Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Другой пастух забыл о зигмарите и, размахивая тяжёлым посохом, бросился на незваного гостя. Это был своего рода манёвр, которым он увечил волков и держал на расстоянии пантер, но сейчас перед ним был враг иного рода. Клинок Каленберга мелькнул и, пройдя сквозь посох, разрезал его на две части. Пастух отшатнулся, широко раскрыв глаза от потрясения. Каленберг внимательно наблюдал за ним, ожидая каких-либо признаков того, что крестьянин всё ещё хочет драки.

— Кто ты? — хрипло проворчал виргатарий. Несмотря на то, что человек по-прежнему держал топор, он сделал несколько шагов назад, отступив поближе к остальной толпе.

— Кто-то, кому не нравится видеть жреца, подвергаемого нападкам со стороны суеверной черни, — огрызнулся Каленберг в ответ. Этого говорить не стоило. Оскорбление лишь воспламенило тлеющие угли. Злой гул распространился по толпе. Бывший рыцарь был, в конце концов, всего лишь один человек.

— Встань за моей спиной, отец, — сказал Каленберг зигмариту. Медленно, двое мужчин стали пятиться от наступающей толпы. Они могли слышать злые проклятья Грау, когда несколько крестьян подобрались к его фургону. Несмотря на все усилия, он не мог предотвратить растаскивания своего товара.

— Ваша храбрость не останется незамеченной, — сказал зигмарит Каленбергу. — Мы оба будем сидеть по правую руку Зигмара в эту ночь, освещаемые ореолом славы божества.

— Я бы предпочёл, чтобы Зигмар сделал что-то, чтобы продлить моё время жизни, — ответил Каленберг.

Вдруг крестьяне, толпившиеся возле фургона, подняли крик и бросились от Грау, словно стая бродячих собак. Один из них подбежал к неуклюжему виргатарию и быстро переговорил о чём-то с ним и жилистым йоменом. Оба возвысили свои голоса и гневными криками призвали толпу сохранять спокойствие. Каленберг и священник могли лишь ошарашено наблюдать за тем, как главари бунтовщиков прошли за фургон Грау. Йомен, опустившись на колени, поднял кожаную коробку из грязи, в которую её бросил рывшийся в ней крестьянин. Он заглянул внутрь, а затем поспешно захлопнул её. После чего подошёл к Грау и почтительно протянул ему коробку.

— Простите нас, герр доктор, — сказал йомен. — Но как могли мы узнать, что это были вы!

На лице Каленберга появилось замешательство, когда он услышал слова крестьянина, но если Грау и был так же удивлён, то старый барахольщик не подал виду. С угрюмым выражением на лице он нагнулся и забрал коробку из рук йомена.

— Ты хотел, чтобы я прибыл в сей город верхом, облачённый в чёрное? — бросил он с вызовом. — Это могло бы поспособствовать репутации Аморбаха! Пусть каждая деревенька и хутор в провинции узнают, что в городе появился клювастый врач, и тогда поглядим, как быстро они найдут новый рынок для своего зерна!

Слова дали ожидаемый эффект. Новый страх пробил себе дорогу на лица толпы. Они не думали, что наличие чумы в их общине заставит соседей избегать их. Что сейчас, когда столь много жителей пострадало от поветрия, Аморбах как никогда раньше зависел от торговли с внешним миром. Мудрость и дальновидность Грау произвели на них невыразимое впечатление.

— Простите нас, герр доктор Танц, — взмолился великан виргатарий. — Мы не подумали, — он махнул рукой в сторону толпы. — Пятнадцать уже пали в объятия Смерти, и ещё тридцать больны. Мы не знали, что делать! Мы боялись, что вы не придёте! Что вы приняли наш гонорар и решили остаться в Морбурге…

— Я здесь, сейчас, — объявил Грау. Он залез в ящик и, выудив шляпу чумного врача, надел её на голову. — Кто здесь главный? — спросил он.

— Бейлиф мёртв, — ответил маленький йомен. — А возный болен, — нервный тик появился на его лице. — Я…я думаю, что это означает…Что теперь я главный.

— И кто ты? — потребовал Грау, изогнув одну бровь в выжидательном сердитом взгляде.

— Фехнер, — ответил маленький человек. — Я обозный старшина.

— Он единственный трудоспособный человек, оставшийся в городе, из тех, кого назначил барон фон Гейтц, — объяснил виргатарий. — Но если вам нужно что-либо, то просто спросите меня, — он постучал рукой по мускулистой груди. — Готлоба Больцмана.

Грау с тонкой улыбкой поспособствовал самомнению Больцмана.

— Очень хорошо, друг Больцман. Мне понадобится подходящее жильё для меня и моего помощника. Как я понял, вы предприняли шаги по изолированию заражённых? Хорошо. Вы должны убедиться, что мои помещения будут расположены вдали от района, где размещены больные. Мне понадобятся комнаты достаточно большие, чтобы я мог провести осмотр, и место, где я мог бы хранить свои…инструменты, — сказал он, указывая на награбленную броню и оружие, лежавшие в фургоне позади него.

