Боги в изгнании - Юрий Слащинин

По вызову Ворха в комнату вошел Биз и преданно следил за ним, излучая радость обласканного новичка.

«Сочинил сказку?» - спросил Ворх.

«Нет».

«Продолжишь старую. Про повелителя, который забирал себе все таланты, рабы восстали, пошли на дворец, а он должен разбить их, раз он стал самый умный».

«Но он не может…»

«Может! Думай. Как он мог это сделать?»

Биз сосредоточился, ушел в мир сказки, переживая все ее перипетии, воспроизвел картины, чувства и состояние повелителя, но так и не смог найти спасительное решение. Открыл глаза, чтобы честно признаться в неведении, и увидел перед собой парализатор с красным кристаллом, выглядывающим из ствола.

Биз попятился и остановился, поняв, что бежать ему некуда.

«Вот именно, - подтвердил Ворх. - Теперь у тебя такое же безвыходное положение, как и у повелителя. Придумаешь - вернешься к Ладен, а нет - умрешь. Думай!»

Под красным зрачком парализатора Биз лихорадочно ушел в сказку, в образе повелителя заметался по дворцу, тряс обезумевших от страха слуг и фаронов, пытался учить уму-разуму полководцев и солдат, под гул наступающих рабов бился головой о стены и кричал истошно: «Верну! Всем верну умы, только спасите!…»

«Довольно, - остановил его Ворх и, пряча парализатор, добавил с усталой усмешкой: - Я тоже так думал. Дальше сам дорисую картину».

«Я не критиковал».

«Конечно, нет. Ты помогал мне. И за помощь получишь флайер. Тебя больше никто не обидит. Сочиняй сказки, люби свою Ладен. Свободен».

Ворх вернулся в кабинет и увидел, что Бишон спокойно сидит на своем месте и, как Первый пособник, дирижирует ментальным разговором. Взгляд его встретил Ворха без прежнего заискивания и какого-либо смущения. Да и другие пособники, отметил Ворх, приобрели новое, непривычно вольное выражение лиц, поз, движений. Он сел на свое место, включился в ментальное поле.

«Мы поняли тебя, Предводитель», - сказал толстощекий Жираз и тяжело задвигался в кресле, готовясь к пространному разговору. Ворх не дал ему рассесться.

«Говори. Суть!»

«Нельзя любить свой народ с завязанными глазами, с сомкнутым ртом, с заткнутыми ушами. А мы изощряемся только в том, чтобы ослепить, закрыть, заткнуть…»

«Цитата из допроса критикана?… Ты!»

Ворх перевел взгляд на следующего за Жиразом пособника, но Жираз воспротивился:

«Не подгоняй, если просишь совета».

«Это что- то новое», -вскинулся Ворх, рассматривая нисколько не смутившегося Жираза. Что-то произошло здесь, пока он, Ворх, отсутствовал. Что?

«Осознали неизбежность нашей совместной…»

«…и очень скорой…» - добавил кто-то, не узнанный Ворхом.

«…гибели! - подчеркнул Жираз. - А так как перед лицом смерти все равны, не подгоняй нас, Верховный, окриком».

«И забудь на время, что ты Верховный», - посоветовал тот же не узнанный Ворхом голос.

«Кто?» - спросил Ворх. К столу качнулся обычно тихий и не выделяющийся из толпы пособников Холифан. Раньше бы он никогда не осмелился на такую дерзость. Значит, действительно «осознали», понял Ворх и кивнул Жиразу: продолжай.

«Лишив народ памяти о многообразном прошлом, правительство отнимает у него возможность понимать настоящее как связку с будущим. Без осознания своей роли в настоящем нельзя творить будущее. Отсутствие такого осознания - корень зла, который надо подсечь, чтобы выжить». «Умно, Жираз. Но почему молчал раньше?»

«Потому что у нас правду подают к столу по заказу. А за подачу ее без заказа лишают памяти, чтобы не был умнее вышестоящих».

Вторым рвался выговориться Холифан. Ворх кивнул ему: говори. «Истинный показатель цивилизации проверяется не уровнем богатств тех, кто имеет много, а способностью обеспечить имеющих мало. Наша цивилизация погибнет, потому что поставила целью не обеспечение малоимущих, а лишение их даже последнего - возможности существовать».

«Стоп! Вы не так поняли меня. Я не хочу призывать вас к мелкому критиканству. Поймите…»

«Поняли! - резко прервал Ворха Первый пособник, недавно бывший в обмороке. - Извини за…»

«К делу!»

«Я за лишение их этой возможности-су-ще-ство-вать, - иронизировал Бишон. - И предлагаю взорвать Габар и все прочие гнезда заразы на севере и юге».

«Взорвали! - сказал Холифан. - Представь гипотетически: низших больше нет. Но нам надо жить, что-то есть, носить, передвигаться, кем-то управлять… Придется расслоить правящую касту и кого-то послать вниз, чтобы остаться самим наверху».

«Нельзя их уничтожать», - поддержал Холифана один голос, потом второй, третий. Завязался горячий спор.

«Куда деть Бауков? Кто будет носить их? Как обеспечить бессмертие без носителей?»

«А ты, Бишон, откажешься от квоты власти?»

«Дождешься от него!»

«Как и от тебя!»

«Может, он хочет равенства? Покажет пример».

«Спокойно, кселензы! Продолжай, Бишон».

«Говорил я!» - вытягивал шею Холифан.

«Бишон!» - уточнил Ворх в установившейся тишине.

«Не меньше вас понимаю, что уничтожать их нельзя. Значит, придется дать свободу».

«Он с ума сошел!»

«Молчать! - рявкнул Ворх. - Говори, Бишон».

«Вернуть права, свободы. Главное для нас - сохранить власть, чтобы управлять низшими. И поскорей дать им вещи, чтоб начали копить их, жадничать. С вещами появится страсть к обогащению, разрушающая нынешнее голодное единство. А страсть - это уже способ подчинения. Разовьем эгоизм, подсунем им теорию отъединения: живи для себя! Не делись! Накапливай богатства!… Как только появится жадность, возникнет и страх: как бы не отняли накопленное. Они сами придут к нам за опекой: оберегите! Лучшее управление то, которое опирается на желание управляемых. Как пишется в Новом Порядке: «властвуя, побеждай!»

«Так побеждай, если властвуешь. А не зови нас к отступлению».

Реплику бросил Холифан. Этот тихоня начинал нравиться Ворху. И вообще, все его льстивые, почтительные и заискивающие пособники вдруг проявили неожиданный ум, напористость. Да, правящая каста могла бы иметь совершеннейший аппарат управления, если бы в свое время не было принято требование единомыслия как основополагающей части их системы. Ведь для вечного самообновления нужно столкновение разных точек зрения, разных мнений. В недрах единого появляется новая мысль, обрастает сторонниками и выходит на спор с господствующей концепцией. Она погибнет, если несовершенна, или победит и сама станет господствующей концепцией, пока не появится новая мысль. И это появление нового не запрещать надо, а всячески поддерживать. Только так можно получить идею, которая спасет их мир, понимал Ворх, и торопил пособников.