Город солнца - Дэвид Ливайн

– Ну так… – начал он.

– Ну так что происходит?

– Мне тут ненадолго нужно уехать.

– Правда? – Похоже, это ее слегка огорчило. – То самое дело?

– Да. – Он чувствовал, как колотится его сердце.

– И куда же? Если это, конечно, не секрет.

Секретом это не было, но он не хотел посвящать ее в подробности своей жизни.

– В одно плохое место.

– Ну да?..

– Не веришь? – спросил Бер.

– Фрэнк, я или «играю», или «не играю», и после того вечера я позвонила потому, что «играю». А ты?

– Я еду на юг, в Мексику, – ответил сыщик и придвинулся ближе. Она обняла его за шею, привлекла к себе, и они поцеловались.

Ночь была почти на исходе. Голубоватый свет пробивался между шторами. Она лежала не рядом с ним, а поперек, как в старые добрые времена. Ее голова с рассыпавшимися волосами покоилась у него на груди. Под ухом Кэрол ровно билось сердце Пола. Она давно уже его не слышала. Они не спали и были на какой-то неуловимой грани между сном и бодрствованием. Полночи они проговорили. Пол смог наконец выговориться, рассказав жене все, что знал. И все же Кэрол хотелось знать больше. Они начали разговаривать на кухне, потом перешли в спальню, присели на край кровати. Во время разговора Кэрол вдруг заметила, что придвигается к Полу все ближе и ближе. Муж вел себя смело и бескомпромиссно, а не бездействовал, как она все время. Как она могла не видеть этого раньше? Их руки встретились в жесте утешения и поддержки. Когда Пол сказал ей, куда собирается, Кэрол в ужасе вцепилась в него.

Было уже очень поздно, когда она вдруг почувствовала, как некая незримая связь между ними, давным-давно, казалось, прервавшаяся, вновь возникла и начала набирать силу. Она потянулась к Полу, и он обнял ее. Кэрол ощутила на губах его поцелуй и ответила. Поначалу Пол был очень осторожен, прикасаясь к ней, как будто она хрупкая вещь, которая может разбиться, или дымка, которую он может рассеять. Но она не отталкивала его, и Пол осмелел. В комнате было темно. Они разделись и прижались друг к другу в поиске облегчения и любви. Он лег на нее, почувствовав под собой теплое податливое тело. Его запах был таким родным, что закружилась голова. Слезы сладко-горькой радости выступили на глазах. На мгновение Джейми покинул их мысли. Не мучительно, как было все эти долгие месяцы, а так, как это было даже тогда, когда он спал в своей комнате, а они удалялись в тот особый мир, который мужчины и женщины посещают на несколько драгоценных мгновений. Они сплелись языками, издавая неповторимые звуки страсти.

– Кэрол.

– Да?

– Ты права, мы должны устроить его похороны – провести траурную церемонию, поставить памятник. Я могу поехать после этого.

Кэрол сжала его руку.

– Потом, когда вернешься.

Но это было не все, что он хотел ей сказать.

– Не подумай, это не жажда смерти. Я боюсь, что меня могут ранить или даже убить. Но еще больше я боюсь не ехать.

Он всегда умел убедить ее – так было и сейчас.

– Поезжай и узнай, что случилось с нашим сыном и с другими мальчиками. И возвращайся ко мне.

Кэрол почувствовала, что он улыбается. В эти предрассветные часы ее ладонь нашла его руку, и они начали шутливую борьбу, которая когда-то была их ритуалом в минуты близости. Их пальцы закружились в танце.

Бер сидел в машине возле их дома с включенным мотором и видел, что в доме горит свет, пронизывающий утреннюю мглу. Сыщик спросил себя, что он тут делает, – лучше было бы уехать в одиночку и оставить Пола дома. Это скорее чувство солидарности. Кроме того, если он уедет, Пол все равно поедет вслед за ним. Детектив решил посигналить, несмотря на ранний час. Каждый раз, когда раньше он приезжал за клиентом, ему не нужно было этого делать, потому что Пол или уже ждал его снаружи, или же сразу выходил, как только он останавливался у его дома. За все это время он лишь раз или два видел Кэрол, мелькнувшую за окном. А большую часть времени ее просто не было дома или она пряталась где-то в его недрах как бестелесный дух.

Сегодня сетчатая дверь распахнулась, и она появилась во плоти в спортивных брюках и линялой толстовке, с волосами, собранными в пучок. Лицо ее было свежим и чистым, без малейших признаков макияжа. Она казалась молодой и беззаботной, и это ей очень шло. Бер опустил стекло. Он был почти готов услышать, что Пол не поедет, что их поездка слишком опасна и что ему больше не следует сюда приезжать.