— Всё будет сделано, герр доктор, — сказал Фехнер, низко поклонившись. — Вы будете обеспечены лучшим из всего, что может предложить Аморбах.

— К иному я не привык, — ответил Грау обозному старшине.

— Когда вы приступите к работе? — спросил Больцман.

— Утром, — заявил Грау, бросив на виргатария раздражённый взгляд. — Дорога была долгой, и я устал. Кроме того, приём, который был нам оказан, не понравился моему помощнику. Понадобится время, чтобы он смог успокоиться и оказался в состоянии помогать мне во время осмотра.

Внимание толпы медленно обратилось назад к центру площади, где спиной к дубу стояли Каленберг и священник. Медленно бывший рыцарь вложил меч в ножны.

— Я думаю, теперь вы в безопасности, — сказал он зигмариту, хлопая того по плечу. Священник отстранился, глядя на своего недавнего защитника.

— Избавьте меня от вашей непристойной безнравственности! — мужчина сплюнул. — Чумные доктора! Стервятники! Кладбищенские крысы! — он сжал ладони в кулаки и поднял руки к небесам. — Разве недостаточно того, что несчастья вонзили свои когти в эту общину, так ещё и вы готовитесь усугубить их!

Толпа холодно смотрела на разбушевавшегося священника.

— Что вы хотите, чтобы мы сделали с этим дураком, герр доктор? — спросил Больцман у Грау.

Грау ухмыльнулся и потёр подбородок, его глаза ехидно блеснули.

— Это невоспитанно: бить священников и безумцев, — сказал он. — Даже если они являются одним и тем же. Пусть говорит. Это не значит, что вы должны слушать. В конце концов, его бог не остановил чуму.

— Вот почему я здесь.

Грау потянулся в огромной кровати, вздохнув с довольным видом. После чего обратился к табурету, стоявшему рядом с кроватью, и его руки обхватили бутыль вина. Дрожащая рука поднесла сосуд к губам и сумела залить в рот больше красной жидкости в рот, чем на меховые одеяла. Грау причмокнул губами, когда кувшин опустел, и отшвырнул его прочь с чрезмерным удовольствием.

— Ранальд! — взревел он. — Ты когда-нибудь видел такое зрелище! Весь город ест из моей руки, словно я сам Император! — он привстал на кровати, сосредоточив свой взгляд на Каленберге, который сидел в кресле около окна. Грау погрозил воину пальцем. — Ты знаешь, я мог бы попросить любого из этих суеверных несчастных привести мне их дочь на вечер, и они бы сочли это великой честью! Ранальд, если бы я мог убедиться, что они не хворали, я бы попробовал это!

Грау выпрямился, нахмурив брови. Из-за пелены алкоголя окутавшей его голову он пусть и не сразу, но всё же уловил угрюмое неодобрение, излучаемое его товарищем.

— О, да взбодрись же ты, идиот! — прорычал он. — Избыток строевой подготовки и дисциплина разрушают тебя! Я знал, что ты слишком долго пробыл в чёртовой Рейксгвардии!

Каленберг поднялся со стула, его кулаки сжались.

— Ты заходишь слишком далеко, «герр доктор». Следи за языком.

Язвительный смех стал ответом на угрозу.

— Если бы не я, ты лежал бы на Кайзерплац с вскрытым брюхом. Просто ещё одна жертва Хлебного Марша.

— Хлебной Резни, — прорычал Каленберг. — Император Борис спустил своих Королевских егерей на просителей. Раздавив их, — он врезал кулаком в стену. — Дав им стали вместо муки.

— Это был долг Рейксгвардии — стоять в обороне вместе с Королевскими егерями, — заявил Грау, его голос хлестал, словно плетью. — Не поддержка бунтовщиков. Можно ли винить Императора в том, что он относился к тебе, как к предателю? — сардоническое легкомыслие покинуло голос Грау. — Конечно, я тоже предатель. Помог умирающему рыцарю, когда должен был оставить его тушу на улице, чтобы «разгребатели грязи» оттащили его прочь. Если бы не этот недостаток — совесть — я мог бы быть великим и добрым уважаемым хирургом столицы…

— И вместо этого ты решил поиграть в чумного доктора, — сказал Каленберг. — Что это ты там рассказывал мне о грабеже мёртвых? То, что мы не можем ранить их сильнее?

— Эти люди уже мертвы, — Грау встал с кровати, нетвёрдо покачиваясь на ногах. — Они этого просто ещё не знают, — он пнул кожаный ящик, на котором было имя доктор Танц. — Не существует снадобья для Чёрной Смерти, даже сёстры Шаллии не могут остановить её. Если боги не могут положить конец эпидемии чумы, что могут простые люди?