Удар блокируют ударом - Сергей Кулаков

– Мне, Николай, умирать не хочется, это я тебе прямо скажу. Еще очень много чего надо сделать… Но и запугать себя не дам. Если кто-то очень хочет меня убить, пусть хочет. Таких много, и от всех, Николай, я не убегу – не заяц.

– Но Федор Викторович…

– Все, Николай Петрович, – возвращаясь за стол, сказал Богданович. – Я решения не меняю. Даже по такой уважительной причине, как звонок товарищей из ГРУ.

Он улыбнулся по-доброму, чтобы ободрить сникшего начальника охраны.

– Ну что ты паникуешь, Николай? У тебя такие ребята опытные… Зонтики раскроют – и иди куда хочешь. Опять же, машины бронированные. Не понимаю, чего ты боишься?

– Эх, Федор Викторович, – отозвался Васько. – За себя я боюсь, что ли? И что с того, что бронированные машины? Вы знаете, какое сейчас оружие? Шарахнут из базуки, и броня не поможет.

– А ты сделай так, чтоб не шарахнули, – улыбаясь, сказал Богданович.

– Вы, Федор Викторович, как ребенок, честное слово! – разозлился Васько, вставая.

– У тебя еще что-нибудь есть? – уже другим тоном спросил Богданович.

– Нет…

– Тогда свободен. У меня много дел.

Федор Викторович склонился над столом и вернулся к своим записям.

Васько посмотрел на его склоненную голову, на широко расставленные руки, вздохнул и тихонько вышел из кабинета.

15 июня, Львовская область, 13.00 Лес был наполнен птичьим пением и пахучими, как травяной отвар, запахами. Солнце стояло в зените, но вниз, во влажные мхи и кудрявые папоротники, почти не доставало, разбрасывая по холмам и впадинам пестрые золотистые узоры.

Роман двигался в темпе бодрого пенсионера-дачника. Но это если позволял ландшафт. А так как в основном ландшафт не позволял, то он полз, как черепаха, медленно переваливаясь через холмы и еще медленнее преодолевая многочисленные логи, рвы, овраги и всякие прочие буераки.

По навигатору выходило, что граница – вот она, рукой подать. А на деле, то есть ножками по земле, сколько Роман рукой не подавал, цели и близко не достиг. Сползание вниз и карабканье вверх отнимали уйму времени и сил. За два часа ходу он прошел – стыдно сказать – каких-то семь километров. И это пока он был относительно свеж.

А что будет дальше?

Рельеф ни разу не порадовал ровненькой рощицей или там руслом широкой, спокойной реки. Вместо рощиц – дикий заповедный лес, торчащий во всех направлениях из земных волнистостей. Вместо широкой реки – шустрые горные ручьи, грозящие массой опасностей и отнимающие времени больше, чем все другие препоны, вместе взятые.

Одолевая пока препоны без ущерба для организма, Роман упорно двигался на запад. Во-первых, ему нужна была граница. Во-вторых, где-то там, но только уже на польской стороне, находился пансионат «Старая сова».

Роман помнил, что в логово «лесных братьев» везли его недолго. В чувство после знакомства с кулаком Адама он пришел быстро. Затем ехали примерно минут сорок, пока не случилась остановка. Тогда Роман не понял, но сейчас, восстанавливая события, был уверен, что машина пересекла границу. Какой-то местный, совсем небольшой пункт, где все друг друга знают и не размениваются на формальности. Маленький презент пану хорунжему – и можно ехать дальше. С украинским пограничником договориться еще легче.

После границы долго петляли по очень плохой дороге, а затем ехали непосредственно по лесу.

Сначала Роман пытался идти по следам автомобиля, извилистым, как капиллярные линии. Но быстро понял, что только уходит в сторону от основного направления. Если автомобиль, суть субъект катящийся, мог себе позволить объезд в пару десятков километров, то для Романа, суть субъекта шагающего, это была недопустимая роскошь. Он и так, после всех мытарств, чувствовал некоторую неуверенность перед неизбежными тридцатью километрами. А уж дополнительные двадцать, да еще по этим мезозойским дебрям, вообще казались чем-то нереальным.

Конечно, можно было понадеяться, что, достигнув дороги, он сумеет остановить машину. Но против явного плюса имелись не менее явные минусы.

Во-первых, в эдакой глухомани, да по эдакой дороге хорошо, если за целый день кто-нибудь проедет. То есть можно угробить полдня, если не день, впустую.

Во-вторых, этим «кто-нибудь» мог быть кто угодно, от плохого до очень плохого человека. «Вальтер» в кармане давал некоторую уверенность при разрешении предвиденной ситуации, но, во-первых, Роману надоело убивать кого ни попадя, во-вторых, это несло лишние осложнения.

