Хендерсон — король дождя - Сол Беллоу

Мы подошли к логову. Вокруг меня поплыло удушливое облачко страха. Услышав нас, львица зарычала. Дафу посмотрел сквозь решетку.

— Все в порядке, можем войти.

— Вот так, сразу? По-моему, она нервничает. Может, мне лучше подождать здесь?

— Нет, вы тоже должны войти. Неужели вы все еще не поняли, что я действую ради вашего же блага? Не могу представить, кому еще так необходимо знакомство со львами. Опасность для жизни ничтожна. Атти совсем ручная.

— Для вас ручная, а ко мне она еще не привыкла. Как и любой другой, я готов пойти на разумный риск. Но ничего не могу с собой поделать. Я ее боюсь.

Дафу помолчал, а я подумал, что сильно упал в его глазах. Мне стало обидно.

— Вот оно что, — сказал он и задумался. — Припоминаю, как мы говорили о нехватке смелых людей на свете. — Дафу вздохнул, и даже в полутьме я видел его большие красные губы. — Миром правит страх. Он господствует повсюду. От страха люди делаются белее мела. От него раскалывается голова. Способность страха объединять людей уступает только силе самой природы.

— Вами тоже иногда овладевает страх?

— Конечно, — кивнул Дафу. — Как и каждым. Его не видно, но слышно, как радио. На всех частотах и несмотря на помехи. Слышно то громче, то тише.

— И как по-вашему, есть средство избавиться от страха?

— Думаю, что есть. В противном случае надо отбросить мечтания и надежды. Хорошо, я не буду принуждать вас делать то, что делал мой отец Гмило, и что делал отец Гмило, Саффо, и что делаю я и делают все остальные. Если у вас не хватает сил, давайте попрощаемся и пойдем каждый своим путем.

— Подождите, король, не спешите!

Я был огорчен и напуган. Расстаться с ним — что может быть больнее?

— Вы ведь не бросите меня, правда? — проговорил я задыхаясь.

Он понял, как тяжело дастся мне расставание, и тем не менее повторил, что мне лучше уехать. Мы сошлись характерами, он тоже привязался ко мне, рад нашему знакомству и благодарен за услугу, которую я оказал его племени. Тем не менее дружба невозможна, если мы не придем к согласию относительно львов.

— Наша близость, ваше величество, заставляет меня поверить всему, что вы говорите.

— Благодарю вас, Санчо, но мне нужны более близкие отношения. Нужно, чтобы вы понимали меня до конца. Мы должны крепить наше внутреннее сходство взаимной связью со львицей.

— Угроза нашей дружбе невыносима для меня, ваше величество.

Я видел, что Дафу страдает от этой перспективы так же, как и я. Почти так же. Кто может страдать, как я? Страдание всегда со мной, как всегда, над Гэри поднимается дым от металлургических заводов.

Дафу подвел меня к двери, попросил посмотреть на Атти и сказал своим проникновенным тоном:

— Представляю, что чувствует христианин в константинопольском соборе Святой Софии, где я побывал студентом. На него нисходит благодать. Примерно то же испытываю я, когда рядом Атти… Вы спрашиваете, как она может повлиять на вас. Прежде всего научит вас не уклоняться от принятого решения, отдела и так далее. Вы уклончивы, как маньяк. А уклончивость — естественная реакция на неизбежность. Атти всколыхнет ваше сознание, очистит вашу душу, научит вас чувствовать каждую секунду жизни. Далее. Львы — великие экспериментаторы. Они наслаждаются опытом, и не только своим. Как сказал поэт: «Тигры порыва мудрее лошадей поучения». Посмотрите с этой точки зрения на львов. Полюбуйтесь Атти, тем, как она ходит, отдыхает, дышит. Особое внимание обратите на ее дыхательную систему. Она не просто вдыхает воздух — она впитывает его. Посмотрите, какой упругий и мягкий у нее живот (видимая нам нижняя часть ее живота была совершенно белая). А эти желто-коричневые жемчужные глаза. Но чтобы увидеть ее прелести, надо приглядеться… Да, она может многому научить вас.

— Научить? Думаете, ее уроки изменят меня?

— Именно изменят. Непременно. Улетит ваше прежнее «я». Вы не будете верить в конечную погибель. Посмотрите на мир с надеждой на перемены… Вы лично рассказывали мне о себе, говорили так откровенно, я не мог не заслушаться. У вас задатки благородного характера. Правда, некоторые в рудиментарном состоянии. Может показаться, что их вообще нет. Вот тут-то и требуются перемены.

— Думаете, у меня есть шанс перемениться?

— Все возможно, если будете следовать моим указаниям.

Львица прошла мимо двери. Я слышал ее низкое урчание.

