Весь Кир Булычев в одном томе - Кир Булычев

— Так ему и надо! — кричали люди.

За телегой шли солдаты, волоча несколько тяжелых кожаных мешков. Они подходили к помосту, кидали на него мешки, и те с тяжелым стуком падали возле шкафа.

Клоп Небесный присел на корточки, жадными дрожащими пальцами он развязал один из мешков, и из него посыпались золотые монеты, слитки, украшения, драгоценные камни.

Толпа зашумела, завопила.

— Все! Я разорен! Я погублен! — кричал пигмей. — Дайте только мне выйти отсюда, я до вас доберусь! Я за каждым из вас знаю такие делишки, что господин Радикулит всем вам головы отрубит. У меня все записано!

Это последнее, вырвавшееся в запальчивости слово и погубило коварного пигмея.

— За-пи-са-но? — медленно произнес, выпрямляясь, Клоп Небесный. — Значит, ты тоже агент, лазутчик помников.

— Нет! — спохватился Вери-Мери. — Я в переносном смысле, я ничего никогда не записывал. Я не умею!

— Казнь подглядчику! — закричал Клоп, прыгнул в шкаф и захлопнул за собой дверцу.

— Казнь! — требовали жрецы.

— Казнь! — кричали в толпе.

Алиса не выносила предателей, а уж Вери-Мери особенно. Но когда его, плачущего, сопливого, протащили к платформе, она не выдержала и крикнула:

— Пожалейте его, может, он еще исправится! Вы же у него все отняли!

— А мы его и собираемся исправить. Причем самым решительным образом, — ответил толстый вкушец.

Он подождал, пока платформа с Вери-Мери скроется в колодце и крики пигмея прекратятся, затем в наступившей тишине сказал:

— Здесь одна из обвиняемых обвинила нас в жестокости. Она сказала, — жрец показал на Алису, — что наша казнь ужасна. Так ли это?

— Так! — крикнул с площади молодой голос.

— Не так, — перебили его другие голоса.

— Объясняю, — произнес толстый вкушец. — Нет ничего добрее и гуманнее, чем наша казнь. Мы не приносим человеку никакого вреда, а возвращаем его обществу живым и здоровым. Мы только извлекаем из него все плохое, что он накопил в своей душе: склонность к преступлениям, жестокость, жадность, стремление к заговорам, желание жить лучше, чем живут поклоны и господа вкушецы, преступную страсть к чтению или знаниям. Мы ничего у него не отнимаем хорошего и полезного. Разве он разучивается есть? Нет, он умеет есть и спать, ходить и стоять. Со временем он научится полезному ремеслу и вернется в общество перековавшимся, полезным существом. Да здравствует мудрость казни беспамятства!

В толпе раздались приветственные крики и свист.

Платформа с Вери-Мери поднялась. Он стоял у столба, крутя головой. В глазах его был ужас.

— Кто эти люди? — спросил пигмей. — Они хотят меня убить!

Глава 28

Возвращение единорогов

Профессор Хруст попросил Пашку подвезти его к дому. На одну минутку.

— А то жена волнуется, — смущенно сказал он.

— Понимаю, — ответил Пашка.

Хруст не зря беспокоился. Его жена стояла на пороге дома, скрестив руки на груди, и даже при виде Гай-до не дрогнула.

Гай-до осторожно спустился на улицу и открыл люк. Профессор выглянул наружу и игриво крикнул:

— Кисочка, я здесь! Я вернулся, я здоров!

— Вернулся — иди в дом! — ответила жена и скрылась в дверях.

— Вот видите, — развел руками пигмей. — Но она меня любит. До скорой встречи.

Он выпрыгнул из корабля и побежал к дому. В дверях он столкнулся с женой, которая вновь возникла на пороге. На этот раз она держала в руке какой-то предмет, завернутый в белую тряпочку.

— Твой мальчишка здесь? — спросила она.

— Паша? Паша летит спасать своих друзей. Все в порядке!

— Ребенок голоден, — мрачно сказала жена. — Отдай ему пирог.

И она снова ушла.

Пигмей кинулся обратно к Гай-до. Он отдал Пашке сверток и сказал:

— Вот видишь, а ты ее упрекал.

Хотя, разумеется, Пашка ни в чем не упрекал жену пигмея.

Гай-до резко поднялся ввысь, и Пашка, сев в пилотское кресло, заложил в навигационный компьютер оптимальный маршрут до столицы.

— Где мы их будем искать? — спросил кораблик.

— Не знаю, — признался Пашка. — Я сам в столице не был. Я думаю, что мы опустимся где-нибудь на окраине, и я пойду в Город искать их.

— Глупости, — сказал Гай-до. — Ты сгинешь, а мы потеряем время.

— А что ты предлагаешь?

— Открытый полет. Мы летим с законной целью: спасти из рабства наших близких. Следовательно, мы опускаемся на их главной площади и задаем прямой вопрос: что вы сделали с Алисой и Ирией?

— А они не ответят?

— Они испугаются. Они же темные.

Убежище пропало из глаз, начался густой лес. Две белые птицы поравнялись с Гай-до и, отчаянно работая крыльями, пытались его обогнать.

— Не старайтесь! — крикнул им Гай-до. — Сейчас я прибавлю скорости, надорветесь!

— Яйцо железное! — крикнула в ответ упрямая Алина. — Ты сейчас упадешь, у тебя крыльев нет.

Почему-то белых птиц больше всего возмущало то, что у Гай-до не было крыльев.

— Забавные создания, — сказал Гай-до. — Но настолько глупы, что мне порой бывает стыдно, что я принадлежу к их породе.

— Ты? — спросил Пашка.

— Разумеется. Еще у моего прадедушки были крылья. Его называли самолетом.

Птицы держались рядом — Гай-до жалел их.

Вдруг одна из них крикнула:

— Смотри вниз! Какой ужас!

Пашка включил нижний экран, но ничего не увидел в сплошном зеленом море листвы.

А птицы уже снижались к вершинам деревьев.

— Гай-до! — закричала Алина. — Чего же ты медлишь? Помоги, яйцо железное!

— Давай посмотрим, что там, — сказал Пашка.

— Без тебя знаю, — ответил Гай-до и начал опускаться вниз.

Он коснулся верхней границы листвы. Пашке показалось, что он слышит, как шуршат листья и трещат ветки. Вскоре внизу открылось пространство, спрятанное под кронами, словно они влетели в громадный полутемный храм, в котором колоннами служили прямые стволы деревьев.

И тогда Пашка увидел то, что раньше высмотрели птицы: по лесу бежал Ручеек.

Он перебегал от ствола к стволу, отбиваясь от преследователей — стай коротких полосатых ящериц на длинных мускулистых лапах с массивными, похожими на крокодильи головами. Ящерицы были размером со среднюю собаку, и, наверное, каждая в отдельности была не очень опасна для вооруженного человека, но когда их больше десятка!..

Ручеек, как видно, бежал из последних сил. Он прихрамывал, движения его были неточными, ящерицы яростно наскакивали на него. Вот самая смелая бросилась вперед, широко разинув желтую пасть, усеянную треугольными зубами. Все же блеск меча заставил ее отступить и спрятаться в стае.

— Ручеек! — закричал Пашка. — Держись!

Птицы опередили Гай-до, они с трудом летали между стволами, задевая деревья концами громадных крыльев, и отчаянно кричали. Ящерицы при виде птиц остановились. Они поднялись на задние лапы, опираясь на короткие хвосты, будто надеялись сбить птицу, если она опустится слишком низко.

И тут в битву вмешался Гай-до.

Он включил свою