– Заходите, – пригласила она, – я приготовлю вам с Полом перед поездкой горячий завтрак.

Глава 31

Они ехали в сторону закатного солнца, где горизонт был серо-красным. Выезжая за границы штата, они обогнали вереницу комбайнов, которые двигались на север, убирая урожай. Несмотря на ранний час, работа кипела вовсю, потому что росы уже не было – ветер дул с юга. Бескрайнее поле красного клевера. Издалека машин было не видно в клубах поднятой ими пыли. Комбайны мирно и слаженно рокотали, оставляя позади себя вороха душистой травы.

В машине работало радио – как раз передавали вести с полей. Знакомые фразы заставили Бера вспомнить годы юности, отцовский пикап, в котором они слушали новости, тогда они были для них жизненно важными. «Хотя посевные площади и объем урожая сократились, – сообщал корреспондент с местного элеватора, – погодные условия конца зимы были идеальными. Пшеница вышла из состояния зимнего покоя и рано вступила в заключительный цикл роста. Сейчас уровень влажности составляет четырнадцать процентов, что идеально для нового урожая и позволит вдвое увеличить объем…»

Пол выключил радио, и дальше они ехали в тишине, глядя в окна. Сбор урожая везде шел хорошими темпами и вскоре им стали попадаться поля, которые были уже покрыты стерней. Пол и Бер продолжали свой путь по гладкой как стол равнине под безоблачным небом.

Бер собирался было объехать Валлонию, где жила Линда, как он делал всегда, когда направлялся на юг. Это вошло у него в привычку. Где-то глубоко внутри затаилась боль, звенящее чувство пустоты в том месте, которое она когда-то занимала. Что-то типа фантомных болей, которые испытывают люди с ампутированными конечностями. Это чувство за многие годы он уже стал воспринимать как нечто неизбежное, даже привык к нему. Но когда они с Полом промчались мимо съезда с трассы к Валлонии, Фрэнк неожиданно понял, что боли почти нет. Его голову занимали мысли о Сьюзен. Шоссе уходило за горизонт, и Сьюзен была вытеснена размышлениями о том, с чем им придется столкнуться в Сьюдад-дель-Соль, и о том, что лежало в багажнике машины под ковриком в нише для запаски.

Солнце стояло уже высоко, пробивая ветровое стекло как ацетиленовый резак, когда они пересекли границу с Миссури и неожиданно разговорились.

– Что там у вас с Помероем произошло? – спросил Пол.

Бер проехал с милю, пытаясь поудобнее пристроить больную руку и обдумывая ответ.

– Когда ты полицейский, – начал он, объезжая сбитого машиной и высохшего на солнце опоссума, – город, в котором работаешь, становится твоим. Ты заботишься о нем. Ты отдаешь ему всего себя. Несчастные случаи. Происшествия. Пожары. Беспорядки. Перестрелки. Да что угодно. Если что-то происходит, обязательно туда мчишься независимо от того, на дежурстве ты или нет, даже когда ты уже в отставке. И ты ждешь чего-то взамен. Чего-то совсем небольшого. Ты надеешься стать его частью, так же как и оно становится частью тебя. – Бер рассказал Полу о родственных связях своего бывшего партнера и Помероя, о перестрелке, о том, как капитан заимел на него зуб, и закончил: – Померой отнял у меня эту надежду.

Они заправили машину в Силктоне, но Бер не уступил Полу место за рулем. К следующей теме разговора они приступили очень осторожно, как купальщики, входящие в ледяное горное озеро.

– Он был весь соткан из противоречий, наш Джейми, – начал Пол. – Застенчивый, но при этом невозмутимый. Ему нужна была буквально минута, чтобы освоиться в новой ситуации, что бы это ни было – первый день в школе или день рождения у кого-то из ребят. Он спокойно оценивал обстановку, затем находил свою нишу. Довольно быстро Джейми начинал раскрываться и вновь становиться самим собой. И вот он уже вел себя как дома – бегал, смеялся…

Пол замолчал, потому что предмет разговора был для них непривычным, несмотря на дружеские отношения. Они обсуждали различные детали дела, но ни разу Пол не решился поделиться с Бером воспоминаниями о сыне. Однако его бесхитростный рассказ заставил Фрэнка вспомнить о Тиме.

– Тим все время смеялся. Он был крупным мальчуганом.

– Неудивительно.

– Настоящим здоровяком. Еще в пеленках он выглядел футбольным нападающим. Казалось, что от него все отскакивает. В доме он все переломал. – Бер улыбнулся и тут же поморщился от душевной боли. Да, с юмором у них пока не очень.