Презумпция невиновности - Екатерина Орлова

этот разговор. Что, если Витя скажет, что нам лучше расстаться? Готова я к такому развитию событий? Может, как раз для нас это был бы правильный выход, но я не могу о таком даже думать. Мне сразу хочется поджать хвост и, скуля, вернуться в свою берлогу. Боязно думать, что там, за чертой брака. Я отлично осознаю, что при желании не задержусь в холостом статусе, но также я понимаю, что и Витя, скорее всего, недолго будет одинок. Если вообще будет. И тогда я потеряю его навсегда. А так он все равно мой, хоть и приходится делиться им с другими женщинами.

Подонок! Как он мог так поступить с нами!

Внутри снова поднимается истерика, которую сложно контролировать. Сейчас, сидя за рулем в машине, у меня уже нет возможности отвлекаться на работу, чтобы заглушить переполняющие эмоции. И я дура! Идиотка, которая допустила все это. Но тогда у меня не было морального ресурса, чтобы уйти от него и потерять и его вместе с мечтой иметь ребенка.

К суду я приезжаю немного размазанная эмоциями. Я успела перепсиховать и слегка успокоиться, но, когда на горизонте маячит здание суда, поджилки снова трясутся. Припарковавшись, опускаю козырек и в который раз проверяю помаду на губах. Она нанесена идеально и не размазалась. Я знала это и так, но все равно еще раз смотрю. Закрываю козырек и перевожу взгляд на лобовое стекло, и тут же от неожиданности вскрикиваю. Прямо перед моей машиной стоит Богомолов с руками в карманах брюк.

Я судорожно вздыхаю. Как же, черт подери, я соскучилась! Просто до боли в груди, до остановки дыхания.

Сижу несколько секунд, пялясь на него. Мне не очень нравится, как он выглядит. На лице Вити ни тени улыбки и прежней легкости, которая ему присуща. Он слегка осунулся, взгляд мрачный из-под насупленных бровей. Губы сжаты в тонкую линию, а линия челюсти как будто сильнее заострилась.

Он ждет, пока я выйду из машины, достану с заднего сиденья сумочку с папкой и подойду к капоту своей машины. У меня до заседания еще двадцать минут, и я планировала это время потратить на перекур и звонок на завод, куда отправила прокурорское постановление, но до меня дошли слухи, что нарушения продолжают случаться. Хочу уточнить у них, получилили ли они постановление, чтобы можно было небезосновательно расследовать факт нарушения. Но, судя по всему, все это время у меня уйдет только на общение с мужем.

Складываю на капот свои вещи и закуриваю в ожидании, пока Витя обойдет машину и встанет почти вплотную к мне.

— Ты не берешь трубку, — спокойно произносит он. Я вижу, что спокойствие напускное. Похоже, ему больно так же, как и мне.

— Привет, — произношу вместо ответа.

— Мышка, нам надо поговорить.

Я сглатываю ком в горле и на секунду отвожу взгляд, а потом затягиваюсь дымом, только бы занять себя чем-то. Витя делает шаг ко мне, становяь слишком близко. Сквозь сигаретный дым я чувствую его особенный запах: аромат его тела, смешанный с ароматом туалетной воды, и он до сих пор кружит мне голову. Как же больно осознавать, что все это принадлежит не только мне!

— Ир, — снова зовет, когда я молчу.

— На следующей неделе свадьба Никиты.

— Да причем тут его свадьба? — взрывается он негромко, и мы оба оглядываемся, чтобы убедиться, что у нашего разговора нет свидетелей. — Плевать на свадьбу, Ир. Мы можем вообще на нее не идти. Но я хочу поговорить с тобой, нам надо это сделать.

— Может, я не хочу? — спрашиваю, глядя в его глаза, и тут же понимаю, что это ошибка. Я тону в них. Меня снова засасывает в его бесконечные глубины, откуда нет ни малейшего шанса выбраться.

— Мышка, — тише говорит он. — Я скучаю по тебе. Я люблю тебя.

— Любишь? — хмыкаю я. — Принесешь справку об отсутствии ЗППП, поговорим.

— Я здоров.

— Откуда мне это знать?

— Ир, ну что за глупости?

— Глупостью, Витя, было разойтись в разные стороны, когда мы столкнулись с проблемой. А сейчас это уже катастрофа.

— Мы ведь оба это сделали. Допустили катастрофу.

— Да, — отвечаю со вздохом, признавая его правоту.

— Значит, и исправлять ситуацию должны вместе. А для этого нужно поговорить.

Я отбрасываю окурок прямо на асфальт, чего не делаю никогда, а потом тушу его носком туфли. Беру с капота свои вещи и снова смотрю на Богомолова, преодолевая всю боль, которая разрывает мою грудную клетку на ошметки.

— Я пока не готова, — говорю негромко, обхожу его и направляюсь в здание суда.

Чувствую, что его взгляд прожигает спину, но не оборачиваюсь, чтобы убедиться в своей догадке. Если обернусь, рассыплюсь окончательно. А так я нахожу в себе силы держать спину ровно, натянуть на лицо улыбку, когда встречаю знакомых по дороге к залу заседаний, еще и пережить непростое судебное заседание.

Из суда я практически выбегаю и несусь к своей машине, чтобы вернуться на работу. Я боюсь встретиться с Виктором еще раз. Вряд ли у меня хватит сил и выдержки, чтобы пережить еще одно столкновение с ним.

Вечером я забегаю в ресторан рядом с работой, в котором заказала еду на вынос, забираю свои контейнеры и сажусь в машину. Заехав в супермаркет за средствами гигиены и, подкупив еще продуктов, наконец прихожу домой. Сгрузив покупки на кухонный островок, упираюсь в него ладонями и осматриваю открытую гостиную с кухней.

Больше эта квартира не ощущается как дом. Когда мы только начинали с Витей жить, это место было нашим уютным гнездышком. Здесь мы занимались сексом на всех поверхностях, здесь мечтали о будущем, бесились, бросались едой и играли в догонялки. Здесь он клялся мне в любви и верности, мы строили далеко идущие планы. Прямо на этом месте, где я сейчас стою, случилась наша первая ссора. Смешно сказать, из-за того, что он настаивал, чтобы я попробовала морскую капусту, от одного запаха которой меня выворачивает. Как же мы тогда ругались! Точнее, ругалась я, а Богомолов улыбался и пытался сгладить конфликт, а потом брал меня на этой столешнице, затыкая мое возмущение жаркими поцелуями.

Вздыхаю, проводя по глянцевой поверхности ладонью, а потом иду в душ, после чего ужинаю. Ложусь спать я ближе к полуночи, окончательно измотав себя работой. Пока