Практическое руководство по злу - overslept

работы Хакрама расцвели позади меня, когда я повернулась, чтобы взять маску. Я вышла из комнаты, чтобы поискать остальных, моргая, когда увидела в окно, что уже наступила ночь. Как долго я была в этой ванне? Глупый вопрос, Кэтрин. Как будто время здесь что-то значит: можно было бы пробыть там достаточно долго, чтобы окунуть палец ноги, а снаружи все равно было бы темно. Комнаты Лучницы были чуть дальше по коридору, поэтому я сначала проверила их, но дверь была открыта, и внутри никого не было. Я немного побродила, прежде чем наткнулась на слугу, который после обязательного преклонения колен и смиренной покорности проводил меня в библиотеку — я, по-видимому, вышла последней, а все остальные ушли к Масего. Библиотека, похоже не совсем отражала суть помещения.

Хотя стены были покрыты полками, заполненными томами, количество плюшевых кресел и столов давало понять, что это комната, где принимают людей. Маленькие шары волшебного пламени, плавающие, как люстры, освещали это место тонким голубым оттенком. Подмастерье было легко найти: он сидел один на своем стуле, шар парил прямо над его головой, когда он листал рукопись.

Две стопки томов стояли по бокам от него, и он не обращал никакого внимания на остальные. Это был первый раз, когда я могла хорошо рассмотреть Лучницу, поэтому я обратила на неё пристальное внимание. Мое предположение о том, что она имела выдающиеся достоинства, казалось, было верным: ее серый жилет и белая рубашка заметно изогнулись.

Поверх него на ней было длинное шерстяное пальто темно-серого цвета, расшитое золотыми узорами по кайме, которые точно соответствовали оттенку золота на моем платье. Длинные серые брюки заканчивались мягкими кожаными туфлями, шею прикрывал небрежно повязанный шелковый шарф в тон пальто.

Я могла видеть выглядывающую рукоятку ее длинных ножей, но от лука не было и следа. У нее было более худое лицо, чем я могла бы подумать, и удивительно тонкий нос. Ореховые глаза встретились с моими, с усмешкой оглядывая мое платье. Да, я предвидела, что это произойдет. Я чуть не рассмеялась, когда увидела Хакрама.

На нем был темный велюровый камзол и брюки в тон, из-за которых было ясно, насколько широки его плечи, но самым забавным был плащ: чёрный мех с чисто белой каймой придавал ему вид самого причудливого военачальника Творения. Топор — не его собственный, он был сломан ранее, этот был слишком серебристым, чтобы принадлежать ему после ремонта, — свисающий с кожаного кольца на поясе придавал ему немного более воинственный вид, как и толстые кожаные сапоги. Костлявые пальцы, из-за которых его прозвали Мертвой Рукой, выглядывали из-за края рукава, неестественно неподвижные.

— Там были золотые серьги и белая боевая раскраска, — сказал он обиженным тоном. — Боевая раскраска, Кэт. Что это, Война Цепей? Никто не пользовался этим веками.

— Я уверена, что ты бы был очень популярен в борделе, — заверила я его. Он застонал и прикрыл глаза.

— Я всегда задавалась вопросом, насколько орки такие же… там, — произнесла Лучница с мерзкой ухмылкой.

— У нас не будет разговора на тему «как выглядят гениталии орков», — твердо ответил Хакрам.

— У меня есть книга, я одолжу ее тебе, — сказала я Лучнице.

Она подняла идеальную бровь.

— Стало любопытно, — пожала я плечами. — И он становится очень раздражительным, когда его спрашивают об этом.

— Масего не изменился, — сказал Адъютант, отчаянно меняя тему. Мы все повернулись к Подмастерью, который все еще читал.

— Я думаю, что он находится под узором тишины, — сказала я, нахмурившись. Я достала свиток с приглашением и бросила его в голову темнокожего мага. Он попал ему прямо в очки, и он чуть не выпрыгнул из своей кожи, уронив книгу и поспешно рассеяв заклинание вокруг себя.

— О, уже пора выходить? — спросил он.

— Я предполагаю, что это будет всякий раз, когда мы решим поехать, — сказала я, — но у нас есть места, где мы должны быть. Иди, собирайся.

Это привлекло некоторое внимание остальных.

— Приглашение? — спросила Лучница.

— Мы идем на маскарад, — пояснила я. — Чтобы точно выяснить, кем мы должны быть.

— Это кажется контрпродуктивным, — отметил Масего. — Мы будем в масках.

Я не была уверена, была ли я просто ужасна в расплывчатых, но значимых объявлениях или Подмастерье был такой уж занозой, но очевидно, что моя техника нуждалась в доработке.

— Ты заметил, что мы все носим разную одежду, Масего? — сказала я. Он сделал паузу, поправил очки.

— Да, — солгал он. Лучница кашлянула в ладонь, не сумев скрыть смех.

— Я предполагаю, что в твоих комнатах есть модный наряд, — терпеливо сказала я Подмастерью. — Иди, надень его.

— Моя одежда чистая, если это то, о чем ты беспокоишься, — сказал он. — На неё наложено самоочищающееся заклинание.

Так вот почему он никогда не пользовался прачечными Пятнадцатого. Я всегда предполагала, что у него был какой-то бедный — в буквальном смысле — дьявол, который справлялся с этим.

— У нас также есть маски, — сказала я, поднимая свою собственную. Я взглянула на остальных, у которых, похоже, не было своих, и Хакрам жестом указал на столик в глубине зала. Они были там: черный обсидиановый медведь для Адъютанта и золотисто-серый сокол для Лучницы. Подмастерье щелкнул запястьем, прошептав слово на языке магов, и на его лице образовалась тонкая пустая карнавальная маска изо льда. По крайней мере, оно идеально подходило к его очкам.

— Хорошо, — сказала я, — будь по-твоему. Но не приходи жаловаться ко мне, если фейри будут смеяться над тобой. —

— Мне обязательно с ними разговаривать? — спросил он очень серьезно. — Я даже близко не закончил с этим. —

Он постучал костяшками пальцев по стопке книг слева от себя, чтобы уточнить. «Бьюсь об заклад, Одинокому Мечнику никогда не приходилось иметь дело с подобным дерьмом» — раздраженно подумала я. Его убийство было актом справедливости только за это.

— Ты можешь взять одну, — сказала я. — И читай только тогда, когда кто-то не пытается словесно заманить нас во что-то смертельное. —

Он что-то пробормотал себе под нос. Я подумала, что его избаловали отцы. Я не хотела делать здесь предположений, но я ставила на инкуба в худшем случае. Вероятно, он был мягкотелым, когда дело касалось дисциплины. Наставница в детском доме всегда шлепала нас, если мы