощью признание у Финжи. А затем я решил рискнуть Вечностью, чтобы спасти тебя, и чуть было не погубил Вечность при мысли, что навсегда тебя потерял. Понимаешь?

Нойс смотрела на него со смешанным выражением недоверия и ужаса.

— Неужели ты хочешь сказать, что люди будущего заставили тебя совершить все эти действия? Что они рассчитывали именно на такую реакцию с твоей стороны?

— Да. И не смотри так на меня. Да. Разве ты не понимаешь, что это всё меняет? Я согласен отвечать за свои поступки до тех пор, пока я действую по своей воле. Но знать, что меня завлекли, одурачили, что кто-то управляет и манипулирует моими чувствами, словно я Счётная машина, в которую достаточно вложить соответствующую программу…

Харлан вдруг понял, что он кричит, и осекся. Переждав несколько секунд, он продолжал:

— Знать, что я был просто марионеткой в чьих-то руках, свыше моих сил. Я должен исправить всё, что я натворил. Только тогда я смогу обрести покой.

Что ж, может быть, он и обретет его тогда. Круг замыкается. Несмотря на ожидающую его личную трагедию, чувство долга всё-таки восторжествует.

Нойс нерешительно протянула к нему руку, но он отодвинулся.

— Всё было подстроено. Моя встреча с тобой. Всё, что произошло потом. Мой характер был проанализирован. Это очевидно. Действие и реакция. Нажмите на эту кнопочку — и человечек дернется сюда. Нажмите на другую — он дернется туда.

Стыд и раскаяние мешали ему говорить.

— Одного только я не понимал вначале: как я догадался, что Купера должны послать в Первобытную Эпоху. Самая невероятная догадка на свете. У меня не было для неё никаких оснований. Твиссел никак не мог примириться с этим. Он не раз удивлялся, как это я, при моём слабом знании математики, умудрился прийти к правильному выводу.

А всё же я догадался. И знаешь, когда эта догадка впервые осенила меня? В ту самую ночь. Ты спала, а я никак не мог уснуть. У меня было странное ощущение, точно мне обязательно надо было что-то припомнить, какие-то слова, какую-то мысль, мелькнувшую в моей голове. Я думал и думал, пока вдруг не понял значения всего, что было связано с Купером, и одновременно в моей голове мелькнула мысль, что я в состоянии уничтожить Вечность. Позднее я изучал историю математики, но в этом уже не было особой необходимости. Я всё знал и так. Больше того, я был в этом совершенно уверен. Как? Почему?

Нойс настороженно смотрела на него. Она больше не делала попыток взять его за руку.

— Неужели ты хочешь сказать, что люди из Скрытых Столетий подстроили и это? Что они вложили в твой мозг эти мысли и направляли твой действия?

— Да, да! Именно это они и делали. Но они ещё не довели дело до конца. Круг замыкается, но он ещё не замкнут.

— Но как они могут сделать что-нибудь сейчас? Ведь их нет здесь?

— Нет? — Голос его прозвучал так глухо, что Нойс побледнела.

— Невидимые сверхсущества? — прошептала она.

— Нет, не сверхсущества. Я уже объяснил тебе, что, создав своё собственное окружение, собственную среду, человек перестал эволюционировать. Человек Скрытых Столетий — это гомо сапиенс. Обычный человек из плоти и крови.

— Тогда их наверняка нет здесь.

— Здесь есть ты, Нойс, — печально проговорил Харлан.

— Да. И ты. И больше никого.

— Ты и я, — согласился Харлан, — и никого больше. Женщина из Скрытых Столетий и я… Хватит притворяться, Нойс. Прошу тебя.

Она в ужасе посмотрела на него.

— Что ты говоришь, Эндрю?

— То, что я должен сказать. Что ты мне нашептывала в тот вечер, когда опоила меня мятным напитком? Твой ласковый голос… нежные слова… Я ничего не понимал тогда, но подсознательно я всё запомнил. О чём ты шептала мне так нежно? О Купере, которого посылают в прошлое? О Самсоне, разрушающем храм Вечности? Не правда ли?

— Я даже не знаю, кто такой этот Самсон, — сказала Нойс.