Дафу уже входил в логово. Я похолодел, а ноги были словно два камня в бурлящем альпийском потоке. Я чувствовал, как усы колют мне губы, а глаза застилает роковая тьма.

Дафу взял меня за руку, и мы вошли в логово. Я забормотал себе под нос: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» В ноздри ударил острый запах животного: помещение не проветривалось. Морщинистая морда у Атти была утыкана волосами, тонкими, как дуги, нацарапанные алмазом на стекле. Дафу ласково похлопал любимицу по спине, но она кругами начала ходить около меня. Между пастью и ноздрями раздвоенная губа смотрелась будто талия у склянки для песочных часов и расширялась к носу. Атти обнюхала мне ноги, потом подняла морду к моей промежности, добралась носом до подмышек и глухо заурчала, отчего в голове у меня начало булькать почище, чем в кипящем кофейнике.

— Вы ей понравились, — прошептал Дафу. — Я горжусь вами обоими. Перестали ее бояться?

Я смог только кивнуть.

— Позже вы посмеетесь над своими страхами.

— Но пока я даже рукой не могу двинуть.

— Что, разбил паралич?

Мягко ступая, Атти пошла вдоль стен.

— Тут довольно темно. Вы что-нибудь видите, Санчо?

— Едва-едва.

— Давайте все-таки пройдемся.

— Охотно, только не здесь, а за дверью.

— Опять отлыниваете, мистер. — Дафу укоризненно посмотрел на меня из-под полы шляпы. — Так вы никогда не переменитесь. Пора усваивать новые привычки.

— Ничего не могу с собой поделать, ваше величество. Мне словно заткнули рот и уши. В горле пересохло. Голова стала тяжелой. Как бы мне не упасть в обморок.

Помню, что он с удивлением посмотрел на меня, как бы расценивая симптомы моего плохого самочувствия с медицинской точки зрения.

— Ваш организм отлично сопротивляется всем внутренним сбоям. — Таково было его заключение. — Скоро все пройдет, я уверен.

— Рад, что вы так думаете, — сказал я слабым голосом. — Разве что ваша львица разорвет меня на куски.

— Такой исход невозможен. Вы только посмотрите, как она ходит! Прелесть, не так ли? Никто не учил ее такой походке. Это вообще присуще кошкам. Когда вы избавитесь от боязни, настоятельно рекомендую полюбоваться ею. Страх уступит место чувству наслаждения красотой. Если мне не изменяет память, я где-то читал, что то же самое можно сказать о настоящей любви. Человек больше не сосредоточен на самом себе. Посмотрите, как ритмичны ее движения! Я и сам подчиняюсь этому ритму. Однако давайте походим за ней.

И мы начали кружить по логову следом за Атти. Ноги у меня подкашивались. Зеленые штаны прилипали к телу, точно наэлектризованные. Король не переставал говорить, и я радовался: его слова служили мне костылями. Я не мог проследить ход его мысли, но все-таки уловил: он хочет, чтобы я подражал львице, воспроизводил ее движения. Что это будет? Этюд по системе Станиславского? Спектакль Московского Художественного театра? В 1905 году, накануне русско-японской войны, моя маман побывала в Москве и даже видела, как танцует любовница царя Николая.

— Но какое отношение к вашей задумке имеет аллохория и прочие медицинские бредни из ваших книг?

— Сами скоро увидите, все прекрасно расставится по своим местам.

— Если ваша Атти не хочет вести себя как человек, почему я должен строить из себя льва? У меня все равно не получится. Если надо кому-то подражать, то почему не вам?

— Не возражайте мне, Хендерсон-Санчо. Я сам подражаю Атти. Превращение льва в человека тоже возможно. Знаю это по личному опыту.

Вдруг ни с того ни с сего он крикнул: «Сакта!» Это было приказание львице начать пробежку. Она пустилась в бег. Дафу затрусил за ней, я — за ним. «Сакта! Сакта!» — выкрикнул Дафу. Львица набрала скорость. Через несколько секунд она окажется за моей спиной.

— Погодите, король, погодите! Я побегу перед вами!

— Вперед, вперед, — не оглядываясь отозвался он.

Я потопал, стараясь обогнать Дафу, а внутренним взором увидел, как с меня крупными, словно двадцати- и пятицентовые монеты, каплями капает кровь. Это львица вонзила в меня клыки. Бегущий человек или бегущее животное — законная добыча хищника. А может, она сломала мне шею? Это было бы предпочтительнее. Удар мощной лапой, и все! В глазах ночь без луны и без звезд. Пустота.

Я не мог догнать Дафу и потому сделал вид, что споткнулся и грохнулся на пол.

Увидев меня лежащего ничком, Дафу протянул руку к Атти, чтобы остановить ее. «Тана, тана, Атти!»