В-третьих, ему пока вообще не стоило выходить к местам обитания людей. Тут хоть и многоверстное безмолвие, но, Роман был уверен, все друг друга знают и поддерживают связь. Человек – животное общественное, оно должно сообщаться с себе подобными. Хотя бы из самой простой потребности – чтобы выжить. Поэтому, покажись Роман на глаза какому-нибудь местному «кому-бы-то-ни-было», можно было не сомневаться, что очень скоро о чужаке, блуждающем по лесу, станет известно всей округе.

В-четвертых, он торопился.

Исходя из всех этих минусов, которые в конце концов и перевесили единственный, хоть и жирный, плюс, Роман определил наикратчайший путь, сошел с едва заметной лесной колеи и двинулся напрямки.

Примерно через полчаса он начал раскаиваться в своем решении, поскольку «напрямки» означало напролом, наобум и «на кой черт я вообще сюда пошел?». Но бежать назад, искать лесной тракт было поздно, да и не было никакой уверенности в том, что он найдется, поэтому Роман двигался вперед и тихо матерился, когда впереди оказывался очередной мини-каньон или микротерек.

Порой, чувствуя, что ноги не идут, а запас матерных слов истощился, он присаживался на толстобокий валун или поваленное бурей дерево, доставал из кармана галетку, плитку шоколада и коротко перекусывал, потягивая из фляги поистине живую воду.

Попутно он пытался дозвониться до Метека. Пока все его попытки, довольно многочисленные, результатов не дали. Видимо, из-за сложности рельефа и удаленности ближайшего ретранслятора. Однако попыток Роман не оставлял и, пройдя очередной отрезок пути, снова принимался названивать жизнерадостному блондину.

Связаться с Метеком удалось на одной из вершин, куда Роман вскарабкался на пределе сил. Упав на спину, он минут десять лежал без движения. Но, несмотря на желание закрыть глаза и погрузиться в сон, заставил себя достать телефон и набрать номер.

На этот раз обычного срыва не произошло. Послышались долгие гудки. Роман, забыв об усталости, сел, прижал трубку плотнее.

– Так? – послышался осторожный голос.

– Метек, это я, – сказал Роман.

– Роман? – узнал поляк.

– Он самый.

– Витам, колега! [16 – Приветствую, друг! (польск.)] Тон Метека порадовал. Свеж, бодр, готов к сотрудничеству. То, что требовалось Роману.

– Здравствуй, Метек.

– Я тебе нужен? – догадливо спросил тот.

– Очень.

– Внимательно тебя слушаю.

– Первое. Выясни, где точно находится пансионат «Old owl».

– «Старая… сова»? – уточнил Метек.

– Да. Но название именно английское. Место гористое, недалеко от украинской границы. Ночью нам с тобой надо туда наведаться.

– Понял тебя, Роман. Что еще?

– К вечеру я переправлюсь через границу где-то в районе Пшемысля. Только южнее. Надо, чтобы ты ждал меня там. Точно место сообщу дополнительно.

– Добже.

– Машина должна быть с высокой проходимостью. Но с тихим двигателем.

– Разумем.

– И захвати что-нибудь огнестрельное. Очень желательно с глушителем.

– То не проблема.

– Тогда все. До вечера.

– До вечера.

Коротенький разговор, а сколько он внушил оптимизма. Даже усталость отступила. Правда, Дубинин говорил, что Метек человек надежный. Но пока сам не убедишься, уверенности нет, это правило старое, как мир. Теперь же Роман видел, что намеченный им план имеет вполне осуществимую перспективу. Главное теперь – добраться до границы. Как ее преодолеть? Да взять и перейти. Желательно там, где ее образует река или каменистый участок. Конечно, могут остаться какие-то следы, и на границе поднимут тревогу. Но, во-первых, украинская сторона на польской территории проводить поиски не сможет. То есть одна половина границы не грозила погоней и арестом. А во-вторых, пока поляки организуют поиски, Роман уже будет далеко – для того и требовался Метек с машиной.

То есть вся надежда на Метека. Если он подкачает, то Роману светит, как минимум, польская каталажка. А уж что начнется после – лучше не думать.

15 июня, 15.30

Передохнув, Роман спустился с очередного холма (сколько их было!) и двинулся в направлении видневшейся в полукилометре лиственной чащи.

Но когда подошел ближе, понял, что за чащу принял густые заросли из ольхи, ивы и тополя, окружившие плотной стеной небольшое круглое озерцо.

Озерцо было хорошеньким, точно нарисованным. Зеркальная голубая гладь, задумчивый камыш, белые уточки у дальнего берега.