— Тебе нетрудно догадаться об этом. Скажи мне, когда ты впервые появилась в 482-м? Чье место ты заняла? Или ты просто… втиснулась в Столетие? Специалист из 2456-го рассчитал по моей просьбе твою Судьбу. В новой Реальности ты не существовала. У тебя даже не было Аналога. Странно, конечно, для такого незначительного Изменения, но всё же возможно. А затем Расчётчик сказал мне одну вещь, и я услышал её, но не понял. Удивительно, что я вообще запомнил его слова. Может быть, уже тогда они задели какую-то струнку во мне, но я был слишком переполнен тобой, чтобы прислушиваться. Вот что он сказал: ПРИ ТОЙ КОМБИНАЦИИ ФАКТОВ, КОТОРУЮ ВЫ МНЕ ДАЛИ, Я НЕ СОВСЕМ ПОНИМАЮ, КАК ОНА МОГЛА СУЩЕСТВОВАТЬ В ПРЕДЫДУЩЕЙ РЕАЛЬНОСТИ.

Он был прав. Ты и не существовала в ней. Ты была пришельцем из далекого будущего и играла мною, да и Финжи тоже, в своих собственных целях.

— Эндрю…

— Все сходится. Как я мог быть таким слепым? Книга в твоей библиотеке — под названием «Социальная и экономическая история». Я и тогда удивился, наткнувшись на неё. Но ведь она была тебе необходима, не правда ли, чтобы войти в роль. И ещё одно. Помнишь нашу поездку в Скрытые Столетия? Ведь это ты остановила капсулу в 111 394-м. Ты остановила её точно и без промедления. Где ты научилась управлять капсулой? Ведь, судя по всему, это было твоим первым путешествием во Времени. Кстати, почему именно в 111 394-м? Это что, твоё родное Столетие?

— Зачем ты взял меня с собой? — тихо спросила она.

— Чтобы спасти Вечность! — неожиданно заорал Харлан. — Я не знаю, что ты могла бы там натворить. Но здесь ты беспомощна, потому что я раскусил тебя. Признавайся, что всё это правда! Признавайся!

В пароксизме гнева он вскочил и замахнулся на неё.

Нойс даже не шелохнулась. Лицо её было совершенно спокойно. Она казалась прекрасной статуей, отлитой из теплого прозрачного воска. Рука Харлана застыла в воздухе.

— Признавайся! — повторил он.

— Неужели после всех этих рассуждений ты всё ещё сомневаешься? — спросила она. — Да и какое это имеет значение, признаюсь я или нет?

Харлан почувствовал, как в нём снова поднимается волна бешенства.

— Признайся, чтобы мне потом не чувствовать ни раскаяния, ни сожаления.

— Раскаяния?

— Нойс, у меня с собой аннигилятор, и я твёрдо решил убить тебя.

Глава 18

НАЧАЛО БЕСКОНЕЧНОГО ПУТИ

Дуло аннигилятора глядело на Нойс.

Но в голосе Харлана не было уверенности, в глубине его сердца, подтачивая остатки решимости, снова закопошились сомнения.

Почему она не отвечает? Что скрывается за её напускной невозмутимостью?

Разве может он убить её?

Разве можно оставить её в живых?

— Что же ты молчишь? — хрипло спросил он.

Она уселась поудобнее, сложив руки на коленях, словно не замечая наведенного на неё аннигилятора. В её отрешенности сквозила таинственная, почти мистическая сила. Когда она наконец заговорила, голос её звучал пугающе спокойно:

— Ты хочешь убить меня, но совсем не потому, что не видишь другого способа спасти Вечность. Ведь ты мог бы связать мне руки и ноги, заткнуть кляпом рот и, оставив меня в пещере, спокойно отправиться в путь на рассвете. Или взять меня с собой и бросить в пустыне. Или же попросить Твиссела продержать меня до твоего возвращения взаперти. Но нет, только моя смерть может удовлетворить тебя. И знаешь почему? Потому что ты уверен, что я завлекла тебя в свои сети и толкнула на измену Вечности. Ты хочешь убить меня за то, что я обманула и предала твою любовь; и не надо уверять себя, что это справедливое возмездие. Ты просто мстишь мне за своё оскорбленное самолюбие, вот и всё.

Харлан поежился.

— Но ведь ты из Скрытых Столетий? Отвечай!

— Да, — ответила Нойс. — Что же ты не стреляешь?

Палец Харлана задрожал на пусковой кнопке аннигилятора. Но сомнения не покинули его. Наперекор рассудку он пытался оправдать её, цепляясь за остатки своей любви. Может быть, доведенная до отчаяния его подозрениями, она намеренно наговаривает на себя, играя со смертью? Может быть, это просто глупая бравада истеричной женщины, испугавшейся, что она навсегда потеряла любимого человека?

Нет! Так могла вести себя героиня фильмокниги, написанной в слащавых и сентиментальных традициях 289-го, но уж никак не Нойс. Она была не из тех, кто умирает, словно надломленная лилия, на руках отвергнувшего её любовника.